Россия поможет поделить воду и свет в Центральной Азии

Владимир Прохватилов
президент Академии реальной политики

Казахстан может начать импорт электроэнергии из России в связи с возникшим энергодефицитом. Основную причину энергодефицита в республике власти видят в деятельности майнеров криптовалют. Первый вице-министр энергетики Казахстана Мурат Журебеков заявил, что необходимо "принимать срочные меры для того, чтобы снизить потребление со стороны "серых" майнеров, иначе это действительно повлияет на нашу энергобезопасность".

По его словам, в последние годы уровень энергопотребления в Казахстане растет на 1–2% ежегодно. Однако за десять месяцев 2021 года рост составил 8%. "Восемь процентов – это достаточно большой рост потребления. Речь идет о 100–1200 МВт электроэнергии. Конечно же, мы это связываем с потреблением со стороны майнеров", – сказал вице-министр.

Всего в Казахстане официально зарегистрировано 50 майнинговых дата-центров. Есть и так называемые серые майнеры, которые работают в тени и не платят налоги. Их доля на рынке растет с каждым месяцем.

Осенью 2021 года Казахстан занял второе место в мире по добыче криптовалюты, говорится в исследовании Кембриджского университета. После того как Китай признал майнинг нежелательной деятельностью, Казахстан увеличил свою долю в мировом хэшрейте (совокупности операций) до 18%. Его опередили лишь США с 35,4%. Майнеры криптовалют не приносят никакой пользы национальной экономике, на чем настаивает депутат Мажилиса Казахстана Жамбыл Ахметбеков, который предложил создать официальный реестр для учета майнинговых ферм и ввести для них повышенный тариф на электроэнергию.

На самом деле проблемы казахстанской энергетики не сводятся к аварийности генерирующих мощностей (эта проблема в республике тоже есть) и наплыву сбежавших из Китая криптомайнеров.

Проблема дефицита электроэнергии не только в Казахстане, но и в остальных республиках Центральной Азии тесно увязана с дефицитом водных ресурсов. Водно-энергетический комплекс республик Центральной Азии имеет огромный потенциал (430–460 млрд кВт·ч в год), но распределен крайне неравномерно: 85% водных ресурсов региона сосредоточено в Таджикистане и Киргизии; эти две республики расположены в зоне формирования стока Амударьи и Сырдарьи.

Всего в ледниках Таджикистана, покрывающих 6% его территории, содержится до 500 кубических километров воды. Самые крупные из них – ледник Федченко и ледник Грумм-Гржимайло в Горном Бадахшане. Большинство ледников располагается в бассейнах рек Гунт, Муксу и Обихингоу. Через территорию Таджикистана протекает около 600 рек, самые крупные – Амударья, Сырдарья, Вахш, Пяндж и Зеравшан. Есть в Таджикистане и около двух тысяч озер, содержащих 44 кубических километра воды.

В Киргизии – около восьми тысяч ледников, которые вместе с вечными снегами занимают более 40% территории и содержат 650 кубических километров воды. Крупнейшая в республике река Нарын является основным притоком Сырдарьи. Значительные водные ресурсы содержат реки Чуй и Талас и многочисленные озера (крупнейшие из них – Иссык-Куль, Сон-Куль и Чатыр-Куль). Киргизия и Таджикистан заинтересованы в энергетическом использовании своих водных богатств, ирригация для них второстепенна. Для Казахстана, Узбекистана и Туркменистана приоритетна именно ирригация, использование воды в сельском хозяйстве. При этом на долю Казахстана приходится 77,4% нефтегазовых запасов Центральной Азии, на долю Узбекистана – 12,7%, Туркменистана – 6,7%. А в Киргизии и Таджикистане с энергоресурсами острый дефицит.

До 1991 года энергосистемы стран Центральной Азии входили в Единую энергосистему СССР, причем гидроэнергетика и ирригационное земледелие были взаимосвязаны. Зимой Киргизия и Таджикистан копили воду в водохранилищах и получали электроэнергию и энергоресурсы (уголь и природный газ) из энергоизбыточных Казахстана, Туркмении и Узбекистана. Летом Киргизия и Таджикистан направляли воду в Узбекистан и Казахстан. Кроме того, Киргизия и Таджикистан поставляли соседям электричество со своих ГЭС.

В настоящее время интересы этих государств в том, что касается энергетики и ирригации, носят взаимоисключающий характер. Энергетические приоритеты стран верховья (Киргизия, Таджикистан) противоречат сельскохозяйственным интересам стран низовья (Казахстан, Узбекистан, Туркменистан). Первым нужна электроэнергия, вторым – вода для развития орошаемого земледелия. В результате на сегодняшний день имеет место нарастающий "разрыв энергетических связей и нарастание водных противоречий, постоянно предъявляемые друг другу упреки и претензии, которые в большей степени дезинтегрируют государства, а не сближают их". Водно-энергетический кризис усугубляется в периоды маловодья. Туркмения и Узбекистан уже сейчас входят в первую десятку стран мира, в которых приходится меньше всего воды на душу населения. По оценкам экспертов ООН, к середине века в Центральной Азии наступит критический дефицит воды.

Разногласиями республик Центральной Азии по водно-энергетическим проблемам пытаются воспользоваться Соединенные Штаты, стремясь из Центральноазиатского региона России сделать зону напряжения. Американская концепция решения водно-энергетических проблем Центральной Азии основана, как отмечают эксперты Российского совета по международным делам (РСМД), на выводах доклада "Глобальная безопасность водных ресурсов". Этот доклад был подготовлен разведывательным сообществом США, одобрен в 2012 году госсекретарем США Хиллари Клинтон и положен в основу программы USAID Power Central Asia.

В рамках концепции USAID предлагается воспроизвести в Центральной Азии модель скандинавского энергетического рынка – энергетическую биржу Nord Pool. Однако только около 11% контрактов на поставку электроэнергии на бирже Nord Pool ведут к физической поставке, остальные почти 90% – бумажные или спекулятивные контракты. Это создает возможность внезапного обрушения биржевыми спекулянтами энергетического рынка Центрально-Азиатского региона.

Из модели USAID исключаются Россия и Китай, так как все трансграничные перетоки возможны только через биржу Nord Pool. Модель не предусматривает разрешения водных споров, и, судя по сумме инвестиций (около 20 млн долларов), обновление основных фондов генерации и переток энергии не планируются, так как для этого требуются на порядок большие инвестиции. Чтобы избавиться от энергетического дефицита, существует другой путь. Он откроется с запуском общего электроэнергетического рынка (ОЭР) Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Запуск планируется осуществить не позднее 1 января 2025 года. Об этом говорится в январском докладе Евразийской экономической комиссии "Цифры и факты: Энергетика и инфраструктура".

Вполне возможно преодолеть и дефицит водных ресурсов, от которого страдают все пять республик Центральной Азии. Сейчас в регионе сложилась ситуация всеобщего проигрыша.

Выйти из тупика можно при условии перевода, например, Токтогульской ГЭС в Киргизии в ирригационный режим. Узбекистан выиграет на этом 36 млн долларов, Казахстан – 31 млн долларов. Потери Киргизии составят 35 млн долларов, что вполне может быть компенсировано Казахстаном и Узбекистаном.

Остро стоит вопрос модернизации устаревших энергетических мощностей во всех республиках. Помочь в этом могли бы российские энергетики. Обращение к компаниям из дальнего зарубежья, не знакомым со спецификой региона, не всегда продуктивно. Так, на построенной южнокорейскими компаниями Daewoo и Hyundai Талимарджанской ТЭС в Узбекистане регулярно происходят аварийные остановки энергоблоков.

Большинство энергетических проблем Центральной Азии можно решить, проложив в страны региона линии ультравысокого напряжения 1150 кВ, опыт строительства которых есть только у российских энергетиков. Реализация подобных проектов откроет возможность быстро и с минимальными потерями перебрасывать электроэнергию на тысячи километров из энергоизбыточных регионов Центральной Азии в энергодефицитные.