Страны после империи.

После того, как рухнул СССР, все 15 республик по автомату стали независимы. Им подарили эту независимость, как раздает своим сыновьям имущество многодетный отец.

Но тут все и началось. Раньше все было общим, рублевая зона, один большой стол, за которым сидели все: казахи и литовцы, армяне и киргизы, туркмены и грузины, цивилизация.

А ныне царит всеобщее раздражение, что-то неутолимо злобное;
всем все надоело ужасно. Воцарился какой-то всеобщий сбивчивый
цинизм, цинизм через силу, как бы с натуги. Появились разные людишки.

В смутное время колебания или перехода всегда и везде появляются разные людишки. Я не говорю про тех так - называемых "передовых", которые всегда спешат прежде всех и хотя очень часто с глупой, но все же с определенной более или менее целью. Нет, я говорю лишь про сволочь.

Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть в каждом обществе, и уже не только безо всякой цели, но даже не имея и признака мысли, а лишь выражая собою изо всех сил беспокойство и нетерпение. Пустили козла в огород.

Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадает под команду той малой кучки "передовых", которые действуют с определенною целью, и та направляет весь этот сор куда ей угодно, если только сама не состоит из совершенных идиотов, что тоже случается.

В чем состоит наше смутное время и от чего к чему у нас переход - я не знаю, да и никто, я думаю, не знает - разве вот некоторые посторонние гости.

А между тем дрянные людишки получили вдруг перевес, стали громко критиковать все святое, тогда как прежде и рта не смели раскрыть, а первейшие люди, до тех пор так благополучно державшие верх, стали вдруг их слушать, а сами молчать; а иные так позорно подхихикивать.

Какие-то доморощенные сопляки скорбно, но надменно улыбающиеся жидишки, хохотуны, заезжие путешественники, поэты с направлением, поэты взамен направления и таланта в поддевках и лакированных туфлях, полковники, смеющиеся над бессмысленностью своего звания, и за лишний доллар готовые тотчас же сдать свой пугач и улизнуть в Иностранные кампании; генералы, перебежавшие в адвокаты; развитые посредники, развивающиеся челночники, бесчисленные студенты, женщины, изображающие собой женский вопрос - все это вдруг у нас взяло полный верх и над кем же? Над клубом, над почтенными сановниками, над генералами на деревянных ногах, над непонятными и комическими героями проигранной войны, над строжайшим и неприступным нашим дамским обществом.

Сохранилась у нас также маленькая кучка особ осторожных,
уединившихся в самом начале и даже затворившихся на замок. Но какой замок устоит пред законом естественным?
Но придет то время (надеюсь), когда беспорядочный элемент, сморкаясь, станет утихать, басни попадают, правда возьмет свое, и появиться "настоящая" публика, без которой народ ступить не может.
Но кто же это "настоящая" публика? Вот вопрос.

Эльчин Гасанов, писатель, Азербайджан,
Elcin_gasanovv@yahoo.com