Родился в г. Петровск Саратовской губ. Семья была многодетной, жили трудно. Мамы не стало, когда Ивану было 12 лет. Отец Александр Иванович, отслужив пятнадцать лет в армии, сначала работал рассыльным, а затем сторожем в городской управе. Позже в своей биографии Иван Александрович напишет, что "из школы вышел за неимением материальных средств, за невзнос платы за учение и неимение учебников". Он окончил три класса городского училища. Работал писарем в окружном суде, регистратором уездной земской управы. После смерти отца в 1907 году переехал в Саратов и поступил на службу в полицейское управление. Сначала кандидатом в околоточные надзиратели, затем - надзирателем. С созданием сыскного отделения Иван Александрович перешел туда агентом по розыску. В 1909 году его призвали на четыре года в армию. После демобилизации он вернулся в сыскное отделение и начал работать под руководством опытного сыщика Ивана Дубровина.

До 1917 - служил в сыскной полиции.

После Февральской революции в Саратове появилась милиция общественной безопасности. Ее костяк составили как раз сотрудники бывшего сыскного отделения. После проверки, которая проводилась по указу Временного правительства, Свитнев наряду с другими полицейскими был арестован, но через неделю освобожден и зачислен в милицию простым рядовым. Уже в июне он стал заместителем начальника.

В 1.09.1919-20 - начальник управления уголовного розыска Саратовской губернии.
С 06.1920 - начальник инспекторского подотдела Центророзыска КССР.
В 1920-21 - нач-к УГРО Оренбургско-Тургайской губернии и Центророзыска КССР.
В 1921-30 - начальник УГРО Саратовской губернии, округа.
+ преподаватель оперативно-розыскных дисциплин Саратовской школы милиции (1927-29 гг.)
С 08.1930 - нач-к Алма-Атинского городского УГРО - зам. нач. Центророзыска КССР
В 1930-31 - заместитель начальника Управления УГРО при СНК Казахской АССР.
В 1930 г. был арестован и сидел под следствием 55 суток, оправдан.
В 1931? - осень 1937 - заместитель начальника 8-го отделения Московского угрозыска, зам. начальника Таганского районного отделения РКМ (рабоче-крестьянской милиции) г. Москвы.
С осени 1937 г. - на пенсии.

Капитан милиции (1936).

Было присвоено звание Героя Труда, вручено именное оружие - револьвер с выгравированной надписью: "За энергичную и умелую борьбу с бандитизмом и продолжительную работу в органах уголовного розыска", золотые часы от Президиума ВЦИК. Причем, такой награды от высшего государственного органа РСФСР удостаивались немногие государственные служащие страны. Еще одни золотые часы Иван Александрович получил в награду от президиума Саратовского губисполкома "за продолжительную и плодотворную работу в рядах рабоче-крестьянской милиции, активную деятельность по укреплению милицейского аппарата и успешную борьбу с преступностью".

Саратовский губернский административный отдел представлял Ивана Александровича к награждению орденом Трудового Красного Знамени, но оно не состоялось. Да и советское гражданство он, как бывший полицейский, получил только в 1924 году.

Приговорен: Комиссией НКВД СССР и прокурора СССР 29 июля 1938 г., обв.: шпионской и диверсионной деятельности с террористическими намерениями.
Расстрелян 20 августа 1938 г. Место захоронения - место захоронения - Московская обл., Бутово. Реабилитирован в марте 1956 г.

Репрессирован. По одним данным расстрелян 20.08.1938 г., по другим в 1940 г.

Реабилитирован в 1956 г.

______________

В янв. 1918 г. из патриаршей ризницы в Кремле были похищены ценности на 15 миллионов золотых рублей.
Через пару недель после кражи Свитнев по­лучил оперативную информацию о том, что в са­ратовском ресторане "Товарищество" неизвест­ные продают слитки золота, изготовленные кус­тарным способом. Остальное было делом техники. При обыске у одного из подозреваемых, вора-реци­дивиста Константина Прокофьева, был найден тайник с частью похищенных ценностей. Но он не назвал сообщников, а ночью в тюремной камере покончил жизнь самоубийством.

Свитнев отправился в столицу и на одной из подмосковных дач сумел разыскать брата реци­дивиста - Дмитрия Прокофьева, который признался в содеянном. Отпираться не имело никакого смысла - на даче обнаружили большую часть украденного. Хотя многие из православных реликвий были уже безвозвратно утеряны, превратившись в слитки золота и горсти камней, для большевиков было важно другое: покончить со слухами, настраивавшими население против новой власти; к тому же последняя продемонстрировала дееспособность в один из самых критических моментов своей истории. Иван Свитнев был вызван в здание Совнаркома, находившееся в двух шагах от Патриаршей ризницы. Управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич передал ему личную благодарность Ленина. В Саратове Свитнева встречали как героя.

Раскрытие сенсационной кражи было первым, но не единственным звездным часом в его сыскной карьере. Криминальная жизнь в годы нэпа била ключом повсюду, но в Саратове она отличалась особым размахом. Свитневу удалось раскрыть и дерзкий налет на скорый поезд, происшедший в ночь на 21 декабря 1923 г., и ограбление Саратовского промышленного банка в 1925 г., и хищение ценнейших приборов из здания университета в конце 1928 г.

Иван Свитнев был премирован золотым революционным оружием (М. Кубеев. Визитеры из Одессы. Из опыта борьбы советской милиции с налетчиками в двадцатые годы // Парламентская газета, 23 июня 2000 г.). Но завидную карь­еру начальника губернского уголовного розыска перечеркнуло клеймо "бывшего", да еще и служившего в царской полиции. Хотя арест 1930 г. оказался недолгим и профессиональная честь Ивана Александровича Свитнева усилиями друзей и коллег была восстановлена, но для него самого происшедшее оказалось незаживающей моральной травмой. Через некоторое время Свитнев перебрался в Москву, где продолжал службу в органах милиции до начала очередной чистки. Остается загадкой, как его имя оказалось в "списке польских и латышских националистов", о котором уже шла речь.

22 марта 1938 г. Свитнев, отец троих детей, был арестован. От него добивались признаний почти две недели. В деле Свитнева сохранился "отказной" протокол допроса, датированный 1 апреля. Это исключительный случай во всем массиве милицейских дел, так как на пике "национальных операций" сотрудники госбезопасности составляли протокол лишь тогда, когда подследственный выражал готовность подписать любую ложь. Свитнев пытался маневрировать, назвав своим вербовщиком человека, уже умершего к моменту ареста. Но у карательной машины была своя логика. Представлявший ее следователь Андриевский пытался приписать Свитневу руководящие функции, чтобы усилить контрреволюционное значение милицейского дела. Один из проходивших по делу, В. Ф. Жуков, рассказывал в 1940 г., как это происходило:

Следователь настаивал, чтобы я дал показания о том, что пятерку, куда входил и я, возглавлял Свитнев, а когда я объяснил, что Свитнев в течение трех лет был оторван от отдела уголовного розыска как работник района, то следо­ватель решил руководителем пятерки поставить Безрукова. (ГА РФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. П-22643).

Тем не менее имеющегося у следователей "материала" на Свитнева хватило для рас-стрельного приговора. Заявления его жены Александры Никитичны, которые она регулярно направляла в органы НКВД и прокуратуры, сделали свое дело лишь наполовину. В ходе пересмотра милицейского дела в 1940 г. предлагалось отменить приговор Свитневу, но один из чиновников с правом утверждающей подписи решил перестраховаться - роковую роль опять сыграла служба в царской полиции. Гений уголовного сыска и одна из самых ярких личностей в истории советской милиции первого послереволюционного десятилетия был реабили­тирован только в марте 1956 г.

http://www.martyr.ru/content/view/20/