Родился 16 (3 ст.ст.) марта 1896 г. в Киеве. Его отец - Степан Тимофеевич Голубев был профессором Киевской Духовной академии и Киевского университета св. Владимира, а также членом-корреспондентом Российской Академии наук. Мать Владыки Ермогена Елена Филипповна - дочь профессора Киевской Духовной академии Филиппа Алексеевича Терновского.

В детстве Алеша переболел туберкулезом. Учился он в 3-й Киевской гимназии. Был учеником очень любознательным, весьма старательным и прилежным. Вместе со способностью к наукам от родителей Алексей унаследовал и теплую живую веру в Бога, в Его любовь ко всему творению и всеблагому промышлению обо всем живущем на земле. Стремясь всей душой приблизиться к Господу, Алеша уже в 13-летнем возрасте перешел жить в пустую комнату на чердаке, чтобы там, в тишине, вдали от житейской суеты, предаться сладостной молитве к Богу.
Эта чердачная комната была для него маленькой келлией. Подражая великим подвижникам-отшельникам, Алексей установил, что никто из женщин, даже его мать, не имел права переступить порог его комнаты. Может быть уже здесь воспитывалась его аскетическая строгость нрава, которая позже, во время его настоятельства Киево-Печерской Лавре, дала повод братии называть его "женоненавистником". С этого времени он отказался от употребления в пищу мяса.
Духовником его был старец-иеромонах Алексий (Шепелев), подвизавшийся в то время в Голосеевской пустыни Лавры.
В 1915 году Алексий Голубев закончил гимназию с серебряной медалью. Перед 19-летним молодым человеком не стоял вопрос о выборе дальнейшего жизненного пути. Он был решен уже давно. Алексей твердо намеревался посвятить свою жизнь служению Богу. И желание души его -принять иноческий постриг и всего себя предать в руки возлюбленного им Христа Спасителя. Однако его отец был против монашества. Наверное это явилось причиной того, что Алексей оставил родной Киев и уехал в Москву, чтобы продолжать образование в Духовной академии.
В период открывшихся гонений на Церковь и Ее служителей он бы тверд в вере и каждый день проводил так, чтобы быть готовым принять смерть и предстать на суд Божий. Об этом свидетельствует такой случай. В первые годы революции, когда власть взяли большевики, обстановка в Киеве была неспокойной, город переходил в руки то одной, то другой из враждующих сторон. Алексей Голубев, студент Московской Духовной академии приехал в Киев навестить родных. Вдруг на улице его схватывают красноармейцы, и ему тут же выносится приговор: "Расстрелять!" Что такое? Оказывается, Алексей был в офицерской шинели, и его спутали со старшим братом Владимиром, офицером царской армии. Приговор решено привести в исполнение немедленно. Его поставили к стене, солдаты вскинули ружья... вдруг раздался голос их командира: "Стойте! Я отпускаю его. Мне понравились его глаза!"
Весной 1919 года Алексей Голубев закончил МДА со степенью кандидата богословских наук. Вскоре он постригается в монашество с именем Ермоген в честь Всероссийского Патриарха-священномученика. Постриг его совершил 8 июля ст. ст. в Московском Даниловом монастыре настоятель его, бывший ректором МДА архиепископ Феодор (Поздеевский).
25 августа 1919 г. архиепископ Феодор рукоположил монаха Ермогена во иеродиакона. В 1920 г. указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Тихона он переведен в Киев и определен в число братии Киево-Печерской Лавры.
15 августа 1921 г. в праздник Успения Божией Матери Святейший Патриарх Тихон хиротонисал иеродиакона Ермогена во иеромонаха. Рукоположение было совершено в Москве, в Малом Успенском соборе на Крутицах. Имея от роду всего 26 лет, о. Ермоген в 1922 г. становится членом Духовного Собора Киево-Печерской Лавры.
10 июля 1922 г. в Великой Лаврской церкви митрополитом Михаилом (Ермаковвым) экзархом Украины, иеромонах Ермоген был возведен в сан архимандрита.
В Феврале 1923 года в числе других иерархов в РПЦ как одного из самых убежденных "тихоновцев", так называли тех, кто решительно выступал против признания обновленческого высшего церковного управления, был арестован и архимандрит Ермоген (Голубев), бывший в то время членом Духовного Собора Киево-Печерской Лавры.
В декабре 1924 года он возвратился в Киев из ссылки и жил в Китаевской пустыни в одной из комнат небольшого домика, в другой половине которого подвизался в затворе известный старец-подвижник схиархиепископ Антоний (Абашидзе).
В 1924 году Лавра получила права ставропигии. Настоятеля избирала себе братия, а утверждался он высшей церковной властью - Патриархом или его Местоблюстителем.
Избранный настоятелем архимандрит Климент через некоторое время был арестован и находился в ссылке недалеко от Москвы. Оттуда он обратился к Духовному Собору Лавры с письмом, в котором, ссылаясь на невозможность для себя управлять братией, просил избрать другого настоятеля. Отцы Собора выдвинули кандидатуру архимандрита Ермогена и написали об этом о. Клименту. Доставить письмо поручили архимандриту Ермогену, который ничего не знал ни о решении Собора, ни о содержании письма. В сопровождении двух монахов он отправился к месту ссылки своего настоятеля. Прочитав привезенное письмо, о. Климент написал Духовному Собору ответ, что он с радостью принимает и одобряет его решение. С этим ответом о. Ермоген и вернулся в Киев. Он и не подозревал, что исполненное им поручение напрямую касалось его самого и что архимандрит Климент принимал его как будущего настоятеля Лавры.
В течение четырех с лишним лет архимандрит Ермоген мудро управлял Лаврой. 27 января 1931 года Лавра была закрыта и ее настоятель архимандрит Ермоген разделил участь многих своих собратьев - он был арестован. Без суда и следствия был приговорен органами ГПУ к расстрелу. Потом расстрел заменили 10 годами каторжных работ. Началась новая страница жизни будущего архиепископа. Годы ссылки явились, пожалуй, самым трудным испытанием твердости его характера и крепости веры в Бога.
Один год он провел в камере-одиночке. Обычно заключенные в одиночку или быстро умирали, или сходили с ума. Отец Ермоген вынес это испытание. Позже он рассказывал, что в его камере было небольшое окошечко, через которое был виден кусочек неба. И вот однажды он случайно взглянул в это окошко и в отражении стекла увидел, что он стал совсем седым.
В ссылке было очень трудно. Но о. Ермоген смирился, полностью положился на волю Божию и на освобождение не надеялся. Он безропотно нес тяготу заключения, зная, что всем управляет Божий Промысл.
Помогло ему и то, что начальник тюрьмы, где он отбывал свой срок, очень хорошо относился к нему, уважал и оберегал его. А отец Ермоген, в свою очередь, учил его немецкому языку, которым овладел еще в гимназии. Когда он выходил на свободу, начальник тюрьмы посоветовал ему не возвращаться в Киев, где его опять неизбежно ожидал арест, а поехать и устроиться где-нибудь на юге. Этому доброму совету и последовал о. Ермоген.
Возвращаясь из ссылки, а это было в конце зимы 1939 года, о. Ермоген обморозил себе ноги. В одной из деревень кое-как добрался он до колхозной гостиницы. Вошел, а она полностью набита людьми, так что остановиться и отдохнуть было совершенно негде. Обессиленный, он нашел себе место под лестницей, мало-мальски устроился и сразу же заснул. Проснулся от того что кто-то тряс его за плечо и звал: "Отец архимандрит! Проснитесь!" Оказалось, что начальствующим в гостинице был один из лаврских монахов. Спускаясь по лестнице, он увидел спящего под нею человека, присмотрелся и узнал в нем своего настоятеля. Он отвел о. Ермогена в комнату, помог отогреться. Чтобы снять примерзшие к ногам валенки, пришлось разрезать голенища. Немного отдохнув в этой гостинице и окрепнув, о. Ермоген отправился далее.
До 1941 года архимандрит Ермоген был на Кавказе, проживал в городе Шуше и Степанакерте.
В июне 1941 года о. Ермоген переехал в Астрахань и первая служба после 14 лет вынужденного перерыва в г. Трусове, что невдалеке от Астрахани. Можно догадываться, с какой радостью вновь предстоял он Престолу Божию, с каким теплым чувством сердечным возносил он молитвы, с какими слезами умиления вновь приступал он к Святым Дарам!
1 марта 1948 года архимандрит Ермоген переехал в Троице-Сергиеву Лавру. Однако в Лавре прописаться ему не удалось.
В сентябре 1948 года он уезжает с епископом Гурием в Ташкент и назначается настоятелем Покровского собора г. Самарканда.
Хотя архимандрит Ермоген долгое время отказывался по своему смирению от предложения принять сан епископа, считая себя недостойным, но Промыслу Божию угодно было возложить на него это высшее служение в Церкви. 27 февраля 1953 г. в Московской Патриархии состоялось наречение архимандрита Ермогена (Голубева) во епископа Ташкентского и Среднеазиатского. Чин наречения совершали Святейший Патриарх Алексий I (Симанский), митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), архиепископ Можайский Макарий (Даев).
Итак, весной 1953 года православный Ташкент встречал своего нового архиерея. Кафедральный собор в честь Успения Божией Матери был маленький, неудобный, к тому же находился в аварийном состоянии. На первой же своей службе в нем Владыка Ермоген обратил внимание, что женщины-прихожанки, а их было большинство среди молящихся в храме, после земных поклонов все дружно отрясали свои юбки от древесных опилок, рассыпанных по каменному полу для того, чтобы не мерзли ноги. После службы в своей проповеди Владыка, говоря о планах своей деятельности, сказал, что первое, что он будет делать, - это перестраивать храм. О постройке нового храма не могло быть и речи, поэтому решено было возводить стены вокруг старого здания. Удалось получить разрешение на реконструкцию собора. Понимая, какая ответственность ложится на него, епископ Ермоген очень тщательно готовил всю документацию, касающуюся строительства. Все документы он перефотографировал и копии оставлял у себя. Он очень внимательно подбирал рабочих, сам лично разговаривал с каждым, и они могли приступать к работе только после его благословения.
Начались строительные работы 16 мая 1956 года. Благодаря энергии и стараниям Владыки Ермогена постройка собора шла быстро и без задержек. Через 2 года и 4 месяца после начала работ новый большой храм был торжественно освящен. Новое здание поразило всех красотой и изяществом: высокие стройные колонны снаружи, величественный купол с сияющим крестом наверху, внутри все облицовано мрамором, на стенах яркие светильники, над солеей удивительной красоты паникадило, сделанное по специальному заказу на Московском заводе им. Лихачева, искусно сделанные решетки на хорах, клиросах, вокруг архиерейской кафедры. Замечательная роспись дополняла радостный восторг всех собравшихся на освящение, среди которых были не только православные, но и узбеки-мусульмане. Последние, рассматривая окружающую их красоту, восхищались храмом и называли его "собор-дворец".
Храм имел и боковой придел, освященный во имя св. великомученика Пантелеимона. Вот как описывает торжество освящения собора секретарь епархии архимандрит Афанасий (Кудюк), ныне архиепископ Пермский и Соликамский:
"4 сентября 1958 года в городе Ташкенте было совершено освящение Успенского Кафедрального собора после его полной реконструкции.
Ко дню освящения в Ташкент прибыло духовенство и представители мирян от всех приходов епархии. В торжествах принимало участие много священнослужителей во главе с епископом Ташкентским Ермогеном.
Новый кафедральный собор своей красотой, изяществом и величественностью превзошел все ожидания собравшихся. Когда настали дни его освящения, великая духовная радость и благодарность Всевышнему за Его милости наполнила сердца собравшихся богомольцев. Эта радость как эхом отозвалась в сердцах всей паствы обширной Ташкентской и Среднеазиатской епархии, когда ровно в 10 часов утра 4 сентября, уже после освящения собора, во всех храмах епархии был совершен торжественный пятиминутный праздничный перезвон.
Торжества в соборе начались накануне дня освящения служением всенощного бдения, перед началом которого после встречи епископа был зачитан указ Святейшего Патриарха Алексия о возведении епископа Ташкентского и Среднеазиатского Ермогена в сан архиепископа...
... За Божественной Литургией, на малом входе, архиепископ Ермоген возложил высокие патриаршие награды (золотые наперсные кресты и кресты с украшениями) некоторым, особо заслуженным священнослужителям епархии, затем был зачитан указ архиепископа о награждении всех священнослужителей Ташкентской епархии: не имевших набедренников - набедренниками, не имевших скуфей - скуфьями, не имевших камилавок - камилавками.
За Литургией была совершена хиротония во диакона бывшего воспитанника Киевской духовной семинарии Николая Моргуна...
После вечернего богослужения молящиеся до позднего вечера оставались в храме, подходя под благословение к своему архипастырю и получая от него, вместе с благословением, на память о торжествах снимки внешнего и внутреннего вида храма".
Святейший Патриарх Алексий отметил, что постройка Ташкентского кафедрального собора была крупнейшим строительством в РПЦ за истекшие 50 лет советской власти.
Появление этого храма многими верующими расценивалось как чудо, как великая милость Божия к православному народу г. Ташкента. Это подтвердилось тем, что через несколько лет Господь снова явил над этим храмом чудесное знамение. Когда в Ташкенте случилось землетрясение, почти все здания были повреждены, некоторые полностью были разрушены, некоторые частично. Успенский же собор остался совершенно целым!
После освящения кафедрального собора Владыка служил в Ташкенте еще 2 года, пока власти не добились его увольнения на покой за сопротивление незаконному закрытию храмов.
10 июля 1960 г. Ташкентская газета "Правда Востока" поместила на своих страницах статью-фельетон под названием "Баталия в тихой обители". В ней в недопустимо резкой и циничной форме описывались некоторые факты жизни Владыки. Причем все преподносилось так, что выходило, будто Владыка является и ярым антисоветчиком, т.к. был осужден и сидел в тюрьме, и врагом Родины, т.к. "в годы войны против фашистской Германии на фронт не попал и в тылу палец о палец не ударил", и человеком, живущим на широкую ногу, т.к. содержит около себя целый ряд прислуги, начиная от привратника и кончая личным киномехаником... Защищая свою честь как архиерея Русской Православной Церкви, Владыка Ермоген написал редактору "Правды Востока" письмо, копии которого были отправлены также в ЦК КПСС, ЦК КП УзССР, в Совет по делам Русской Православной Церкви, Святейшему Патриарху Алексию и Ташкентскому уполномоченному. Отвечая на предъявленные ему обвинения он писал:
"...Я категорически заявляю, что никогда никакой антисоветской деятельностью не занимался. Но действительно, в 1931 году... я был арестован в Киеве органами ГПУ, фактически руководителем которых в то время был известный Ягода, впоследствии разоблаченный как враг народа.
Суда надо мною никакого не было: по существовавшей в то время практике я был судим заочно. Ни обвинение, ни приговор мне объявлены не были".
По поводу того, что он не был на фронте, Владыка писал: "Во-первых, я с детских лет не отличался здоровьем и вследствие этого был освобожден еще в первую империалистическую войну от несения воинской службы, а во-вторых, ... условия для политических заключенных при Ягоде в местах заключения... были направлены отнюдь не к тому, чтобы способствовать укреплению здоровья... В результате этого... я по состоянию здоровья был признан негодным к несению воинской обязанности и во время последней Отечественной войны".
Отвергает Владыка и обвинение его в том, что его "личные прихоти" обслуживает большой штат рабочих: "Пусть будет известно авторам фельетона, что в Ташкенте в Каларовском тупике на территории одной усадьбы находится помещение Епархиального управления и в отдельном небольшом домике мое очень скромное жилье. Если бы мое жилье находилось отдельно от Епархиального управления, то, разумеется для него привратники не требовались бы и обслуживало его одно лицо. Никакого ученого медика и личного киномеханика у меня не имеется: это чистейшая ложь".
Письмо это, конечно же, результатов не дало - никто и не думал приносить извинения за клеветнические нападки. Тогда Владыка Ермоген разослал это письмо по приходам, и его "наиболее смелые священники, рискуя своим местом, прочли с амвона. Советская власть после этого потребовала немедленного увольнения епископа Ермогена. Священный Синод был вынужден освободить его от управления епархией и предоставить ему "отпуск".
Служить на Успение ему уже не разрешили. Сначала местом пребывания Архиепископа Ермогена на покое был определен Свято-Успенский Одесский монастырь, а затем, из-за того, что ему не разрешали совершать богослужения, - Жировицкий монастырь в Белоруссии.
Здесь удаленный от паствы, но не удаленный от жизни Православия, он продолжал свою деятельность. Его часто посещали священники, простые миряне и рассказывали о том невыразимо трудном положении, в которое поставили Церковь власти. Владыка всегда внимательно выслушивал их и старался каждого утешить, взбодрить и укрепить: "Надо пережить! Надо бороться", - говорил он, поддерживая изнемогающих. Будучи человеком великого мужества, он не боялся говорить и писать о фактах преследования православных даже сильным мира сего. Я лично помню, как он с Кафедры Успенского Кафедрального собора защищал священников от нападок властей в частности отца Серафима Суторихина. Я лично помню, как он в день празднования Иверской иконы Божией Матери в своей проповеди говорил: "Вот, неверующие говорят, что чудес не бывает от икон. А вот я в таком-то томе Большой Советской Энциклопедии на такой-то странице прочитал что: "Чудеса от икон бывают, но очень редко". "Редко, - заметил он, - но все же бывают". Лично мне, тогда еще молодому человеку, в преддверии грядущих репрессий в 1959 году, он говорил, что если коснется ему отстаивать интересы Церкви, то он ни на что не посмотрит, что он дойдет и до Хрущева, и до Организации Объединенных Наций, что он позднее и делает. Об этом свидетельствуют его письма главе государства Н. С. Хрущеву, а так же председателю Совета по Делам Религии при Совмине В. А. Куроедову.
Прежде чем отправить письмо Хрущеву, Владыка Ермоген приехал в Минск к архиепископу Минскому и Белорусскому Варлааму и дал ему прочитать это письмо. Владыка Варлаам взял письмо и попросил Владыку Ермогена подождать в приемной. Через несколько минут он вышел из кабинета, весь взволнованный, со слезами на глазах он сказал Владыке Ермогену, возвращая письмо: "Владыка! Я преклоняюсь перед Вами. Такого я никогда не смог бы написать!"
Естественно, что после этого письма Владыку должны были ожидать еще большие преследования. Однако, по неисповедимым судьбам Божиим, этого не произошло, а случилось обратное: в июне 1962 году, ему предоставили кафедру. Закончилось время его вынужденного покоя, и он отправился в Омск, а в мае следующего года он был назначен архиепископом Калужским и Боровским.
И в этих епархиях, которыми он управлял, хотя и не долго, Владыка Ермоген отстаивал права Церкви, защищал священнослужителей от нападок властей и противостоял закрытию храмов.
25 ноября 1965 года Владыка Ермоген уволен на покой.
26 ноября -день празднования в честь иконы Божией Матери "Милующая". Сама Пресвятая
Богородица привела Своего угодника в тихую обитель, где прожил он не три месяца, как убеждал его митрополит Никодим, и даже не три года, а двенадцать с половиной лет.
Начало препятствий, чинимых Владыке Ермогену, пришлось и здесь испытать. В последствии архиепископ Антоний Минский и Белорусский просил прощения у Владыки Ермогена за все те притеснения, которые он допускал по отношению к нему со стороны властей.
Несколько слов о внешности Владыки. Все, кто хоть раз видел Владыку Ермогена, отмечали необычное благородство, величественность и красоту его вида.
Вот Владыка Ермоген едет в поезде и смотрит в окно в коридорчике купейного вагона. Невдалеке от него сопровождающая его келейница Антонина. Проходивший мимо них военный остановился около Антонины и тихо говорит, указывая на Владыку: "Какой приятный человек! Вы только посмотрите, какой у него вид, какое выражение лица! Это необыкновенный человек!" Другой случай. Видевший Владыку в первый раз полковник, начальник паспортного стола, так же отнесся к нему, с огромным уважением без всяких вопросов выдал разрешение на прописку, а на прощание сказал келейнице Антонине: "Какой замечательный человек, берегите его!"
Вспоминала Антонина и забавный случай: "Мы возвращались с Владыкой из Москвы в Минск. Купили билеты на поезд, зашли в вагон, я вошла в купе, а Владыка остался в коридорчике. В купе находилась семья военнослужащего - родители и две маленькие девочки.
Вдруг одна из девочек увидела через открытую дверь Владыку в подряснике и громко сказала: "Мама! Смотри - вон бабушка с бородой!"
Нравственный облик Владыки Ермогена раскрывается полнее всего в его речи при наречении в епископа. Тогда архимандрит Ермоген, исполнившись чувства благодарности и сыновней преданности к Господу, говорил о том, что его прошлое в Боге. Но об этом он, несмотря на свои прошлые ошибки и грехи, с радостью свидетельствует не только перед архиереями, принимавшими участие в его хиротонии, но готов засвидетельствовать и перед всею Церковью. "Я рад, что мое прошлое в Боге", - какие дерзновенные слова. И это дерзновение, это право сказать такие слова дается от Господа не каждому "Для Него, своего Господа, я еще в дни своей юности отказался от многого, что так привлекает человека в этом мире", - говорил Владыка.

Владыка был человеком разносторонне образованным, очень много читал, интересовался классической литературой, знал и любил стихи русских поэтов. Занимался вопросами гражданского права и путем самообразования усвоил такие познания, что многие считали его юристом по специальности. Выписывал газеты и просматривал их, читал даже германскую "Нойес цайтунг", так как хорошо знал немецкий язык.
Говоря о высокой духовной жизни Владыки Ермогена, необходимо упомянуть о тех случаях прозорливости, исцелений и чудотворений, которые сохранились в благодарной памяти верующего народа. При этом необходимо так же указать на то, что сам Владыка никогда не считал себя достойным этих чрезвычайных даров Божиих. Обладая глубоким смирением, он никогда не выставлял на показ ни своих добродетелей, ни случаев той благодатной помощи, которую через него Господь оказывал верующим.
Эпизод, когда Владыка был епископом в Ташкенте. Мария Гоголева (сейчас монахиня) ехала поездом в Ташкенте к тете, и дорогой у нее украли кошелек с деньгами. Родные ее жили очень бедно, поэтому Мария им ничего о пропаже не сказала. Расстроенная, пошла она в один из праздничных дней в храм. Служил Владыка Ермоген. После богослужения, как обычно, Владыка всех благословлял, и все по одному подходили к нему. Мария заметила, что некоторым Владыка вручал конверты. Когда подошла она, Владыка взял конверт и подал ей. А она видела его в первый раз, и он, естественно, ее не знал". Владыка! - сказала она смущенно, - Вы ошиблись, это не мне! Тогда он взял второй конверт и добавил к первому. Она взяла и пошла. Дома она посмотрела и увидела в конвертах деньги. Их оказалось ровно столько, сколько у нее украли в поезде.
В начале 1978 года, где - то перед праздником Рождества Христова, приезжал в Жировичи митрополит Минский и Белорусский Антоний. Он дружески побеседовал с Владыкой Ермогеном, проводил его до самой келии, и они распрощались. Владыка Ермоген прошел в келию и прохаживаясь по ней, как буд-то ведя с кем-то беседу говорил (я слышала сквозь приоткрытую дверь): "Да Владыка Никодим скоро умрет. На его место, пожалуй, самый подходящий - это Владыка Антоний!" И слова эти сбылись. 5 сентября 1978 года внезапно и неожиданно для всех умирает митрополит Ленинградский Никодим (Ротов). И хотя кандидатов на эту кафедру было не мало, выбор пал именно на митрополита Минского и Белорусского Антония, как и предсказывал Владыка Ермоген".
В Жировичах живет одна женщина. Дом ее стоит на горке, поэтому в летнее время, когда долго не было дождей, из колодца ее полностью уходила вся вода. Она пришла к Владыке Ермогену и попросила помочь. Владыка обещал помолиться и сказал, что над колодцем надо сделать покрытие. И по его молитвам Господь помог женщине. В ее колодце даже в самые засушливые годы вода остается на одном уровне даже до сего дня.
И после смерти Владыки на его могилке в Киеве совершалось множество чудесных исцелений. Например, у маленькой девочки от рождения была травма: неправильно срастались кости. Ее мать несколько раз приносила ребенка на кладбище, ложила на могилку и со слезами просила Владыку о помощи. Девочка после этого совершенно исцелилась.
Благословение на переезд в Киев Владыка еще от Святейшего Патриарха Алексия (1970 г.), но только летом 1977 году ему удалось прописаться в городе Бровары недалеко от Киева.
С началом 1978 года стала усиливаться немощь Владыки. Все реже и реже мог он ходить в храм и совершать литургию. 2 марта (17-го февраля ст. ст.) он принимал поздравления с Днем Ангела. Иноки Троице-Сергиевой Лавры прислали ему к этому дню икону Спасителя в терновом венце, на обратной стороне которой была такая надпись: "Удаленному от паствы, но близкому ко Христу, сраженному и сосланному, но непобежденному и не забытому, настоящему святителю наших дней, подражателю славных дел Святейшего Патриарха - священномученика - Владыке Ермогену от благодарного иночества обители преподобного Сергия в знак высокой признательности к Вашему боголюбию и ежедневному подвигу".
6 апреля вечером под Благовещение Владыка Ермоген из-за слабости не пошел в храм, а праздничную всенощную вычитал у себя в келии. Чувствуя, что время его отшествия настало, Владыка вспомнил как в 1947 г. архиепископ Филипп прислал ему в Астрахань телеграмму по случаю 25-летия его, о. Ермогена, архимандритства. В этой же телеграмме содержалось пожелание столько же лет святительствовать. "Срок мой уже прошел, - сказал Владыка личному врачу Наталье Васильевне, - 1-го марта как раз 25 лет исполнилось". Вспоминал также Владыка Ермоген и Святейшего Патриарха Тихона, который рукополагал его во иеромонаха и которого Владыка очень уважал и преклонялся перед его светлой памятью". Я рад, - говорил он на своем смертном одре -что отхожу к Богу в день, в который почил Святейший Патриарх Тихон!" Было без четверти 7 часов утра, когда душа его разлучилась с телом и отлетела в небесные обители.
Гроб с телом почившего был установлен в Никольском приделе собора, иеромонахи непрерывно читали Евангелие. Отпевание Владыки Ермогена совершил после литургии митрополит Минский и Белорусский Антоний 9-го апреля. Перед отпеванием Высокопреосвященнейший Антоний произнес проповедь, в которой говорил: "...И сегодня, братья и сестры мы несем еще священное событие. Мы собрались у гроба почившего новопреставленного Архиепископа Ермогена, который 15 лет жил в нашей святой обители...