Д.Ашимбаев: Какие бы теневые структуры ни стояли за экстремистами, питательной почвой для них остаются ошибки государства в политической, экономической и идеологической сферах. У власти остается все меньше времени на то, чтобы исправить эти ошибки

Данияр Ашимбаев – политолог, руководитель информационно-издательского проекта "Кто есть кто в Казахстане".
VOX: Как вы считаете, были ли в казахстанском обществе предпосылки для терактов в Актобе?
В определенной степени все эти группы так или иначе взаимодействуют между собой. У религиозных экстремистов есть налаженные каналы связи с криминалитетом. В некоторых отношениях их идеология может совпадать. Политические силы ищут контакты с религиозными структурами. Все пытаются играть в "теневиков". В этом отношении достаточно характерна история с Тулешовым. Олигарх местного разлива возомнил себя великим геополитиком и стратегом. Вначале он скупал всевозможные звания и награды. Известно, что у нас можно какую угодно медаль за 5 тысяч тенге себе на грудь повесить. Потом он начал собирать вокруг себя силовиков в отставке. В какой-то момент он настолько увлекся своей игрой, что начал закупать оружие и налаживать контакты с преступными структурами. Чем вся эта история закончилась, вы знаете. Возможно, у Тулешова даже было желание устроить госпереворот, но желание и возможности – это разные вещи. Как видно из этого примера, многие у нас хотят играть в политику. Другие политикой маскируют свои темные дела. Этот плавильный котел в условиях поиска людьми справедливости и порядка кого-то приводит с плакатом на митинг, а кого-то – с автоматом на площадь.
Понятно, что из 1 000 новообращенных верующих, которые пришли в мечети, всегда найдется 5–6 человек, которых не устроят ответы официальных религиозных структур на их внутренние запросы. Они будут обращаться к сектантству и экстремизму. Вербовщики при поддержке теневых структур общества ведут активную работу с представителями молодежи, которые не находят себе места в нашем социуме. С другой стороны, также идет работа с теми, кто лично не хочет принимать участия в боевых действиях, но готов помочь радикалам финансами. Несколько лет назад у нас была раскрыта одна из таких ячеек. Исследование ее деятельности показало, что идеологи международного терроризма рассматривают Казахстан не как базу для вербовки боевиков, а как место привлечения финансовых ресурсов. Они используют территорию нашей страны для отдыха, перегруппировки, исправления документов.
У наших спецслужб больше нет полного контроля над средствами коммуникаций, ведь их число за последнее время возросло в разы. При наличии большого количества платежных систем они также не могут отслеживать все финансовые потоки. Нашу страну не могли не затронуть события в Сирии. ИГИЛ – организация с грамотным брендированием, которая ведет мощную идеологическую работу. Достаточно много казахстанцев поехало в Сирию, чтобы принять участие в боевых действиях. Некоторые соседние государства способствуют этому процессу. Турция предоставляет отличные каналы для вербовки террористов и переправки их в лагеря ИГИЛ. В этих условиях уровень экстремизма будет расти.
VOX: Имеются ли на территории нашей страны крупные и организованные радикально-исламистские структуры?
– Мне кажется, что у нас нет хорошо организованных боевых отрядов исламистов. События в Актобе больше похожи на самодеятельность, чем на действия тренированных боевиков, в распоряжении которых имеется оружие и ресурсы. Теракты, произошедшие у нас в прошлом, также произвели впечатление спонтанных действий людей, попавших под влияние призывов к джихаду.
Можно говорить о том, что, как таковых, терактов у нас вообще не было. Были неорганизованные вылазки отдельных личностей или небольших групп. Представьте себе картину: люди собираются с утра, берут с собой травмат и ножи и идут захватывать оружейный магазин. Там они приобретают оружие для того, чтобы напасть на воинскую часть и захватить еще больше оружия. Разве это похоже на четко спланированный теракт? Если бы в Актобе действовала подготовленная вооруженная группа, имеющая план, то речь бы шла не о десятках жертв, а о сотнях убитых. Нашим спецслужбам, как бы их ни ругали, удается пресечь создание хорошо организованного вооруженного подполья. Силовики ведут работу, которую можно отследить по сообщениям о выявлении и разгроме подобных групп.
VOX: Кто же тогда, на ваш взгляд, мог стоять за событиями в Актобе, если это были не международные террористические организации?
– В условиях отсутствия системных политических партий и ярко выраженной оппозиции у нас в стране есть только три теневые структуры, способные мобилизовать людей. Первая – криминал. У криминала есть свои рычаги влияния на политическое и информационное пространство. Нам известны случаи, когда решения коммерческо-криминального характера подавались под политическим соусом.
Вторая группа – религиозные экстремисты. Таких группировок много, и зачастую у них есть покровители в высших эшелонах власти. В Астане сейчас появилось модное выражение: "присел на коврик". Многие представители бизнеса и политической элиты налаживают связи с религиозными структурами и финансируют их. Кто-то делает это в целях собственной безопасности. Другие и раньше были вовлечены в их деятельность. У нас было немало скандалов, связанных с наличием сектантов на уровне высокопоставленных руководителей. Идет заигрывание с религиозной тематикой. Кто-то на полном серьезе ударяется в религию, другие пытаются использовать религиозных экстремистов в своих интересах. В этот процесс вовлекается все больше и больше людей. Как бы ни велась борьба с закрытыми религиозными сообществами, в ней все равно будет масса зазоров для их существования. Вы, наверное, слышали, что многие таксисты сейчас вместо шансона слушают в машине проповеди. В страну попадает религиозная литература сомнительного характера без вводных данных. ДУМК (Духовное управление мусульман Казахстана) сейчас немного активизировалось, но ему достаточно сложно стать авторитетом в этой сфере. Вы знаете, что у нас и раньше было немало проблем с муфтиятами. Их критиковали за леность и неэффективность. Некоторые их представители сами исповедовали салафитскую идеологию. Даже обычные муллы не вызывают доверия общества, устанавливая расценки за обряды, которые они проводят. В то же время секты и закрытые религиозные группы так или иначе влияют на политическую жизнь страны.
Третья мобилизационная группа – политические экстремисты. Здесь есть внутренние группировки и группы, финансируемые беглыми олигархами, группы, работающие с зарубежными структурами правительственного и частного характера. Во многих протестных акциях чувствовалось влияние внешней идеологии.
В определенной степени все эти группы так или иначе взаимодействуют между собой. У религиозных экстремистов есть налаженные каналы связи с криминалитетом. В некоторых отношениях их идеология может совпадать. Политические силы ищут контакты с религиозными структурами. Все пытаются играть в "теневиков". В этом отношении достаточно характерна история с Тулешовым. Олигарх местного разлива возомнил себя великим геополитиком и стратегом. Вначале он скупал всевозможные звания и награды. Известно, что у нас можно какую угодно медаль за 5 тысяч тенге себе на грудь повесить. Потом он начал собирать вокруг себя силовиков в отставке. В какой-то момент он настолько увлекся своей игрой, что начал закупать оружие и налаживать контакты с преступными структурами. Чем вся эта история закончилась, вы знаете. Возможно, у Тулешова даже было желание устроить госпереворот, но желание и возможности – это разные вещи. Как видно из этого примера, многие у нас хотят играть в политику. Другие политикой маскируют свои темные дела. Этот плавильный котел в условиях поиска людьми справедливости и порядка кого-то приводит с плакатом на митинг, а кого-то – с автоматом на площадь.
VOX: Что, на ваш взгляд, способствует росту экстремизма в нашей стране?
– Какие бы теневые структуры ни стояли за экстремистами, питательной почвой для них остаются ошибки государства в политической, экономической и идеологической сферах. У власти остается все меньше времени на то, чтобы исправить эти ошибки. К примеру, парадоксальная ситуация вокруг земельного кодекса. Частную собственность на землю у нас ввели 13 лет назад, в 2003 году. Тогда же была разрешена аренда земли иностранцами. Поправки в закон, расширяющие сроки аренды земли, приняли осенью прошлого года. Китайская экспансия также началась не вчера. С 99 года мы продаем им свои компании. По разным данным, около трети нашей нефтянки уже принадлежит Китаю.
Получается, что когда китайцам уже продали все, что можно, и частная собственность давно введена, люди вдруг выходят на акции протеста. Либо народ поздно об этом узнал, либо кто-то за этим стоял. В любом случае понятно, что реформы правительства больше не воспринимаются людьми "на ура". После двух девальваций, падения цен на нефть, сокращения бюджета и расходования резервов на оказание помощи банкам, нацкомпаниям и проведение масштабных выставок говорить из Астаны о справедливости стало очень сложно. Люди этого просто не понимают. Когда большой приток средств позволял увеличивать пенсии и зарплаты, они не обращали внимания на проблемы. Своя доля от нефтяных доходов доставалась всем, пусть и не в равных пропорциях. Теперь, когда количество рабочих мест сокращается, а бизнес находится в тяжелых условиях, любой ляп Астаны и недоработанный властью вопрос может иметь серьезные последствия. Питательная среда для этого уже есть. Сейчас весь сыр-бор крутится вокруг земельного кодекса, но потом могут вылезти проблемы медстрахования, изменение налогового законодательства, недостатки реформы образования. По земельному кодексу вроде разъяснять начали, но что с остальными реформами? Я не поручусь за то, что они снова не станут зажженным фитилем.
Запоздалые митинги по поводу земли могли быть только первой темой для отработки. Активизируются теневые структуры, которым с каждым днем все выгоднее дестабилизация государства. В условиях противостояния Запада и Востока, Севера и Юга растет внешнее давление на теневые группы. Вызревают идеи панисламизма, причем не исключено, что это панисламизм по версии ИГИЛ. Что мы можем противопоставить этому? Мир, дружбу и стабильность? Стабильность – это лишь инструмент, но у нас его превратили в лозунг. Невозможно выделить конкретные сферы, в которых правительство допустило ошибки за последние годы. Они были допущены в борьбе с коррупцией, в законодательстве, в реформах, в социальном блоке, в здравоохранении, образовании и культуре. Все реформы, реализуемые в течении многих лет, оказались проваленными. Многие из них в итоге заканчиваются арестами в министерствах. В таких условиях сложно не завербоваться в какую-нибудь экстремистскую организацию. Даже самого компетентного и разумного человека посещает мысль: "А не поехать ли мне воевать на Ближний Восток". Другое дело, что в Казахстане халифат построить нельзя. Наши люди вместо соблюдения исламских традиций и введения шариата первым делом создадут "ИГИЛМунайГаз" и "ИГИЛ темір жолы". Потом какой-нибудь "ИГИЛ антикоррупционный комитет" будет искать деньги, которые они увели где-нибудь в Панаме. Эта схема будет всегда воспроизводиться, независимо от того, кто придет к власти в Казахстане.
VOX: Ожидаются ли после актюбинского теракта перестановки в силовых структурах? Нужны ли они вообще, и насколько эффективно сработали наши спецслужбы?
– Мне кажется, кого-то менять сейчас нет смысла. Подобный спонтанный теракт сложно было предотвратить. Невозможно предугадать, что 20 человек в один прекрасный день сдуру нападут на оружейный магазин. Силовики могли бы сработать и лучше, но могли и хуже. Судя по тому, что теракты, которые происходят у нас, больше похожи на самодеятельность, и отсутствуют хорошо организованные экстремистские структуры, спецслужбы действуют достаточно эффективно. Вешать сейчас на них всех собак – это все равно что обвинять в организации митингов по всей стране Тулешова, который уже полгода сидит "на зоне". Теракты стали следствием комплексного провала информационной политики и мониторинга общественного настроения со стороны акиматов и министерств. Со стороны тех, кто допустил эти провалы, переложить всю ответственность на силовиков – это все равно что уклониться от нее самим.
VOX: Что власти могут сделать в этой ситуации? Как преодолеть рост экстремизма?
– Сейчас сама система продуцирует рост экстремизма. В нынешних условиях и при наличии имеющегося у государства инструментария полностью решить эту проблему невозможно. Нужно менять всю систему. Это касается экономики, социального развития, образования, борьбы с коррупцией и преступностью. Теоретически можно постепенно оздоровить общество, но шансов на это мало. У государства остается последняя надежда на силовиков. Только они могут не допустить появления у нас реального экстремистского подполья.

Святослав Антонов, , 15 июня 16