Ислам и власть
Мысли, порожденные недавним саммитом СНГ в Алматы и его результатами
Тельман МЕДЕУ-УЛЫ

1. Центральная Азия: исламизация простонародья и вестернизация власти

Последствия событий, произошедших 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне, привели к значительному изменению геополитической ситуации в Центрально-Азиатском регионе и прилегающих к нему районах. Для правящих элит стран этой части СНГ опасность постепенного и неуклонного втягивания их народов и государств в орбиту исламской дуги нестабильности, протянувшегося от Боснии в Южной Европе до Синьцзяна в Китае, вроде как отступила. Но надолго ли? Причины, которые благоприятствовали опасному варианту развития событий в регионе, остались. Их устранение никем не выносится на повестку дня. Эта проблема теперь для центрально-азиатских вершителей политики снова, по-видимому, отступила во второй план.

Такой вывод вытекает из результатов состоявшихся в конце прошлой недели встречи лидеров стран СНГ. Настроения примерно такие: российский солдат не смог снять вопрос исламской угрозы с юга, а у американского джи-ай это получилось. Так что теперь, мол, меняем покровителя и будем уповать вместо Кремля на вашингтонского дядюшку Сэма. Подобная практика перешагнула пределы региона и находит уже применение в Грузии. Президент В.Путин в Алматы подтвердил, что Россия ничего против нее не имеет: почему должно быть так, что центрально-азиатским государствам можно, а Грузии – нельзя?! И то верно. Ведь Грузия с ее преимущественно христианским населением и политикой, направленной на включение страны в систему общеевропейских институтов, имеет куда больше оснований надеяться на помощь США и Запада перед лицом исламского экстремизма. В самой Америке и Европе общественное мнение относится к маленькой Грузии, вынужденной вот уже который год лавировать между двумя воюющими сторонами - Москвой и силами международного исламского терроризма, с огромным сочувствием.

Совсем другое дело - центрально-азиатские государства. Ислам позволил тут за последнее десятилетие восстановить не только этническую и культурную идентичность, но и также связи с мусульманскими соседями на юге. Прежде такого рода контакты были невозможны, т.к. со времен Сталина границы Советского Союза находились на замке.

Для огромных масс простых людей в Центральной Азии освобождение от коммунистической системы вовсе не повлекло, в отличие от большинства жителей западных республик бывшего СССР и Восточной Европы, за собой появление потребности и вкуса к демократии, рыночной экономике, западным духовным или потребительским ценностям. В республиках с достаточно глубокими исламскими традициями простонародье было охвачено тем, что можно было бы назвать, наверное, исламским ренессансом, А в Казахстане и Кыргызстане, где эти традиции были поверхностны и оказались в значительной степени размыты семидесятилетней практикой атеизма, ислам не смог оказать достаточное содействие восстановлению этнической и культурной идентичности. И там, и здесь вновь созданная на основе коммунистической номенклатуры суверенитетная элита охотно приняла западные потребительские ценности и образ жизни. Так между ней и народными массами разверзлась пропасть, расширяющаяся из года в год все больше и больше. К началу первого вторжения боевиков Джумы Намангани в пределы бывших среднеазиатских республик правящие и имущие группы были уже настолько далеки от простонародного большинства, что речь могла уже идти не о различных общественных слоях, а о разных, во многом полярных мирах.

Незадолго до событий, получивших в дальнейшем название "Баткен-1", то есть в начале лета 1999 года западные газеты распространили мнение Марты Брилл Олкотт, ведущего эксперта Центра Карнеги в Вашингтоне по Средней Азии и Казахстану, о сложившейся на тот момент в регионе общественно-политической ситуации. Она рекомендовала администрации США и руководителям других западных государств воздержаться от вмешательства в нее. По сути дела, говорила она, там речь идет о том, чтобы спасать власть имущих от гнева их собственного же народа. И в действительности, на Западе в 1999-2000 г.г. боевиков ИДУ было принято называть повстанцами, объявившими борьбу против лишившихся поддержки большинства своего народа режимов.

Ситуация изменилась в мае 2001 года, когда руководители ИДУ преобразовали свою организацию в ИДТ (Исламское движение Туркестана), которая теперь должна была охватывать не только 5 государств Центральной Азии, но и также китайский Синьцзян. Официальный Пекин, который до этого достаточно пассивно наблюдал за событиями, связанными со вторжениями боевиков Намангани в Кыргызстан и Узбекистан, оживился и стал предпринимать энергичные шаги по предупреждению опасности. В середине июня "Шанхайская пятерка" была преобразована в ШОС (Шанхайскую организацию по сотрудничеству). Новым членом вступил в ее ряды Узбекистан, страна, откуда вышли Джума Намангани и большинство активистов возглавляемой им организации. Были подписаны документы, предполагающие объединение усилий Китая, России и стран Центральной Азии в борьбе против терроризма, экстремизма и сепаратизма. Под всеми этими тремя названиями, конечно же, имелись в виду исламисты. Лично глава Китая выдвинул предложении создать в скорейшем времени Антитеррористический центр в Бишкеке.

Сейчас эта идея реализуется, но под эгидой ООН, а не ШОСа. И реализуют ее в первую голову вовсе не китайцы и россияне, а американцы и их западные союзники. Но как бы то ни было, центрально-азиатским лидерам перед лицом нараставшей до сих пор угрозы радикальной исламизации своих стран удалось заручиться реальной поддержкой Запада. С позиции кратковременных перспектив это – большой успех. Но нельзя забывать о том, что даже теперь ситуация работает на укрепление позиции ислама по всей Центральной Азии. Потому что власти предержащие и узкие вестернизированные слои населения бесконечно далеки от народных масс с их чаяниями, а ислам – близок. И с этим уже ничего нельзя поделать.

2. Казахстан: элита и народ – Запад и Восток

Принято считать, что казахи не столь уж ревностные мусульмане. Утешая себя таким аргументом, власть имущие рискуют упустить из виду необратимые перемены в сознании масс. Ибо, хотя вопрос о том, сколь ревностные они приверженцы ислама, пока остается без ответа, сейчас в Казахстане исключительно благоприятная ситуация для укрепления и дальнейшего распространения ислама. Потому что по традиции жизни и быта казахи все равно мусульмане. Для подавляющего большинства народа исламские ценности выше западных ценностей. Процесс исламизации казахов начался давно и не был завершен по объективным причинам. До 1917 года его тормозили тысячелетние традиции кочевой жизни со своей системой духовных ценностей. За 74 года советской власти они были во многом изжиты из-за перехода к оседлости и активного продвижения коммунистической идеологии. Теперь же ни традиции, ни коммунистическая идеология более практически не конкуренты исламу. Так что пока имущие слои предаются сладостному познанию западных потребительских ценностей, простонародье исподволь исламизируется.

Однако это вовсе не значит, что простонародные слои против западных ценностей в целом. Дело в другом. При переходе с коммунистической идеологии на идеологию рыночных отношений власти предержащие оставили без духовного наполнения жизнь миллионов своих рядовых граждан. Выше мы уже говорили, что в Центральной Азии народные массы на момент распада СCCР далеко не были готовы удовлетвориться западными ценностями вместо утраченных советских. Так что политические и экономические реформы - причем едва ни самые радикальные во всем СНГ - в Казахстане проводились не во исполнение желания большинства коренного населения, а скорее, вопреки ему. В условиях получившейся в их результате ситуации выяснилось, что казахская власть и казахское простонародье находятся теперь в разных мирах. И каждый из них отныне идет своим курсом к своим целям.

Верхние слои общества поклоняются всему европейскому, современному, а нижние, соответственно, - все больше и больше сближаются с исламским миром. Какие это даст результаты - нам остается только гадать.

Но это уже объективный процесс. Народ мог пойти за властью тогда, когда бы она всерьез ставила какие-то задачи, связанные с его национальными или религиозными традициями. В условиях, когда ни то, ни другое не было востребовано ею, иначе и не могло, конечно, сложиться. Теперь-то понятно, что как бы заявленная вначале идея строительства казахского государства в действительности же казахской властью никогда всерьез не рассматривалась и не принималась как программная задача к исполнению. Если она и озвучивалась, то только для мистификации казахского населения. Вообще все меры, предпринимаемые правительством в пользу казахов, как показывает уже достаточно большой опыт, остаются голословными декларациями. Власть даже не берет на себя труд хотя бы создавать видимость усилий по их реализации. Аул, откуда вышли все без исключения казахи, разрушен и разорен. Казахи, проживающие в зонах экологических и техногенных бедствий и составляющие подавляющее большинство коренного населения страны, брошены на произвол судьбы. Казахская культура, казахский язык усилиями казахской же элиты отодвинуты на задворки общественной жизни.

Да, властью приняты законы и постановления, придающие приоритетное значение этим вопросам. Но ведь никто не думал и не думает их выполнять. Уже достаточно долгое время такого рода документы принимаются и вовсе без какого-либо финансово-материального и организационно-интеллектуального обеспечения. Ярчайший пример этого – проводимая нынче кампания по увеличению доли казахоязычного телерадиовещания до 50 процентов. Более безответственного мероприятия и трудно себе представить. Даже не верится, что за ним стоит именно государство.

Конечно, когда структуры вертикали исполнительной власти битком набиты казахскими начальниками и чиновниками, кругом снует казахский деловой люд в дорогих костюмах, на роскошных "иномарках", непросто доказать, что приоритетность казахских идей – это не более чем мыльный пузырь. Но факт остается фактом: высшие административно-предпринимательские круги страны – это уже, в силу разновекторной устремленности элиты и простнародья и порожденной ею реальности, корпоративное объединение людей, реализующих под прикрытием национальной идеи прозрачную задачу обеспечения личного благосостояния и выживания в это турбулентное время.

Это обстоятельство делает туманным будущее нашей страны.