После двух месяцев пребывания в тюремном лагере ссыльные по-прежнему хранят молчание и не выдают своих секретов. Уже прошло два месяца с тех пор, как первые из трехсот "заключенных с поля боя" (так их называют официально в Америке) были доставлены сюда. Но, похоже, никто из них не предоставил следователям полезной информации. Еженедельник "Time" от 11 марта уверяет, что поводом для всеобщей тревоги, поднятой по всей Америке 11 февраля, стали заявления одного из "гостей" Гуантанамо. Но сейчас ФБР вынуждено признать, что следственной комиссии пока не удалось даже идентифицировать значительную часть заключенных.

Проект предусматривал создание банка данных ДНК заключенных Гуантанамо, а также всех арестованных по обвинению в причастности к террористическим организациям, чтобы установить родственные связи. На данном этапе большинство узников Гуантанамо продолжают хранить свои тайны. 8 марта генерал морских пехотинцев Майкл Лехнерт (Michael Lehnert), командующий оперативным соединением из 1500 человек, на которого и возложена эта задача, призвал заключенных говорить и перестать "врать" следствию. "Мы знаем многое о многих из вас, - уверил он, - продолжая врать, вы только продлеваете срок вашего пребывания в этом лагере".

Его слова всего лишь с ясностью подтвердили то, что все, включая и самих заключенных, похоже, знали уже давно: единственная цель их пребывания в Гуантанамо - это получение информации, и что условия, в которых они содержатся, нацелены, с одной стороны, на предотвращение любой попытки насилия со стороны заключенных, но, прежде всего, должны заставить их говорить. И в этом смысле не совсем не правы были те, кто произносил слово "пытка", комментируя фотографию, изображавшую связанных и скованных наручниками узников, на коленях около своих клеток, поскольку такие методы предосторожности суть ни что иное, как способ оказания физического и психологического давления.

База в Гуантанамо, где в 1903 году появился морской флот США, в силу договоренности с кубинским правительством того времени и где, по словам министра обороны США Дональда Рамсфелда (Donald Rumsfeld), "наименее плохие условия из всех возможных", была выбрана по двум причинам. Во-первых, потому что она находится не на территории США, а во-вторых, - правительство Гаваны не в состоянии ничем воспрепятствовать этой операции. Место прекрасно отражает ситуацию заключенных, которые, не будучи ни военнопленными, на которых распространялось бы Женевское соглашение, ни заключенными в ожидании суда по системе американского уголовного кодекса, находятся в зоне отсутствия закона, и могут подвергаться непрерывным допросам со стороны тюремщиков, без защиты адвокатов и обязательной публикации следственной комиссией отдельных частей обвинения.

Операция также предполагает экстраординарное эквилибристическое упражнение. С одной стороны, генерал Лехнерт и его следователи должны добиться того, чтобы заключенные описали всю цепочку вербовки членов Аль-Каиды, контакты, внутреннюю иерархию организации, убежище главарей - начиная с Усамы бен Ладена, - которым удалось скрыться от операций на афганской территории. С другой стороны, Лехнерт должен принимать во внимание общественное мнение, в том, что касается обращения с заключенными.

А мнение это совсем неоднородно: в Европе критикуется, как отсутствие привязки к закону, так и условия содержания заключенных, а в Соединенных Штатах их считают террористами, товарищами и сообщниками тех, по чьей вине 11 сентября погибли три тысячи человек в Америке, а значит, они не могут настаивать на другом обхождении.

Расположенный вне пределов зданий базы Гуантанамо, лагерь X-Ray, снискал название палаточного городка, где в 1994 году получили приют более трех тысяч человек, бежавших от режимов Гаити и Кубы. Решение перевезти туда заключенных, захваченных в Афганистане, было принято или, по крайней мере, озвучено, в конце декабря, а необходимые работы были проведены в кратчайшие сроки. Пресс-служба армии давала уклончивые ответы на вопрос, почему была избрана именно такая система "клеток" 2,4 на 2,4 метра. На первый взгляд, здесь кроется двойная выгода: простота построения клеток и быстрота проветривания помещения, принимая во внимание, что климат на юге Кубы достаточно теплый. Но ни от кого не укрылось, что это еще и самый простой метод постоянного наблюдения, а также самый низкий уровень физического и психологического комфорта для заключенных.

Несмотря на отражающие экраны, образуемые натянутой на стены клеток тканью, днем солнце сильно печет сквозь решетки, а ночью достаточно холодно. Заключенным недоступна никакая конфиденциальность, они постоянно находятся под наблюдением "соседей" и охранников. И даже если в материалах, переданных журналистам, было сказано, что заключенным выделяется время на "личную гигиену", этот момент очень относителен. "У них есть право на пятнадцать минут", - стыдливо говорит капитан Джон Кампион (John Campion), и добавляет, что души доступны не каждый день. В остальное время в клетках стоят ведра.

Сколько раз в неделю они могут принять душ? Капитан не знает. "Не каждый день" - вот и все, что он может сказать. А что касается прогулок, майор Стив Кокс (Steve Cox), пресс-секретарь генерала Лехнерта, объясняет, что заключенные могут "размять ноги" два раза в неделю по пятнадцать минут. К этому упражнению добавляется особенная гимнастика, которую они вынуждены выполнять каждый раз, когда конвой сопровождает их в один из пяти бараков, где происходят допросы: брести с цепями на ногах под надзором охранника и пристальными взглядами остальных.

В конце дня, когда температура падает, лагерь постепенно выходит из оцепенения, вызванного жарой. Разговор, начатый между соседними клетками, возобновляется. С того места, откуда журналистам позволено наблюдать, этот шепот напоминает об арабских деревнях в сумерках. Это час, когда лейтенант Мохаммад Сайфул-Ислам (Mohammad Saiful-Islam), один из трех мусульманских капелланов среди морских пехотинцев, начинает проводить молитву. Этот маленький, и очень душевный человечек, теперь уже с опытностью выполняет действие, привлекающее внимание журналистов, которые посещают лагерь.

Он знает, что является единственным представителем того, что американцы считают своей "общественной дипломатией" по отношению к арабскому и мусульманскому миру: Соединенные Штаты уважают Ислам и почтительно относятся к способам исповедания веры. Возможно, быть одновременно верным и США и Исламу. Те, кто сражается против Соединенных Штатов во имя Ислама, ошибаются или же не являются истинными мусульманами. И каждый заключенный получил свой экземпляр Корана и шапочку для молитв, вместе с оранжевой униформой, парой сандалий и набором для личной гигиены.

Молитва проходит пять раз в день, согласно предписаниям Корана, и даже болеющие заключенные могут принять в ней участие, благодаря часам, повешенным в видимых им местах. Капеллан, однако, спешит уточнить, что он не является ни представителем заключенных, ни их рупором. 26 февраля один из заключенных попытался соорудить тюрбан из полотенца. Охранник приказал ему снять эту конструкцию, поскольку она могла послужить укрытием для объектов, которые могут использоваться в качестве оружия.

Приказ вызвал гнев заключенных, которые начали выбрасывать из клеток то, что у них было. На следующий день около ста человек отказались от пищи. Это было началом голодовки, к которой прибегли две трети заключенных и которая продолжалась неделю. В конце недели только трое по-прежнему отказывались от еды. "Я советовал им есть," - объясняет капеллан. В пятницу 8 марта, воспользовавшись обещанием говорить с заключенными раз в неделю, генерал Лехнерт раздал им копии фатвы шейха Алавани (Alawani), президента исламского совета Соединенных Штатов, который ссылался на 195 стих Корана, чтобы осудить эту голодовку, поскольку такое поведение не предписано Магометом.

Кроме того, генерал заявил, что все, кому необходимо, должны получить очки для чтения, что вечернее меню должно быть изменено в соответствии с законами Корана и что раздача теплого чая раз в день не должна прерываться. Все эти меры были предложены лейтенантом-капелланом. "Я не назвал бы это уступками. Это ответ на конкретные нужды". Он не прибавил ничего и не стал говорить о тех заключенных, которые странным образом объявили себя христианами и которые, по заявлению майора Кокса, получают поддержку от "невидимого" протестантского капеллана. После молитвы журналисты садятся в автобус, и их обвозят вокруг лагеря, за ограждением из колючей проволоки. В этот час включается освещение, которое будет присутствовать всю ночь.

Некоторые заключенные продолжают молиться, другие разговаривают с соседями по клеткам. Автобус находится на достаточном расстоянии, чтобы невозможно было различить лиц заключенных. Военные пытаются соблюсти эту статью Женевской конвенции, которая запрещает выставлять пленных на обзор других. Некоторые протягивают руки в направлении автобуса. "Они прекрасно знают, кто внутри, - комментирует майор Кокс, - каждая группа журналистов делает один и тот же круг". Через лагерную больницу, которая открылась в конце января, прошло шестьдесят человек. Те 14, которые находятся там в данный момент, не кажутся удивленными или смущенными посещением людей, которые смотрят на них, но не могут ни сфотографировать, ни поговорить. Они все время привязаны к кроватям, и освобождаются только для того, чтобы под конвоем сходить в туалет.

Тридцать два заключенных подверглись разного рода хирургическим вмешательствам, рассказывает капитан Самуэль Альфорд (Samuel Alford), начальник больничной структуры. Журналист CBS спрашивает, во сколько обошлось лечение заключенных и протезы. Ответ уклончив: несколько тысяч долларов. Через установленные на территории лагеря громкоговорители генерал Лехнерт объясняет заключенным, что они должны подчиняться правилам лагеря, слушаться солдат и "говорить правду во время допросов". "Только так мы будем в состоянии определить, кто из вас может вернуться на родину", - обещает он.

Он объявляет и о строительстве более удобного корпуса, куда они будут переведены через несколько недель. Это двусмысленное сообщение: он признает, что нынешние условия заключенных оставляют желать лучшего, но и намекает, что пребывание узников в лагере затянется до тех пор, пока следователи не получат всю необходимую им информацию.

Patrick Jarreau, La Stampa
(Перевод Ольги Штурбиной)