Веское слово Китая

Пожалуй, самое интригующее в современных международных отношениях в Центральной Азии – напряженное молчание официального Китая по поводу размещения американских военных баз в этом регионе. Что кроется за этим молчанием и так ли молчалив Китай на самом деле?

Константин Сыроежкин
Алматы

Обстоятельный ответ на эти и другие вопросы, связанные с проблемами региональной безопасности, требует анализа всего комплекса международных отношений после 11 сентября 2001 года, и мы к этому вернемся в ближайших номерах. В данном же материале постараемся (в меру доступной нам информации) немножко приоткрыть завесу над молчанием Китая и посмотреть на то, что за ним кроется.

Почему молчит Китай

Понятно, что присутствие американских военных баз вблизи критического для Китая Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР не может устраивать его ни при каких обстоятельствах. В Китае отдают себе отчет в том, что контроль над Центральной Азией, а именно это и подразумевает военное присутствие США в регионе, расширяет возможности последних не только по сдерживанию Китая, но и по дестабилизации обстановки в нем. Особенно, если учесть то обстоятельство, что, несмотря на настойчивые требования китайского руководства признать действия этнических сепаратистов в Синьцзяне одной из форм проявления международного терроризма, Белый дом ответил решительным отказом. Генерал Фрэнсис Тэйлор, специальный посланник США по проблемам терроризма, напомнил официальным лицам Китая, что "Вашингтон не считает террористическим движение за независимость Восточного Туркестана".

Однако до последнего времени Китай хранил полное молчание по данному вопросу. В чем причина такой позиции? Как нам представляется, таких причин несколько.

Во-первых, в Пекине отдают отчет в том, что в настоящее время некоторые лидеры центральноазиатских государств пребывают в состоянии эйфории и иллюзорных представлений о "могуществе Запада", чем-то схожем с периодом начала 90-х годов, когда Россия демонстративно покидала регион. Китай, для которого история измеряется даже не столетиями, верный традиции, дает им возможность определиться со своими приоритетами. А в этой ситуации лучшее решение – выдержать паузу.

Во-вторых, не могут не учитывать в Пекине и позицию, занимаемую Россией. Официальная Москва молчит, а где-то даже старается подыграть США. Почему должен брать на себя инициативу Пекин, для которого регион Центральной Азии с позиций его национальной безопасности, безусловно, важен, но все-таки не настолько, как для России.

В-третьих, занятый решением внутренних проблем, Китай в настоящее время не ищет драки с Америкой, тем более, в одиночку. Об этом говорит и его сдержанная позиция по ПРО, и готовность идти на диалог по проблеме прав человека, и пусть формальное, но все же начало китайско-американского диалога в верхах.

Наконец, играют свою роль и взятые обязательства по участию в антитеррористической коалиции. И хотя у Пекина достаточно много вопросов и по характеру операции, и по ее целям, и по методам проведения, и по вопросу "двойных стандартов" в отношении террористов, как говорится, давши слово, крепись.

"Больше спешки – меньше скорость"

Именно эту китайскую пословицу напомнил Дж. Бушу-младшему в одном из разговоров с ним председатель КНР Цзян Цзэминь. И именно данной формулой можно охарактеризовать занятую Китаем позицию.

Первое, что сделал Китай после событий 11 сентября, это усилил воинскую группировку на западных границах КНР и подразделения органов полиции и безопасности в Синьцзяне.

Выдержав политическую паузу и дождавшись официального ответа России, Китай заявил о своей готовности присоединиться к антитеррористической коалиции, подчеркнув, однако, при этом, что подобного рода акции должны проводиться с санкции Совета Безопасности и под эгидой ООН, а также при наличии неопровержимых доказательств о том, что та или иная группировка либо страна совершили террористическую акцию.

Когда первая фаза военной операции в Афганистане была близка к своему завершению и США начали открыто указывать своим союзникам по антитеррористической коалиции на их место в новом раскладе геополитических сил, Китай занял оборонительную позицию. Не отрицая необходимости борьбы с международным терроризмом, он все больше и больше давал понять США, что их политика "двойных стандартов" в данном вопросе не имеет ничего общего с этой борьбой и преследует несколько иные цели.

В китайской прессе появились статьи влиятельных китайских аналитиков, в которых недвусмысленно подчеркивалось, что кампания против Афганистана и военное присутствие США в Узбекистане и Киргизии не ответ на террористическую атаку на Соединенные Штаты, а часть долгосрочной стратегии по достижению глобального доминирования. В качестве подоплеки этого стратегического устремления указывались различные имперские цели: контроль над каспийской нефтью, стремление угрожать Китаю, Ирану и России, соединение НАТО с американо-японским альянсом и так далее. А за всеми этими целями просматривалась главная – окружение Китая, его раскол и недопущение его превращения в великую державу.

Официальный Пекин по этому поводу не высказывался, предпочитая выдержать паузу и дать возможность своим союзникам по региональной безопасности лучше понять истинные цели администрации Белого дома. В определенной мере к этому Пекин подталкивала Москва, не только давшая свое добро на создание американских военных баз в регионе, но и заняв отличную от оговоренной ранее с Китаем позицию по вопросу Договора по ПРО и расширению НАТО. В Пекине отчетливо понимали, что в сложившихся обстоятельствах роль Китая в регионе отодвигается даже не на второй план, а все ранее достигнутые договоренности (прежде всего, соглашения, подписанные в рамках "Шанхайской шестерки", и Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, подписанный между Россией и Китаем в июле 2001-го) превращаются, говоря словами Мао Цзэдуна, "в клочок бумаги".

Понятно, что такое положение Китай устраивать не могло, и ему требовалось срочно согласовать свою позицию с российской. По-видимому, такое согласование имело место уже в ноябре-декабре 2001 года. И хотя документальных подтверждений данному факту нет, анализ дальнейших событий позволяет прийти к такому выводу.

Китай, как и Россия, довольно сдержанно отнесся к заявлению США об одностороннем выходе из Договора по ПРО, хотя для Китая с угрозой развертывания США системы ПРО на театре военных действий (ПРО ТВД), которая в случае ее реализации сможет полностью "закрыть" Тайвань, это было непростым решением. Китай не стал паниковать, а, оценив, что в ресурсно-технологическом отношении способен быстро и качественно нарастить свой ракетно-ядерный потенциал, поступил в соответствии с американскими стандартами. Как заявила в одной из своих редакционных статей "Жэньминь жибао", от "выхода из Договора по ПРО не следует, как гласит поговорка, "бледнеть от одного упоминания о тигре". Тут следует с еще большим хладнокровием наблюдать и анализировать". А через несколько дней после заявления США в Москве прошел 4-й раунд китайско-российских консультаций по вопросам стратегической стабильности на уровне заместителей министров иностранных дел, по итогам которых Ван Гуанъя и Георгий Мамедов объявили о важности "сохранения международного режима контроля над вооружениями и разоружения, а также стратегической сбалансированности".

В начале текущего года не только для Китая, но и для большинства членов антитеррористической коалиции стало окончательно ясно, что США ведут двойную игру. Озвученные Дж. Бушем-младшим новые объекты антитеррористической операции и обозначенная им "ось зла" отчетливо указывали на цели, которые преследуют США этой операцией. Не смог отойти от "двойных стандартов" американский лидер и во время своего визита в Китай. Отвечая на вопрос о Тайване, он сказал, что, с американской точки зрения, существует один Китай, а остров является его частью. Однако тут же добавил: "Мы поможем Тайваню защитить себя, если его спровоцируют".

Такой подход не был не замечен китайской стороной, переговоры так и закончились ничем. Более того, председатель КНР настоятельно посоветовал США проявлять большую сдержанность в проведении глобальной антитеррористической кампании.

Но любопытно не это. Любопытно, что сразу по завершении переговоров Цзян Цзэминь счел нужным проинформировать об их итогах Владимира Путина. А 4 марта в Пекине завершились российско-китайские межмидовские консультации на уровне заместителей министров иностранных дел. В ходе этих консультаций, по заявлению заместителя министра иностранных дел России Александра Лосюкова, обсуждались двусторонние отношения, был рассмотрен ряд тем, связанных с ситуацией в Азии, вопросы, относящиеся к китайско-американским переговорам, ситуация на Корейском полуострове и развитие обстановки в Центральной Азии и Афганистане. Более того, как подчеркнул Александр Лосюков, "диалог по политическим вопросам у нас идет очень активно, диалог этот многоуровневый, причем по целому ряду направлений идут отдельные консультации с привлечением специалистов". Не менее значимо и то, что в ходе этого визита произошел обмен грамотами о ратификации китайско-российского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.

Без комментариев

5 марта на очередной пресс-конференции МИД КНР его представитель Кун Цюань подверг острой критике опубликованный США Доклад о состоянии прав человека в странах мира за 2001 год, заявив, что названный доклад является новым проявлением вмешательства США во внутренние дела Китая путем манипуляции так называемым вопросом прав человека. В этой связи китайские правительство и народ выражают свое резкое недовольство и категорический протест. Действия правительства США явно имеют очевидный скрытый подтекст. Американская сторона руководствуется двойным стандартом в вопросах прав человека и нацменьшинств, что непременно встретит решительный отпор со стороны людей всего мира, выступающих за справедливость.

6 марта, отвечая на вопросы журналистов, министр иностранных дел КНР Тан Цзясюань призвал Соединенные Штаты к тому, чтобы "их слова не расходились с делами". 11 марта, выступая на очередной сессии ВСНП, премьер Госсовета Чжу Жунцзи, касаясь стратегии Китая во внешнеполитической деятельности в 2002 году, подчеркнул, что в настоящее время "сохраняется тенденция к многополярному миру, а международная среда, в которой мы находимся, больше дает шансов, чем бросает вызов".

14 марта на консультациях в Пекине генсекретаря ДКБ Валерия Николаенко с руководством МИД КНР было подчеркнуто, что Китай выступает за развитие контактов со странами – участницами Договора о коллективной безопасности. Пекин высказался за заимствование опыта государств – участников ДКБ при формировании основополагающих документов и органов Шанхайской организации сотрудничества. Кроме того, китайские представители выразили свою заинтересованность в укреплении стабилизирующей роли ДКБ, "особенно с учетом совпадения основных подходов Китая и государств – участников ДКБ к ключевым международным вопросам".

19 марта с официальным визитом Астану посетил заместитель начальника генерального штаба НОАК Сюн Гуанкай, сделавший официальное заявление о том, что Китай весьма обеспокоен усилением американского влияния в некоторых странах региона Центральной Азии и пообещал Вооруженным силам Казахстана помощь в размере 3 млн. долл. Все точки над i были расставлены.