Армен Ханбабян, Михаил Ходаренок

Надежда на то, что победоносная операция возмездия США в Афганистане избавит Россию и южные государства Содружества от угрозы религиозного экстремизма, похоже, пока не оправдывается. Фундаментальные потрясения, вызванные действиями Пентагона и его союзников, привели к таким деформациям устоявшегося геостратегического расклада, последствия которых выглядят, мягко говоря, очень неоднозначно.

Вместе с "Талибаном" потерпели поражение и его союзники - в частности, действующая в постсоветской Центральной Азии транснациональная исламская партия "Хизб-ут-Тахрир" и Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Один из руководителей последнего, известный полевой командир Джума Намангани (Ходжаев) был, по некоторым данным, убит в ходе боевых действий. Однако говорить о полном разгроме экстремистов сегодня отнюдь не приходится.

Поражение заставило ИДУ сосредоточиться на коренной перегруппировке сил и средств, передислокации инфраструктуры, сохранении боевых формирований. И есть все основания для опасений, что одной из основных баз ИДУ вновь может стать Таджикистан. Напомним, что именно отсюда отряды Движения несколько раз пытались прорваться в Ферганскую долину Узбекистана, объявить о создании так называемого Исламского халифата и начать вооруженную борьбу с режимом президента Каримова. В 1999 и 2000 гг. эти попытки закончились ничем, и Намангани был вынужден увести 5 тыс. боевиков в Афганистан. Ныне, однако, все начинает возвращаться на круги своя.

По целому ряду достоверных данных, сегодня в Афганистане осталось не более 500-600 боевиков ИДУ, которые скрываются в труднодоступной местности с остатками отрядов "Талибана". Примерно столько же нашли пристанище в Пакистане. Зато на территории Таджикистана, в Тавильдаринском и Джиргатальском районах, уже сосредоточено несколько крупных отрядов общей численностью до 1500 штыков.

Если учесть, что, по некоторым сведениям, в Ферганской долине Узбекистана до сих пор в глубоком подполье находятся около 3000 активистов и функционеров ИДУ, то ясно, что опасность очередного прорыва и возобновления нынешним летом боевых действий на границах Таджикистана с Киргизией и Узбекистаном становится весьма высокой.

Этому могут способствовать и некоторые особенности внутриполитической обстановки в Таджикистане. Сегодня она вновь во многом определяется острой клановой борьбой за ключевые позиции во властных структурах республики. В настоящее время у власти находится южный клан (Курган-Тюбе, Куляб) во главе с президентом республики Эмомали Рахмоновым, который ориентирован на сотрудничество с Россией. Однако, как известно, условием внутритаджикского урегулирования и прекращения гражданской войны было разделение властных полномочий с Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), которая ориентирована на Иран, лидеров афганских таджиков и другие исламские силы. (Кстати, по данным американской печати, Тегеран уже предоставил прибежище 200 членам ИДУ.) При этом влиятельный северный клан (Ходжент), ориентированный на Узбекистан, по-прежнему остается вне правящей коалиции. Эта ситуация сохраняет возможность многовариантного развития обстановки в стране и регионе и включения в нее различных внешних сил. Поэтому Таджикистан, вероятно, еще достаточно долго будет ареной противостояния территориально-клановых группировок и одновременно - объектом воздействия сил воинствующего исламского экстремизма со стороны Ирана, Афганистана, Саудовской Аравии в их борьбе против "светско-коммунистических режимов" в центральноазиатских республиках.

Душанбе внимательно присматривался к внешнеполитическому курсу Москвы последних лет. Результатом стали некоторые шаги, свидетельствующие о возможной корректировке характера таджикско-российских отношений, укреплению которых Таджикистан с момента обретения независимости уделял особое внимание. Наибольшее развитие двустороннее сотрудничество получило в военно-политической сфере: помощь России, оказанная республике в 1990-е гг., сыграла решающую роль в установлении мира и поддержании стабильности. В ответ Душанбе последовательно выступал в поддержку России и ее политики в регионе. Однако уровень экономического сотрудничества между двумя странами, по последним оценкам таджикского руководства, не соответствует его усилиям по продвижению российских интересов в ЦА. Поэтому Таджикистан вынужден предпринимать активные шаги для налаживания связей с США, другими западными странами, Китаем, Ираном, Турцией для решения многочисленных экономических, политических, социальных проблем.

Разумеется, западные союзники охотно идут на установление партнерских отношений с Душанбе. Заинтересованность Соединенных Штатов и других стран НАТО в военных базах на территории ЦА для обеспечения операции "Несокрушимая свобода", обещанные гарантии военной безопасности и ожидаемая экономическая помощь во многом обусловили решение таджикских властей предоставить в распоряжение коалиции воздушное пространство и аэродромы Куляб, Курган-Тюбе, Пархар. Кроме того, военнослужащим США и Франции на территории Таджикистана предоставлены права, соответствующие статусу дипломатических работников.

Таджикистан не без оснований рассчитывает, что его сотрудничество с Западом примет долгосрочный характер: геостратегическое положение страны повышает ее ценность для союзников по антитеррористической коалиции. А это объективно может повлечь за собой определенную корректировку традиционного внешнеполитического курса Душанбе в отношении России. Так, уже поговаривают о стремлении ввести оплату за аэронавигационное и наземное обслуживание самолетов Минобороны и ФПС России, достаточно жестко ставится требование о скорейшем обмене ратификационными грамотами по договору о российской военной базе в Таджикистане (201-я мсд), выдвигаются требования о передислокации российских воинских частей из 3-го военного городка (центр - г. Душанбе) без предоставления объектов для их размещения или денежных средств на строительство, затягивается ратификация межправительственного Соглашения о порядке содержания и использования оптико-электронного узла "Нурек". Постоянное пребывание на аэродроме Душанбе авиации Франции и США создало такие условия для российской авиагруппы в Таджикистане, что уже впору ставить вопрос о передислокации группы на территорию России. Отметим, Минобороны Таджикистана до сих пор не признало своего долга за поставки из России так называемого специального имущества.

Что касается Договора о статусе и условиях пребывания российской военной базы на территории Таджикистана, то позиция Москвы состоит в том, что обмен ратификационными грамотами для вступления этого документа в силу необходимо произвести одновременно с подписанием разработанных в развитие договора нескольких межправительственных соглашений: о составе и организационно-штатной структуре российской военной базы; о передаче движимого имущества, находившегося в местах дислокации воинских формирований до 25 мая 1993 г. во временное пользование российским воинским формированиям, находящимся на территории Таджикистана; об объектах недвижимости, количестве и границах земельных участков, отводимых под российскую военную базу, и местах их расположения на территории республики. Одновременно, как полагают многие военные эксперты, следовало бы завершить работу по заключению двустороннего межправительственного соглашения об организации приема и обслуживания российских военных самолетов на аэродромах Таджикистана. Это позволит отстаивать интересы РФ, поскольку усилит правовую базу нахождения российского воинского контингента на территории страны.

В складывающихся условиях Москва, по всей видимости, намерена активизировать контакты с Душанбе, чтобы попытаться сохранить существующие связи. По-видимому, при этом в Кремле намерены использовать озабоченность Душанбе перспективой возрастания региональных амбиций Узбекистана, возможностью ужесточения позиции Ташкента по всему комплексу отношений с Таджикистаном и вмешательством в его внутренние дела. По мнению экспертов, это может увеличить заинтересованность Душанбе в гарантиях безопасности со стороны России, хотя убедительно продемонстрированная американская военная мощь может подтолкнуть Таджикистан к поиску альтернативных путей обеспечения собственной безопасности. Тем более что и в Москве начинает вызревать мнение, что геополитический смысл военного присутствия России в этой стране после 11 сентября заметно уменьшился.