Судебная реформа с точки зрения специалиста

Лязиза Берсугурова,
Высшая школа права "Адилет"
Алматы

Состояние судебно-правовой системы всегда привлекало внимание общественности, потому что каждому человеку вольно или невольно приходилось в различных формах ощущать на себе последствия общения с нею. В ходе проводимой реформы предполагалось реализовывать совершенно замечательные идеи по созданию идеального механизма отправления правосудия, при котором бы осуществлялось закрепленное в Конституции Республики Казахстан право каждого на судебную защиту своих законных интересов и право на справедливое судебное разбирательство. Что из всего этого получилось, судить читателю.

Хотелось, как лучше

За последние годы была создана единая система правосудия, которая включала в себя Верховный суд и местные суды; создана система апелляционного производства; изменена процедура пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, принято новое уголовное и уголовно-процессуальное законодательство.

В рамках проводимых реформ был осуществлен ряд мероприятий, направленных на организационное укрепление судебной системы, были закреплены принципы несменяемости судей и их назначаемости; созданы социально-экономические предпосылки независимости судей.

В идеале судья при отправлении правосудия независим и подчиняется только закону и Конституции Республики Казахстан, не подотчетен никому по конкретным делам. Это означает, если судья принял решение по делу, он не обязан никому объяснять, почему он принял именно это решение. Достаточно того, что участник процесса может обжаловать это решение в вышестоящий судебный орган.

Для того чтобы обеспечить подлинную независимость судей при отправлении правосудия, с 2001 года при Верховном суде республики существует и действует специальный Комитет судебного администрирования, который занимается всеми вопросами материально-технического обеспечения судебной деятельности.

Казалось бы, все замечательные идеи и демократические начинания, вложенные в программу правовой реформы 1994 года, были последовательно реализованы. Основы для создания эффективной системы отправления правосудия состоялись.

Но тем не менее большие проблемы в вопросах совершенствования эффективности правосудия остаются.

Получилось, как всегда

Множество вопросов порождает необходимость адаптации самой судебной системы к новому законодательству. Судебная система Казахстана, потянувшись за международными стандартами, реально не представляла, ни что это такое, ни до какой степени реализация рекомендаций этих стандартов вообще возможна в странах, находящихся в переходном состоянии. Результат оказался вполне предсказуемым.

Например, в законе четко зафиксировано правило о том, что изменить подсудность можно только при согласии подсудимого. Он должен знать перспективу дачи такого согласия. Лучше его не давать. Останется право на подачу и апелляционной, и надзорной жалобы на предмет пересмотра судебного решения по делу и проверке его справедливости. С первого января 2001 система апелляционного пересмотра судебного решения по делу существует и функционирует.

Однако профессиональный взгляд на решение этого вопроса оставляет место многочисленным сомнениям в доброкачественности самой процедуры. Замечательно, что на судебное решение участник судебного разбирательства всегда может подать жалобу, если он с ним не согласен, тем более что судья абсолютное большинство уголовных дел и все гражданские дела рассматривает единолично и единолично же принимает решение по возникшему спору. И такое решение может вызывать сомнения и естественное желание проверить доброкачественность его содержания. Закон такое право предоставляет.

Все же сам порядок процессуального рассмотрения такой жалобы вызывает ряд замечаний. Апелляционный суд рассматривает дело по существу и вправе принять новое судебное решение по делу. Это означает падение авторитета суда первой инстанции, который и так находится в незавидном положении. Он выполняет самый большой объем работы по рассмотрению гражданских и уголовных дел, а затем апелляционный суд без объяснения причин отмены или изменения судебного решения по делу вправе принять иное решение, которое вступает в законную силу. И будет исполняться. Ущербность такого положения состоит в том, что судьи судов первой инстанции даже не имеют возможности объяснить хотя бы на профессиональном уровне причину принятия того решения, которое теперь судом вышестоящим пересмотрено и отменено или изменено. Создается прецедент формального недоверия к судам первой инстанции.

После принятия 13 декабря 1998 года УПК РК и его опубликования всей системе правоохранительных органов пришлось очень быстро применять его основные положения на практике. При этом нельзя не отметить того обстоятельства, что общая конструкция УПК стала более тяжелой для восприятия. Особенно большой по объему стала Общая часть УПК. И это породило ряд сложностей, связанных в первую очередь с разным пониманием его некоторых положений, особенно в части нововведений.

Принимая новый УПК, исходили из замечательной идеи о том, что гарантированные Конституцией права и свободы граждан должны быть обеспечены правосудием. Действительность же оказалась далекой от ожиданий.

На начальном этапе применения нового УПК органы прокуратуры и суды просто договаривались между собой о том, что прокуроры не будут вносить протесты на решения судов в течение первого полугодия после принятия нового уголовно-процессуального законодательства. А судьи спешно собирались на свои региональные областные совещания и решали вопросы применения нового УПК. При этом до сих пор невозможно определить правовую природу таких совещаний, правильность решений и рекомендаций, принятых на них.

Что касается общественности, то никто до сих пор и не пытается ей ничего разъяснить, и она так и остается в неведении относительно новелл действующего процессуального законодательства. Видимо, предполагалось и предполагается, что в случае необходимости любому участнику процесса лучше всего будет обратиться к профессиональному адвокату за разъяснением или помощью по каждому правовому вопросу.

Провозглашая приоритетность интересов личности, новое уголовно-процессуальное законодательство породило определенные проблемы в понимании процессуального положения отдельных его субъектов. Извечная антиномия личности и общества, индивида и коллектива обрела новую остроту. Направляя основное внимание на защиту действительно одного из самых уязвимых участников процесса – обвиняемого (подозреваемого), новое уголовно-процессуальное законодательство не разрешило проблем, связанных с существованием в этой отрасли прав и интересов других участников.

Хотя новое уголовно-процессуальное законодательство исходит из концепции обеспечения возмещения вреда, причиненного любыми незаконными действиями, состояние практики позволяет утверждать, что права и законные интересы потерпевшего нарушаются, а некоторые вопросы правового положения потерпевшего в уголовно-процессуальных отношениях не урегулированы вообще.

Более того, ненормальное отношение работников системы правоохранительных органов к вопросу реализации, применения и исполнения норм законодательства, регламентирующих процессуальное положение участников процесса, приводит к неутешительному выводу о правовой незащищенности, процессуальной уязвимости любой личности, попавшей в сферу действия органов уголовной юстиции, в том числе и потерпевшего.

Следует обратить внимание на некоторые процессуальные моменты относительно правового положения потерпевшего, неурегулированные действующим уголовно-процессуальным законодательством. Например, такие как введение обязательности уведомления лица о признании его потерпевшим. Это абсолютно необходимо, поскольку лицо может быть признано потерпевшим по постановлению органа, ведущего уголовный процесс. И если это постановление потерпевшему не объявлено и ему не разъяснены его процессуальные права, то сам субъект, признанный потерпевшим, выпадает из правовых отношений как потенциально активная процессуальная фигура.

Сложен вопрос доказывания причинения вреда и его размера, которое зачастую ложится на самого потерпевшего, хотя общие правила доказывания возлагают это бремя на обвинителя. Особенно по делам, по которым производство возбуждается только по инициативе потерпевшей стороны.

Не меньшую трудность вызывает вопрос о психологии формирования показаний потерпевшего. Насколько лицо, потерпевшее от преступного посягательства, в состоянии давать действительно правдивые показания. Особую остроту этот вопрос приобретает в отношении лиц, потерпевших от тяжких, насильственных видов преступлений. И совершенно справедливо в специальной литературе ставится вопрос о предоставлении потерпевшему права иметь не только законного представителя, но и защитника, в том числе и профессионального.

Судебная практика показывает, что все большее число уголовных дел может возбуждаться только при наличии жалобы потерпевшей стороны. При этом зачастую никто не задается вопросом, почему потерпевшие не обращаются в систему правоохранительных органов за защитой своих прав и интересов. В основе этого часто лежит ставшая банальной причина – неверие в систему правосудия, в ее заинтересованность и способность осуществлять борьбу с преступностью. Питательной средой для таких выводов служат многочисленные примеры безосновательного отказа в возбуждении уголовных дел, сокрытие от регистрации поступающих заявлений и сообщений о совершенных преступлениях, умышленное заволокичивание проверки материала и тому подобные действия правоохранительных органов. Само состояние борьбы с преступностью наводит на размышление о бесполезности обращения в правоохранительные органы, которые не настроены вести ее надлежащим образом.

Основные положения по усилению защищенности личности в уголовном судопроизводстве предполагалось также реализовать через усиление параметров действия состязательного начала в судопроизводстве и расширение гарантированного права обвиняемому на защиту.

Прокурор входит в процесс всегда, когда он решает вопрос о предании обвиняемого суду, а это предполагает его обязательное участие по абсолютному большинству уголовных дел, за исключением, быть может, дел частного обвинения. И с этим проблемы нет, исключая непредвзятость прокурора по делу.

Казалось бы, многие вопросы, связанные с обеспечением правовой защищенности участников процесса, должны были получить однозначно положительное решение и при введении права на участие защитника в уголовное судопроизводство на всех этапах производства по уголовному делу. Однако здесь не все так просто.

Мечта о профессиональном защитнике, который сопровождает участника процесса на всем протяжении уголовного дела, поддержанная вступившим в законную силу почти одновременно с Уголовно-процессуальным кодексом законом РК "Об адвокатской деятельности" от 5 декабря 1997 года, так и осталась мечтой. Замечательная идея разбилась, столкнувшись с реалиями сегодняшнего дня, как только возник вопрос об оплате юридических услуг адвокатов, поскольку вопрос, как будут оплачиваться услуги адвоката в случае неплатежеспособности клиента, так и остался нерешенным. В этих условиях могли зарабатывать только те адвокаты, которые имели либо состоятельных клиентов, либо возможность выбирать себе дела, по которым оплата была действительно реальна (председатель президиума коллегии адвокатов, заведующие юридическими консультациями, особенно если их родственники параллельно работают в системе дознания, следствия, суда). Ситуация абсолютно недопустимая, но однозначно существующая и работающая сегодня.

Не менее значимо и то, что параметры участия защитника на всех этапах уголовного судопроизводства, оставаясь одной из самых привлекательных идей законодательства, не находят своего применения в таком объеме, который бы предполагал демократизацию процесса, приведение его в соответствие с нормами действительно правового государства. Об этом свидетельствуют отказы адвокатов участвовать в делах по назначению, формальное отношение к выполнению своих профессиональных обязанностей по участию в такой категории дел, обращения в средства массовой информации о собственной незащищенности и т. д., при всем, что положение личности, попавшей в сферу уголовной юстиции, продолжает оставаться незавидным.

По многим позициям демократизированный УПК требует вынесения оправдательного приговора. Отделение суда от предварительного следствия как будто бы создало для этого условия. На самом же деле и эти вопросы требуют обсуждения. Параметры вынесения оправдательного приговора значительно расширены, и отсутствие единых рекомендаций приводит к тому, что судья, вынесший оправдательный приговор, подпадает под пристальное внимание прокурора, который вправе принести протест на предмет его отмены или изменения по мотивам неправосудности. В этих условиях многие позиции в процедурах отправления правосудия не носят уже конкретно регламентированный характер, а отсылают к возможно большему использованию элементов правосознания и внутреннего убеждения судей, что порождает неоднозначность применения норм УПК и, в конечном итоге, увеличение количества отмененных или измененных судебных решений. Многие судьи, по их собственному признанию, боятся показаться слишком мягкими.

Подводя итог сказанному, необходимо подчеркнуть, что сегодня, несмотря на проведенную судебную реформу и наличие действительно прогрессивных новелл в уголовно-процессуальном законодательстве, в целом наблюдается возврат к старым, ранее существовавшим процессуальным формам и срокам, изменение процессуального законодательства в сторону обеспечения интересов отдельных структур правоохранительных органов. Разрозненность, неконсолидированность целей и интересов в этом случае играет роль медленного разрушителя самых лучших идей уголовно-процессуального законодательства и в целом конституционных основ уголовного судопроизводства. Кому должна принадлежать миссия генератора лучших идей и мыслей, направленных на обеспечение эффективности судопроизводства, – вопрос, который, видимо, вскоре потребует своего разрешения.