История массового поражения

Известный ученый-микробиолог навсегда покидает пределы Казахстана. Геннадий Николаевич Лепешкин - бывший руководитель военных программ по производству бактериологического оружия в Степногорске, доктор медицинских и биологических наук, профессор биологии, действительный член Российской академии медико-технических наук, награжден орденом Красной Звезды, тремя медалями Министерства обороны СССР, Звездой Вернадского первой степени, полковник медицинской службы запаса и уже почти год официально безработный.

Контракт на занимаемой им должности гендиректора РГКП "Национальный центр биотехнологии РК" 2 мая 2001 года не был продлен. Причины такого решения объяснены, как говорит Геннадий Николаевич, не были: "Мне сказали: спасибо за службу, контракт мы с вами не продлеваем. Сейчас время такое, нужны молодые, перспективные". Но, несмотря на такое довольно обидное заявление и официальные строжайшие запреты нынешнего руководства НЦБ РК, "старый и неперспективный" Лепешкин тайком посещает лабораторию и центр. Сотрудники встречают его радостно, как доброго старого друга, то и дело обращаются за советом. Теперь же, когда все решено и чемоданы упакованы, спросить будет не у кого. Для Геннадия Лепешкина уже нет обратного пути ни в Казахстан, ни, естественно, в Степногорск, где он провел восемнадцать лет своей жизни.

ГОРОДОК С СЕКРЕТАМИ
Если посмотреть на карты советских времен, то небольшого городка, что в двухстах километрах от нынешней столицы Казахстана, вы не найдете. И немудрено, ведь название Cтепногорск для него - третье по счету. Вначале были Макинск и Целиноград-25. Построенный руками заключенных, он долгие годы являлся местом бурного развития секретных военных технологий. Степногорск во времена Союза был островом, где не существовало никаких бытовых проблем, знакомых остальному населению страны. Полки в магазинах ломились от изобилия продуктов и товаров, продававшихся без талонов. О зарплате степногорцев можно было только мечтать. Самолеты из небольшого аэропорта летали прямо в Москву. Именно ей подчинялся город. В Степногорск приезжали талантливые выпускники элитных вузов, чьи головы и руки должны были служить на благо государству и Министерству обороны, в частности. Здесь велась добыча урана и золота, разрабатывались препараты для сельского хозяйства. Но самый главный секрет - завод по выпуску биологического оружия.

К строительству секретного предприятия приступили в 1982 году для замены точно такого же в Свердловске. Там после аварии в 1979 году в атмосферу попали болезнетворные соединения. Степногорский завод был в состоянии производить ежегодно более сотни тонн бактериологического оружия на основе сибирской язвы. Сейчас завод практически демонтирован, а город пытается встать на ноги и избавиться от наследия советских времен.

Полностью от прошлого избавиться невозможно. Для Степногорска постоянным спутником стали плохая экология и растущее как на дрожжах кладбище. Оно раскинулось по обе стороны дороги, ведущей в город со стороны Астаны. У приезжих создается такое впечатление, что первыми их приветствуют мертвые. Горожане этих эмоций не испытывают, смерть долгие годы жила с ними в "одном доме" и уже стала "своей".

Геннадий Лепешкин радушно встретил нас на пороге уже опустевшей квартиры. Годы изменили его только внешне - седина в волосах да морщины на лице. В душе он остался веселым и энергичным, заядлым охотником и рыбаком. И наш разговор происходил после очередного похода к реке.

ХРАНИТЕЛЬ СЕКРЕТОВ
- Как вы попали в Степногорск?

- Я тоже приехал сюда по направлению. Тогда Министерство обороны СССР выбирало в своих институтах специалистов, чтобы попробовать получить в Степногорске биологическое оружие. Тех баз, что уже существовали в Союзе, было недостаточно. Создавались резервные мощности по всей стране. Что такое одна мощность? На завод бомба упала - и нет его. А нас собирали, молодых и талантливых. У нас была возможность использовать импортное оборудование, и самое главное - было желание работать. Сутками там пропадали. Мы создали такие препараты, которые до сих пор многие не могут получить...

Человек, производя манипуляции с патогеном, может создать такой клон, такой микроорганизм, который ему еще не известен. Он может быть еще более сопротивляемым антибиотикам, чем раньше. Но чтобы производить из него оружие, нужно изучать его и испытывать.

Это действительно так. Всемирно известный казах, как называют его многие соотечественники, Канатжан Алибеков в своих интервью различным СМИ говорит, что опыты с сибирской язвой, чумой, лихорадкой КУ, туляремией и др. проводились на морских свинках, мышах и крысах. Другие источники добавляют еще собак и обезьян. Кстати, в пользу последних говорят и слухи о том, что некоторые семьи в советские времена лакомились бананами, скорее всего, принесенными с работы. Ведь на прилавках степногорских магазинов, несмотря на московское обеспечение, их не было. До сих пор в городе говорят об огромных, достигающих размеров дворняжек крысах, живущих в подземных шахтах и умеющих бегать по вертикальной бетонной поверхности.

Специалисты, конечно, могут опровергнуть это, но, как известно, дыма без огня не бывает. А людям свойственно многое замечать. Несмотря на то, что прошло уже несколько десятилетий, рядовые сотрудники не решаются говорить о том, что "там" было, и по возможности скрывают свое бывшее место работы.

- Вы работали только с бактериями сибирской язвы?

- Хотя оборудование на заводе было ориентировано на сибирскую язву, думаю, что производить на нем можно было и любой другой вид биологического оружия. Вообще это предприятие по своему предназначению никогда не работало. Оно находилось в стадии строительства, а на территории осуществлялись лишь некоторые технологические разработки, связанные с комплексной апробацией оборудования на реальном материале.

- Когда вы прекратили свои разработки?

- Наши военные проекты свернуты еще до распада СССР, в конце 80-х. Тогда у власти был Горбачев, который не представлял себе или прикидывался, что не представлял, что есть такое оружие. Закрыли не только биологическую, но и химическую и ядерную программы. Денег не хватало даже на армию, не то что на нас. К тому же в 1992 году Алибеков сбежал в США, и система, существовавшая с 1928 года, получила большую огласку.

- Геннадий Николаевич, как вы считаете, цифры, названные вашим коллегой Алибековым, - 60 тыс. человек, работавших в этой системе, реальны? И существует ли вероятность "угрозы" утечки информации от бывших советских ученых, занимавшихся военными разработками?

- Я думаю, что в системе биооружия работало не 60 тысяч человек, а намного меньше. Если брать заводы, имеющие косвенное отношение, то конечно. А конкретно - 5-7 тысяч человек, не более. А опасность со стороны советских ученых, полагаю, реальна. Официально 40% ученых уехали в Европу, Америку, Мексику, Бразилию и т.д. Кто даст гарантии, что они сейчас не занимаются разработкой проектов, связанных с биооружием? Никто. Ведь уехала талантливая молодежь. Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше...

Как выяснилось после "сибирской язвы по почте" в Штатах, технологией бактериологического оружия владеют три страны: Россия, Америка и Ирак. Последний, потому что там осела часть ученых из бывшего Союза.

- Как вы считаете, после всей шумихи, связанной с сибирской язвой, будут ли продолжаться такие же разработки биооружия, как раньше?

- Прогресс в развитии этой области всегда есть и будет идти. Причем сначала лечение, а потом уже оружие. В мире сейчас множество заболеваний. Тот же СПИД - проблема века, тоже оружие. Ранее, в закрытых публикациях писалось, что его источником является одна из лабораторий, проводившая испытания в одном из районов Африки, где зарегистрировано очень много заболеваний. Недосмотрели, выпустили джинна из бутылки и не знают, что с ним делать. Биотехнологию можно использовать и в мирных целях. Люди болеют, нужны методы лечения, вакцины...

Сейчас на "Биопрепарате" в Степногорске идет демонтаж оборудования. Хотя самое ценное и важное россияне уже увезли давно. Американцы пришли сюда после решения Казахстана ликвидировать завод. Им остались "объедки с царского стола". Все интересное было уничтожено в первые два этапа, а это 90% всего предприятия. Захочет ли Америка выделить средства на демонтаж того, что осталось? Это будет зависеть от решения депутатов и сенаторов, побывавших на заводе.

- О каких проектах вы договорились со Штатами, когда были директором НЦБ РК? Они ведь жаждали попасть сюда...

- С США было две договоренности. Сначала они должны были поставить оборудование и уже совместно организовать американо-казахстанское предприятие. Привезли три линии по производству таблеток, в которых не хватало деталей и даже без документов. (Поставкой занималась фирма, которая после этой сделки, как говорят знающие люди, куда-то пропала. А оборудование оказалось еще и устаревшим, 1957, 1974 и 1987 годов выпуска. Именно на нем, по заявлению нынешнего руководителя НЦБ РК Сергазы Адикенова, он будет развивать отечественную фармацевтику. - Прим. автора.) Мы пытались привлечь к реализации этого проекта и частные, и государственные организации - не получалось.

Второй договор - это как раз ликвидация оборонного участка. Три корпуса будут уничтожены, один из них имеет два этажа под землей. Хотя все могло быть законсервировано, как это сделали в Америке. Но у них есть на это деньги...

Что будет на месте старого производства? Где будут работать люди? Пока эти вопросы остаются без ответа. А теперь наши ученые мужи, потирая лоб, говорят о том, что не следовало пускать американцев. Поэтапно надо было: разрушили одно, создайте другое, но мы, как известно, сильны только определенным умом...

Теперь, получив, что нужно, Америка может спокойно "хлопнуть дверью" и уйти. Только мы себе этого позволить не можем.

"Биомедпрепарат" работает, демонтируя собственные мощности. Исправно платит налоги, иногда даже подкидывает миллион-другой тенге авансом, если аким попросит. Но так не будет продолжаться бесконечно.

ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?
Наш разговор с Г.Лепешкиным длился более трех часов. Он рассказал, что, помимо военных исследований, проводились и гражданские, которые могли бы принести огромную пользу. Но, увы, так и остались нереализованными. Один из таких проектов - создание генно-инженерного инсулина.

- Почему мы не производим инсулин у себя?

- Ежегодно Казахстан тратит 4 млн долларов на закупку этого препарата. Запустить собственное производство стоит 5 млн долларов. Но такое положение дел невыгодно чиновникам, проводящим закупки.

Такое отношение к отечественному производству и определило "кончину" работавшей на "Биомедпрепарате" линии по выпуску одноразовых шприцев, поставленной вместо устаревшего американского оборудования.

- Неужели ничего нельзя изменить?

- Не думаю, что здесь будут развиваться какие-то производства. Да и все специалисты-практики уехали. А кто нет, тот собирается... И к руководству, я считаю, пришли некомпетентные, далекие от биотехнологии люди. Они, конечно, свои, ставленники, но наука не терпит дилетантов.

- Неужели вам не предложили другую работу?

- Была идея создать на базе лаборатории мониторинга окружающей среды специальный центр. Он был бы единственным по Казахстану и существовал бы на американские деньги. По этому поводу есть даже постановление правительства. Но прошло уже восемь месяцев, а сдвигов нет. И я решил, что буду заниматься другим делом и в другом месте. Боюсь что-то организовывать здесь, пройдет какое-то время - и вновь услышу: "Спасибо и до свидания".

- Куда направитесь? Америка? Россия?

- В Россию давно зовут, а Америка не по мне, возраст не тот. Я российский человек, люблю рыбалку, охоту, картошку у костра. В США только по делам, с коллегами пообщаться.

Российский человек собирается в Россию. В степногорской квартире теперь уже бывшего ведущего специалиста почти ничего не осталось. Все нажитое уже в пути. А между тем НЦБ РК все еще должен, уже почти год, своему бывшему директору 262 тыс. тенге. "Обещали рассчитаться, - улыбаясь говорит Геннадий Николаевич и добавляет на прощание: - А вообще у меня есть мысль написать книгу. Она будет очень интересной!".

Татьяна НОВИК