Борец и узник Лефортово Эдуард Лимонов написал свою "политическую биографию" 01:26 16.05.2002
Эдуард Лимонов. Моя политическая биография. СПб.: Амфора, 2002
Новая книга Эдуарда Лимонова "Моя политическая биография" написана в тюрьме. Здесь же ожидающий суда Эдуард Лимонов готовит еще несколько новых текстов – скоро появится его "Книга воды". На фоне заскучавшей от своей пресыщенности и вальяжности современной словесности Лимонов по-прежнему смотрится оригиналом. Кое-кто даже торопится провозгласить, что именно так: на границе с политическим манифестом – и именно хлебным мякишем на воде должна создаваться новая литература. Но кое-что подсказывает, что сам автор все же предпочел бы для жанрово-стилистических поисков другие места, а вовсе не столь отдаленные.
"В камере было три металлические кровати, окрашенные синей краской. Я положил на одну из них матрас и сел. Сцена из классического романа",– это уже финал книги, элегантный намек на то, что текст от автора "Это я, Эдичка" и "Подростка Савенко" мог бы быть совсем другим. Похоже, добиться "фикшн" от лидера Национал-большевистской партии возможно только путем подкопа под лефортовские корпуса. Да и предыдущую свою работу, "Охоту на Быкова", Лимонов превратил в скупое документальное расследование: в "Моей политической" он признается, что аванс-то издатели давали за роман. Вот и нынешняя книга на первый взгляд напоминает подборку передовиц из газеты "Лимонка": краткая политинформация о положении в мире, и потом – мельчайшие детали акций, провокаций и внутрипартийных разборок. И откровенные агитки. Для "приобщения к делу" в новой книге – и цели партии (занять романтико-героически настроенных подростков), и ее дела (защитить русских в ближнем зарубежье), и свершения (как хлестали гвоздиками Горбачева и как злили Михалкова), и причины последней перед арестом поездки на Алтай (дом покупали). А для остальных читателей – в соответствии с обстановкой – образы и максималистские афоризмы выдаются строго и аскетично: "Ты можешь упасть на городской асфальт и уползать от смертоносного огня буржуинских пулеметов", "Все это российское безобразие я наблюдал с отвращением", "Но женщина – эфемерное существо, живущее свои 15 лет и стремящееся сделать эфемерным и мужчину. А пацаны хотят вечности!". Общий же ритм повествования подозрительно напоминает прогулку по тюремному двору.
Очень кстати, что у автора нет под рукой газетной подшивки, на что он неоднократно жалуется: все-таки вместо компиляции получился цельный текст. Насколько никогда не тянуло читать "Лимонку", настолько захватывает "Моя политическая биография". Читаешь, и думаешь: кого же напоминает эта слегка усталая учительская интонация? Конечно, Александра Солженицына – вот где сошлись наши главные литературные экстремалы.
|