Так уж получилось, что в сознании большинства казахстанцев соседний Туркменистан воспринимается через стандартный набор устоявшихся символов, положений и клише. Это знаменитые ковры и скакуны, огромные запасы природного газа и весьма своеобразная форма правления, нейтральный международный статус и особая позиция по Каспию и Афганистану, широкие социальные льготы для населения и многое другое. А в общем и целом – достаточно стабильное, по сравнению с другими центральноазиатскими республиками, место. Но так ли это на самом деле?

Абай Турсынов
Алматы

Небольшое предисловие

Информационная сверхзакрытость Туркменистана предопределила развитие своеобразной практики, при которой любая попытка объективного анализа существующей в республике действительности сталкивается с невозможностью получения достоверных данных. Но так или иначе, а вопрос: "Каково же реальное положение дел в республике?" – остается открытым. И искать ответ на него приходится всеми доступными способами. Преимущественно посредством малочисленных открытых источников официального и оппозиционного толка.

В этом положении очевидно, что озвучиваемые посредством СМИ сведения о ситуации внутри и вокруг республики, их интерпретация обеими сторонами должны восприниматься с определенными поправками. Такова уж специфика властно-оппозиционного противостояния, когда политическая целесообразность определяет риторику и степень объективности предлагаемых "фактов", не говоря уже об их анализе. Читать зачастую приходится между строк. Но, как говорится, за неимением гербовой...

Как следствие некоторые выводы, сделанные на основании полученной из подобных источников информации, предполагают очень высокую степень допущения и неоднозначности. Но вместе с тем системный анализ целого ряда событий и положений более объективного происхождения и характера дает достаточно убедительные основания утверждать – современная ситуация в республике принципиально отличается от той, что была там еще какой-то год назад. Именно с этих позиций и должна восприниматься наша попытка разобраться с тем, что же все-таки происходит сегодня с Туркменистаном.

"До"...

Изменения в ситуации внутри и вокруг республики за последнее время произошли действительно принципиальные. Но прежде чем перейти к разговору об этих новых для Туркменистана реалиях, обозначим, что же там было "до" определенного условного момента. Впрочем, почему "было"? По большей части, все это осталось и "после", но с поправкой на те самые принципиальные события, о которых немного позже.

Пока же мы просто отметим, что вышеозначенные изменения никоим образом не коснулись экономической и социальной сфер развития Туркменистана. Ситуация в них по-прежнему остается сложной, и на сегодняшний день практически невозможно обнаружить серьезных признаков ее стабилизации. Так, например, нефтегазовая отрасль – основа туркменской экономики при всем ее бесспорном потенциале по целому ряду технологических параметров находится в предкризисном состоянии. При этом значительная часть так или иначе поступающих в республику средств распределяется среди узкого круга избранных лиц, в числе которых были некогда и те, кто находится сегодня в оппозиции.

В контексте тяжелого социального положения отметим также, что изменения не коснулись и протестного состояния так называемых "народных масс". "Массы" недовольны своим положением, но по-прежнему инертны, что в общем-то и неудивительно. Целенаправленный и последовательный курс режима на люмпенизацию, "туркменизацию" (этническое доминирование титульной нации) и гуманитарную деградацию общества привел к тому, что подавляющая часть и без того малочисленного и слабоурбанизированного населения республики находится в состоянии безысходности и аполитичности.

Как следствие эти люди не представляют собой действенного социально-политического образования, а следовательно, и реальной угрозы. В лучшем случае они могут быть использованы как своеобразный фон, демонстрирующий внешним и внутренним силам политическую нелигитимность правящего режима, но никак не в качестве движущей революционной силы. Оставшаяся же более активная, но малочисленная часть населения, учитывая ограниченные масштабы внутриполитического "пространства" республики, контролируется силовыми органами посредством жесткой репрессивной политики.

Не затронули эти изменения и характерной для Туркменистана авторитарной формы правления, со всеми ее специфичными культовыми проявлениями, которые, если отбросить их видимую сторону, являются не чем иным, как попытками президента Ниязова утвердить (легитимизировать) себя в качестве "традиционного" лидера восточного общества. Попытки, заметим, изначально неудачные. Даже при всех имеющихся в Туркменистане благоприятных условиях и предпосылках патерналистского толка. И в первую очередь неудачные потому, что, получив все положенные в таких случаях привилегии и "дивиденды" и даже сверх того, верховная власть не стала для своих граждан гарантом безопасности, стабильности и процветания, локомотивом общенационального развития. То есть не выполнила соответствующих обязательств, подразумеваемых в таких случаях негласным соглашением между элитой и обществом, как это, например, было сделано в некоторых арабских странах.

При этом в республике не созданы – в лице легальной оппозиции и представительских органов власти – механизмы, позволяющие сбалансировать образовавшийся крен. В руках у действующего президента сосредоточены все реальные рычаги. Именно это, казалось бы, и должно являться гарантией стабильности существующей системы. Однако чрезмерная концентрация власти, практически возведенная в абсолют, создает лишь иллюзию полной подконтрольности и устойчивости режима.

Парадокс заключается именно в том, что нет реальных элементов "страховки" на случай форс-мажорной ситуации, когда потребуется поддержать власть как таковую, сам институт президентства, а не конкретную личность. Свою роль здесь сыграло и стремление называющего себя Туркменбаши (Главой всех туркмен) Сапармурада Ниязова опереться преимущественно на людей из родственного ахалтекинского клана. Желание вполне естественное для обычного восточного правителя, но для "отца нации" категорически недопустимое.

Это и многое другое было "до".

...и "после"

Что же могло принципиально поменяться за какой-то неполный год? Как бы банально это уже ни звучало применительно к республикам Центральной Азии, но одно из определяющих влияний на новый "туркменский" расклад оказали события 11 сентября 2001 года в США. Вернее, последовавшая за ними антитеррористическая операция в Афганистане, одним из явных результатов которой стали геополитические изменения в Центрально-Азиатском регионе в целом и вокруг Республики Туркменистан в частности. Вслед за этим в октябре того же года произошел, и отнюдь не случайно, "знаковый" во многих смыслах уход в оппозицию Бориса Шихмурадова, человека, которого называют одним из архитекторов созданной в Туркменистане государственной системы. Его примеру последовал и целый ряд высокопоставленных туркменских чиновников и дипломатов.

На практике же эти два момента образуют последовательную связку и предполагают следующее. Во-первых, изменения в устоявшемся за последние 10 лет вокруг республики геополитическом раскладе перекрывают официальному Ашхабаду возможность легкого лавирования между присутствующими в регионе центрами силы. Прежде Туркменистан как бы находился в своеобразном геополитическом вакууме, что позволяло Сапармураду Ниязову без каких-либо серьезных последствий игнорировать внешнее влияние и заниматься своими собственными делами.

Но произошло то, что произошло, – в регионе заметно возросло присутствие США, логично предполагающее и более активную политику по отношению к Туркменистану. Для Штатов усиление позиций в республике, вплоть до непосредственного военно-политического присутствия, это не просто пропагандистская демонстрация силы и пополнение "букета" из военных баз в регионе. Это также веское основание для непосредственного участия в решении вопросов по Каспию. Это "рассечение" потенциальной геополитической оси Москва – Тегеран. Это, как и в случае с Китаем, расположение вооруженных сил у самых границ Ирана, сигнал, который должен быть понят однозначно. Так что определенная значимость республики в региональном масштабе хоть и должна оцениваться более чем адекватно, но и недооценивать ее тоже не следует.

Естественно, что подобная перспектива предполагает и активное противодействие Штатам со стороны того же Ирана, и даже России, на первый взгляд, вроде бы смирившейся с форсированным американским присутствием, но имеющей в Туркменистане и на Каспии серьезные интересы. Не обойдется в этом случае и без предполагаемого союзника США в регионе – Турции, уже давно имеющей в республике широкие и весьма своеобразные интересы. Именно Турция может стать там проводником американского влияния на первых порах.

Для Туркменистана же это означает, что если раньше местная власть играла на внешних противоречиях, то теперь обострившиеся противоречия будут играть властью, кто бы при ней в этот момент ни находился. И закрепленный ООН пресловутый нейтралитет здесь не поможет, тем более что в СМИ в качестве пробного шара уже запущена идея о лишении республики этого статуса. Как не поможет и отсутствие зависимости от международных финансовых институтов, вроде МВФ, и то обстоятельство, что Западу не было дано обязательство развиваться по "пути рыночных реформ и демократических преобразований". Дискредитирующие Туркменистан в глазах мирового сообщества связи с талибами, возможное участие в международном наркотрафике, отмывание нелегальных денег, нежелание играть по правилам антитеррористической кампании – этого достаточно, чтобы основательно "прижать" любой режим, вплоть до прямого вмешательства во внутренние дела.

И пусть влияние внешнего фактора на внутритуркменский властный расклад пока еще не так заметно, тем не менее перспективная значимость его очевидна. История показала, чем чревато для закрытых кланово-олигархических режимов внешнее воздействие. Видимо, понимает это и Сапармурад Ниязов. Иначе как объяснить его беспрецедентную для последних лет активизацию на внешнеполитическом поле: двух- и многосторонние контакты, участие в работе региональных структур, наконец, те же "кровавые" намеки на возможное осложнение обстановки на Каспии? Просто, как уже было сказано, маневрировать стало сложнее, в то время как поддерживать заинтересованность внешних игроков в своей фигуре приходится постоянно и все более убедительно. Это что касается изменений по первому моменту.

Второе – это изменения, произошедшие с туркменской оппозицией после прихода туда Шихмурадова и Ко, людей, обладающих реальными возможностями и ресурсами вести борьбу с режимом в условиях жесткого противостояния. И этот их основательно просчитанный шаг может говорить о том, что у критического числа представителей туркменской элиты созрела решимость – если не реформировать существующую в республике систему власти, что, впрочем, весьма сомнительно, то уж точно – лишить этой самой власти президента Ниязова.

Пришло понимание того, что для этого имеются все необходимые условия – внутренние, а после 11 сентября – наконец-то и внешние. Как и того, что если не поторопиться и не сделать этого в элитарно-номенклатурном кругу, то все может произойти в неконтролируемых и непредсказуемых внесистемных рамках, а следовательно, с серьезными последствиями для всей властной системы, которая сама по себе элиту вполне устраивает. Единственно надежный способ снять эту угрозу – взять неизбежные процессы под свой контроль или, как говорили в старые советские времена, "возглавить колонну".

Не случайно уже сейчас среди отдельных представителей туркменской оппозиции идут разговоры о том, что существующий в республике режим хоть и построен вокруг конкретной фигуры президента, но в основе его стоит более широкая система, созданная туркменской политической и экономической элитой. И то, что элита уходит в оппозицию, верный признак того, что ресурс власти действующего президента достиг критического уровня. Поэтому "старой" оппозицией ставятся вопросы уже не об отстранении Ниязова от власти, а о поиске путей и возможностей реального реформирования созданной номенклатурно-олигархической системы. Насколько это реально в условиях Туркменистана – другой вопрос, по большей части риторический.

Перспектива

Итак, мы имеем сочетание факторов под условными названиями "до" и "после", при анализе которых четко просматриваются два вывода. Первый – что в Туркменистане на самом деле не все в порядке. Но если в отношении экономической и социальной составляющей развития республики это было очевидно уже давно, то во властной плоскости до недавнего времени казалось, что президент Ниязов реально контролирует ситуацию, касается ли это протестных настроений в обществе или политических противников из числа национальной элиты и контр-элиты.

Сосредоточив в своих руках практически неограниченную власть, Туркменбаши с самого начала стремился лично руководить всеми сферами жизни общества. Участие руководителей министерств и иных государственных учреждений в решении политических и экономических вопросов было сведено на чисто исполнительский уровень. Постоянная же смена кадров объяснялась неуверенностью Ниязова в преданности своего окружения, и как следствие – стремлением не допустить чрезмерного усиления чьего-либо влияния. Оборотная сторона медали – неуверенность уже самого окружения в завтрашнем дне и свойственное для всех временщиков желание прожить отпущенное время так, чтобы потом не было "мучительно больно и обидно за бесцельно прожитые годы". И личная преданность одно время действительно гарантировала индульгенцию по всем пунктам, кроме одного – притязания на верховную власть.

Но что-то в этой схеме сломалось. И то, что совсем недавно репрессиям подверглись работники КНБ, по своему положению и возможностям сравниваемые в Туркмении с опричниками времен Ивана Грозного, с точки зрения осложнения внутриполитической ситуации, является весьма показательным. Да и не могло это продолжаться бесконечно долго – любой ресурс рано или поздно вырабатывается. Как раз к этому времени, словно по учебнику, усилилась и активизировалась внутренняя оппозиция (где бы она при этом ни находилась) и возросло внешнее давление. Да и у самого близкого окружения, которое по законам жанра и представляет наибольшую опасность для президента, после проведенных "зачисток" в спецслужбах, видимо, уже исчезли последние иллюзии в отношении своей личной неприкосновенности и дальнейших перспектив.

Получилась очень неприятная для режима комбинация, когда президент "достал" уже всех, кого мог. Изменение же ситуации вокруг республики стало последним из недостающих звеньев. Поэтому сегодня претензии на власть могут быть заявлены с двух сторон: либо это будет оппозиция, либо кто-то из ближайшего окружения Сапармурада Ниязова. Не исключен даже консолидированный вариант. Но кто бы ни решился на такие действия, задача для него будет облегчена тем, что при существующей концентрации властных полномочий, работа всей системы (или, скорее, режима) может быть полностью парализована нанесением одного точечного удара. Нетрудно догадаться, на кого он будет направлен.

Отсюда второй вывод – уже в самой ближайшей перспективе в Туркменистане реально ожидать дальнейшего обострения отношений по линии президент – ближайшее окружение и/или оппозиция, в результате которого может произойти смена верховной власти. Конечно, все это совсем не значит, что уже завтра или, на крайний случай, послезавтра в Туркменистане к власти тем или иным способом придет новая фигура или действующий режим будет полностью контролироваться внешними силами. Пример Кубы и Северной Кореи – это ведь не только исключения, призванные подтверждать правила, но и реальные прецеденты авторитарного долголетия. Но то, что в Центральной Азии стало еще одним спокойным местом меньше, очевидно. Дальше – больше и только хуже.

И одними "кадровыми зачистками" проблем и угроз, порожденных выстроенной за эти годы политической системой, не снять. С ними можно бороться, их можно предупреждать и даже какое-то время использовать в своих интересах. Но борьба со следствием, а не с причинами изначально бессмысленна и в конечном итоге обречена. Такова по своей природе "ловушка авторитаризма", а вернее, применительно к Туркменистану – псевдоавторитаризма. Да, чисто гипотетически можно поторопиться с подготовкой преемника, способного обеспечить не только преемственность власти, но и гарантировать своему предшественнику полноценную неприкосновенность. Или все-таки попытаться, если на это хватит политической воли и властного ресурса, сбалансировать систему с минимальными потерями. Но вот поймет и пойдет ли на это президент Ниязов, привыкший играть по старым правилам? А если даже и решится, то успеет ли?..

"Большая порка"

Из того, когда и каким образом президент Ниязов разобрался со своими силовиками, даже в самом Туркменистане не делалось никакого секрета. Акция эта была показательная, поэтому даже на основании лаконичных до предела сообщений туркменских СМИ можно получить достаточное представление о произошедших событиях. Об этом также писали в зарубежных изданиях, поэтому мы лишь вкратце напомним о последовательности и масштабах их развития.

Ключевым во всей этой истории стало падение с туркменского властного олимпа руководителя КНБ Мухаммеда Назарова, до этого момента по уровню влияния считавшегося чуть ли не вторым человеком в республике. Таким образом, новому руководству КНБ, а также прокуратуре и МВД была дана отмашка на проведение широкомасштабных чисток. По обвинению в убийствах, пытках, наркобизнесе, взяточничестве и прочих преступлениях уже арестовано несколько десятков руководителей высшего и среднего звена КНБ и погранслужбы. И на этом дело, скорее всего, не закончится. По логике развития наблюдатели ожидают вторую и даже третью "волну" разоблачений и публичных процессов. Это что касается видимой стороны произошедших событий.

Другое дело – почему все это произошло в принципе и именно сейчас. Ведь очевидно, что озвученные властью причины отставок и арестов, при всей их не вызывающей сомнения общей достоверности, были использованы как юридический повод. Реально же за всей этой разоблачительно-репрессионной кампанией стоят более существенные, в глазах Сапармурада Ниязова, обстоятельства околовластного толка.

В числе причин, побудивших президента Ниязова на столь радикальные меры, экспертами указывается ряд моментов. Это и недовольство Туркменбаши работой спецслужб по нейтрализации оппозиции – если в самой республике ее деятельность еще контролируется, то за пределами Туркменистана происходит заметное усиление антиниязовских сил. Это также стремление дискредитировать конкретных людей из своего ближайшего окружения, владеющих информацией о тех распоряжениях главы государства, которые ему хотелось бы скрыть от туркменской и мировой общественности. Как считают в оппозиции, в первую очередь это касается тех, кто может представлять опасность в силу своей осведомленности о связях Ашхабада с движением "Талибан" и участии туркменских официальных лиц в международном наркотрафике. Проще говоря, таким вот нехитрым и классическим способом власть "перевела стрелки".

Все эти версии представляются нам достаточно правдоподобными, но, судя по степени глубины и масштабам проведенной "зачистки" (кстати, еще не закончившейся), являются лишь второстепенными, параллельно развивающимися довесками. По нашему мнению, решающее влияние на Сапармурада Ниязова оказала растущая опасность, которую стали представлять из себя КНБ, как структура, и его руководитель (или те, кто стоял за ним), как претендент на верховную власть.

Не обошлось тут, как и принято при всех "мадридских дворах", без внутренней интриги. Назаров просто "пропустил удар" от коллег-силовиков – министра МВД Порана Бердыева, ставшего теперь шефом КНБ, и начальника охраны президента Акмурата Реджепова, крайне обеспокоенных его близостью к главе государства. Так, по сведениям из неофициальных источников, Ниязову предъявили документы, из которых следовало, что руководитель КНБ, расставив своих людей на нужных местах, готовил государственный переворот и физическое устранение президента. И ряд действий Назарова, в частности его попытка поставить во главе полка личной охраны президента своего человека, только подтверждали наличие подобных планов.

Президенту также доложили о том, что массовое бегство и уход в оппозицию бывших высокопоставленных чиновников и сотрудников МИД не случайно совпал по времени с началом курирования дипломатического ведомства лично Назаровым. В общем-то реальность связи с оппозиционерами при наличии уже "доказанных" заговорщицких планов мало что меняла, но удар наносился наверняка, а потому обставлен был весьма правдоподобно. Что касается правдивости, а не правдоподобности этих планов, то, в принципе, и она отнюдь не исключена. Но даже если "всего такого" комитетчиками и не намечалось, тем не менее убедить Ниязова в обратном большого труда не составляло. Реакция Туркменбаши, чисто психологически уже давно живущего под угрозой насильственной потери власти, была легко предсказуема. И она не заставила себя ждать...