Скверный поворот "антитеррористической" борьбы в Узбекистане Преследуя повстанцев-исламистов, режим все чаще нарушает права человека

Элен Деспич-Попович
"Liberation", Франция

Закатав рукава, мужчина неловко лепит красную глину, он изготавливает кирпичи, которые затем сохнут на солнце. Еще вчера он был пастухом. Но узбекские власти, которые в августе 2000 года "зачистили" всю его деревню, там, высоко в горах, привели ее жителей сюда, в колхоз имени Кадырова, как того требовала "антитеррористическая операция". "У нас было два часа на сборы. Поскольку я не очень-то шустро собирался, они сломали мне руку прикладом", - рассказывает пастух. Он тоскует по своей деревне и своим животным, признается, что не понимает, какие причины побудили правительство депортировать население из деревень Сурхандарьинской области на таджикской границе. "Власти говорят, что там слишком много террористов. 50 мужчин из нашей деревни, самые образованные и религиозные, были арестованы. С тех пор у нас не было никакой весточки от них", - говорит быстрым шепотом пастух, которому удается украдкой улизнуть с появлением директора колхоза.

История жителей этой деревни - лишь один из примеров нарушений прав человека в ходе антитеррористической операции узбекского правительства. Поводом для массовых преследований религиозных убеждений стала так называемая "исламская угроза" после взрывов в феврале 1999 года в Ташкенте, унесших 16 человеческих жизней.

Обвиняемые. Официально, узбекские силы произвели насильственное перемещение населения из деревень, где проживали этнические таджики, после вооруженных вторжений Узбекского Исламского Движения (УИД). "73 жителя деревни были обвинены в оказании помощи исламистам, зачастую лишь за доставку или даже продажу им продовольствия", - рассказывает Матильда Богнер (Matilda Bogner), уполномоченная американской правозащитной организации "Human Rights Watch" в Ташкенте. В узбекской столице прошли четыре процесса, куда обвиняемых доставили тайно.

Судьба жителей этих деревень заставила бить тревогу правозащитные организации. "Когда мы впервые посетили их в январе 2001 года", рассказывает региональный представитель крупнейшей правозащитной организации Узбекистана Тулкина Караева (Kara&*239;ev Toulkine) "таджикские крестьяне объяснили нам, что их оставили на голой земле. У них не было теплой одежды, и многие были больны". Два месяца спустя, они начали понемногу получать гуманитарную помощь. Но, несмотря на постоянные обещания, они по-прежнему не могли вернуться к себе домой, даже на короткое время. Один из представителей сообщества, как утверждает Тулкин Караев, погиб после ареста в декабре 2000 года. "Три дня спустя его тело было возвращено близким", - продолжает он. - Его брат рассказал нам, что на теле убитого были следы ран, нанесенных отверткой".

По данным "Human Rights Watch", в Узбекистане 7000 человек брошены в тюрьмы за религиозные убеждения, из них 4000 осуждены за связи с "Хизбут-Тахир" (Партия освобождения), организацией, которая борется за провозглашение исламской республики, но желает добиться этого ненасильственными методами. "Большинство осуждено по 158 статье, которая карает нарушения против конституционного порядка, тогда как они занимались лишь пропагандой", - объясняет Матильда Богнер. Вторая группа заключенных включает тех, кого правительство называет "ваххабитами", на деле же, по словам правозащитника, они лишь симпатизируют имамам эпохи перестройки, которые отказались подчиниться авторитарному режиму Ислама Каримова.

Контроль над проповедями. В стране с 25 миллионами жителей 80% исповедуют ислам. Религия взята под жесткий контроль. Сведя на нет демократическую оппозицию в начале 1990-х годов, режим начал опасаться, что возмущение может пойти по религиозным каналам. Отныне имамы назначаются государством и должны воздавать хвалу действующей власти на проповедях, которые проходят под наблюдением. Религиозные диссиденты и их семьи, если они не брошены в тюрьму, подвергаются публичному осуждению на собраниях, организованных комитетами кварталов.

У узбекского правосудия тяжелая рука, оно "раздает" 10 - 20 летние сроки на групповых процессах. Большинство заключенных утверждают, что подвергались пыткам. Их семьи преследуются. В штаб-квартире Общества защиты прав человека Узбекистана в Ташкенте, куда Далбар Султанова обратилась за юридической помощью - а два ее сына приговорены к смертной казни - женщина рассказала, что ее саму водили на допрос: "Они раздели меня и привязали к батарее. Они впустили одного из моих сыновей, и сказали ему: только представь себе, что же будет с твоей матерью. Он сломался. Его процесс проходил за закрытыми дверями. Что касается моего мужа, то он настолько болен, что присутствовал на заседаниях лежа на носилках, и его приговорили к пяти годам тюрьмы".

Теракты 11 сентября позволили властям найти оправдание политике репрессий, тем более, что их помощь в соседнем Афганистане была по достоинству оценена Соединенными Штатами. Так, 150 человек были арестованы в первые три месяца после терактов в Нью-Йорке. Падение режима талибов и их союзников из УИД, лидер которого был убит в Афганистане, не привело к смягчению режима, как того ожидали многие обозреватели.

В то же время, вследствие неблагоприятного отчета госдепартамента США о ситуации с правами человека в Узбекистане, Ислам Каримов был вынужден пойти на некоторые уступки, прежде чем отправиться с визитом в США в середине марта. Узбекистан впервые согласился допустить на территорию страны независимую группу правозащитников и пообещал Вашингтону сделать политическую систему страны более демократичной.