Подписано - и с плеч долой?
Единственная российско-туркменская школа нуждается в помощи и внимании

Вот и прозвучал последний школьный звонок. Для учеников это событие, несомненно, радостное, хотя выражение "последний звонок" далеко не всеми воспринимается оптимистично. И, прежде всего, родителями, у которых теперь главная головная боль – куда их чадам идти учиться. Особенно остро стоит этот вопрос для тех, кто окончил русскоязычную школу в одной из бывших национальных республик, среди которых Туркменистан не является исключением.

Сразу оговоримся, что было бы неверно обвинять туркменское руководство в возникающих в этой области трудностях. У молодого государства в числе приоритетных другие задачи: необходимо возрождать родной язык в полном объеме как главное средство общения во всех сферах и на всех уровнях. Это, кстати, оказалось совсем непросто, учитывая, что десятилетия союзной унификации пагубно отразились и на туркменском языке. Поэтому сейчас здесь ведется большая работа по восстановлению роли и значения родного языка туркмен, по возвращению к живой и самобытной речи. Было бы странно, если бы в такой ситуации первостепенное значение придавалось культивации русского языка – того самого, который в свое время так невежливо потеснил туркменский.

Непонятно другое: почему Россия так равнодушно относится к проблемам соотечественников, оказавшихся вне родной языковой среды не по своей воле? В Туркменистане по сей день существует немало русскоязычных школ, но они, как и все остальные, работают на основе 9-летней программы обучения. После школы получить высшее образование в Туркменистане крайне затруднительно в связи с небольшим количеством мест в формируемых в вузах русскоязычных группах. А в российский вуз поступить тоже невозможно, ибо Россия не признает туркменские 9-классные аттестаты. Куда же деваться выпускникам?

В 1997 году в Ашхабаде была открыта школа для детей российских офицеров-пограничников, служивших в Туркменистане, которая работала по российским программам и, следовательно, давала право на поступление в российский вуз. Она просуществовала - официально - до 1999 года, когда истек срок соответствующего соглашения между двумя странами. Но, поскольку в ней к тому времени учились дети российских (и не только) дипломатов, многих местных начальников, школа не закрылась. Правда, обучение стало платным – надо же как-то платить учителям. Вот только статус оказался не определен, и печать в аттестатах ставилась прежняя – пограничная.

Такое положение сохранялось до января с.г., когда, наконец, было подписано Соглашение между правительством Туркменистана и правительством Российской Федерации об открытии в г. Ашхабаде совместной российско-туркменской школы им. А.С.Пушкина. Речь в столь серьезном документе шла все о той же многострадальной школе, бывшей сначала пограничной, а потом ничейной. Руководство школы немедленно подготовило устав, согласовало его с туркменским Министерством образования и отправило на согласование в Москву. К середине мая и там вопрос решился. Бог даст, к началу следующего учебного года школа станет полноправной, и учителя будут получать нормальную зарплату от щедрот российского Минпроса. По справедливости так и должно быть – ведь туркменская сторона предоставила помещение, бесплатные коммунальные услуги, свет, газ.

Итак, за десять лет удалось открыть в Туркменистане всего лишь одну совместную туркмено-российскую школу. Так сказать, несмотря на трудности. Но давайте взглянем на несколько цифр – чтобы понятнее была картина. На сегодняшний день в этой школе обучается 375 человек в 14 классах, хотя желающих овладевать в ней знаниями – в десятки раз больше. Достаточно сказать, что у дверей школы постоянно стоит охрана, дабы не пропускать к директору просителей – человек по 20 ежедневно.

В то же время в Туркменистане работает 15 туркмено-турецких школ (не считая специализированных школ для девочек), плюс туркмено-турецкий университет и факультет теологии в университете. Количество обучающихся в них ежегодно доходит до 10 тыс. человек. Действует и туркмено-американская школа, школы с углубленным изучением немецкого и французского языков, которые поддерживаются финансами заинтересованных сторон.

В чем же дело? Почему Россия так мало интересуется если не расширением, то хотя бы сохранением позиций русского языка за рубежом? Ведь даже в ЦК КПСС понимали важность этого вопроса. А что теперь? Как всегда, нет денег, или внутренние проблемы важнее?

Получается, что пока действуем по известному принципу – "подписано, и с плеч долой…"

Максим СЕРЕБРЯКОВ