Николай СКВОРЦОВ

После провала апрельского саммита пяти прикаспийских государств в Ашхабаде по проблеме правового статуса Каспийского моря Россия близка к тому, чтобы решить ее в выгодном для себя ключе путем сепаратных соглашений. Напомним суть дела. С развалом СССР правовой режим Каспия, установленный советско-иранскими договорами 1921 и 1940 годов, потребовал своего пересмотра. С учетом амбиций возникшей в одночасье кучи-малы новых независимых государств, это в любом случае было бы непросто, а тут еще – запах нефти, дурманящий головы суверенных лидеров. Неудивительно, что за десять лет поделить нефтяные богатства Каспия так и не удалось.

Собственно говоря, самый первый вопрос здесь такой: а стоит ли вообще делить? Россия поначалу придерживалась той позиции, что не стоит. Давайте, мол, оставим все в общем пользовании. Оно и понятно: "совместная эксплуатация природных ресурсов" гарантировала Москве сохранение контроля над бывшими братскими республиками. Российскую позицию горячо поддержал Иран, который при дележе оказался бы – простите за тавтологию – обделенным запасами "черного золота". Согласно последним оценкам углеводородных ресурсов на шельфе Каспийского моря, при разграничении его акватории на национальные сектора по методу срединной линии Ирану достается 0,9 млрд. тонн условного топлива, Туркмении – 1,5 млрд., России – 2 млрд., Азербайджану – 4 млрд. и Казахстану – 4,5 млрд. тонн.

Впрочем, подобного рода оценки постоянно меняются, причем в сторону понижения. Первоначальные громкие песнопения о Каспийском регионе как о "новом Персидском заливе" давно сменились не слишком разборчивым речитативом, а в Азербайджане правящая элита уже не грезит ролью саудовских шейхов. "Большая нефть" в азербайджанском секторе моря, под которую планировался многострадальный и так не нравящийся России стратегический трубопровод Баку – Джейхан, до сих пор не обнаружена. Такую нефть вроде бы нашли в казахстанском секторе (на месторождении Кашаган), но последующие бурения пока не очень подтверждают вспыхнувшие надежды. Если еще в 1995 году американские эксперты оценивали нефтяные запасы Каспия в 200 млрд. баррелей, то прошлогодние оценки британских специалистов гораздо скромнее – 50-70 млрд., да и то представляются чересчур оптимистичными. Правда, вместо "большой нефти" на шельфе Каспия обнаружены значительные запасы газа, в частности, на разрабатываемом "Бритиш Петролеум – Амоко" месторождении Шахдениз в том же Азербайджане, а также на контролируемых "ЛУКОЙЛом" месторождениях в российском секторе моря.

Отсутствие достоверных больших запасов нефти в Азербайджане озадачило неугомонных лоббистов нефтепровода Баку – Джейхан (помимо Анкары и Баку, это в первую очередь Вашингтон, не желающий реализации транзитных маршрутов через территорию России, а тем более Ирана): чем же тогда заполнять трубу? Ведь если указанный проект и может быть рентабельным (на этот счет существуют серьезные сомнения), то только при прокачке не менее 40-50 млн. тонн нефти в год. Ответ прост: казахстанской нефтью, причем не только с шельфа, но и с месторождений на суше. Пока все транспортные потребности Казахстана по экспорту своей нефти покрываются за счет нефтепровода Каспийского трубопроводного консорциума Тенгиз – Новороссийск, но кто знает, как сложится ситуация лет через десять. Предполагается же протянуть транскаспийские нефтепроводы с казахстанских месторождений до Баку и подключить их к трубопроводу до Джейхана. И вот тут встает – или, лучше сказать, всплывает – проблема правового статуса Каспия, без урегулирования коей прокладка трубопроводов через море невозможна. Во всяком случае, памятуя о Каспийской флотилии (в гости к которой Путин как бы ненароком заглянул после провала Ашхабадского саммита), ни один серьезный инвестор на подобную затею не раскошелится.

Кстати, хотя прибрежные страны и разрабатывают явочным порядком месторождения в секторах моря, которые считают своими, нерешенность означенной проблемы сдерживает западные инвестиции и в эти проекты. Между тем себестоимость каспийской нефти весьма высока – свыше $12 за баррель. Для снижения этих затрат до уровня $8-10 за баррель необходимо внедрение высоких западных технологий, что, в свою очередь, требует капиталовложений в размере $10-15 млрд.

С учетом всех обстоятельств Россия в итоге изменила свою позицию по проблеме правового статуса Каспия и стала выступать за раздел моря на национальные сектора по методу модифицированной срединной линии, но только дна и его недр – при оставлении в общем пользовании (за исключением небольшой прибрежной зоны) толщи и поверхности вод. Это позволяет каждой стране вести разработку морских месторождений в своем секторе на "законных" основаниях, но сохраняет юридические препятствия для прокладки – при отсутствии консенсуса – транскаспийских трубопроводов. Еще в 1998 году с такой позицией согласился Казахстан. Баку продолжает выступать за полный раздел моря, однако в ходе визита Алиева в Москву в январе нынешнего года Путину удалось склонить азербайджанского лидера к "поэтапному" решению проблемы правового статуса Каспия, то есть сначала поделить дно, а там – посмотрим.

Пока к заветной цели подойдем,
скажите в промежутке "да";
ведь согласитесь, что "потом"
не значит неизбежно "никогда".

Позиция туркменского президента Ниязова подвержена постоянным колебаниям. В общем-то, он готов делить и все море и только дно, однако тот метод модифицированной срединной линии, который предлагают Москва, Астана и Баку, ему активно не нравится. Туркменбаши хочет провести разграничительную линию по-своему, а именно – так, чтобы Туркменистану достались месторождения, спорные с Азербайджаном, на что последний, разумеется, категорически не согласен. Что до Ирана, то он по-прежнему считает "наилучшим решением" вообще ничего не делить, а разрабатывать морские кладовые на паях. Ну а если все-таки делить, то тогда море целиком, и не по справедливости, а "по-братски" – на пять равных по площади секторов. При таком подходе Ирану отошел бы прежде всего ряд перспективных азербайджанских месторождений. В прошлом году иранские военные катера пытались даже помешать проведению Азербайджаном на этих месторождениях бурильных работ. Недавний визит Гейдара Алиева в Тегеран никаких подвижек в преодолении указанных разногласий не принес.

Вплоть до недавнего времени оспаривались права и на некоторые геологические структуры на границе российского и казахстанского секторов. Однако 13 мая, спустя всего три недели после ашхабадского фиаско, Путин и Назарбаев подписали соглашение о разграничении морского дна и недр на Каспии. По данному соглашению, два таких месторождения – Хвалынское и Центральное – достались России, а одно – Курмангазы, самое из них богатое – Казахстану. Однако этим же документом определено, что все три месторождения будут разрабатываться сторонами на равной долевой основе. Примечательно, что официальный Тегеран разразился по поводу "российско-казахстанского сговора" гневной проповедью. Тем временем, что называется, на мази подобное соглашение между Россией и Азербайджаном, которое президенты двух стран подпишут ориентировочно 9 июня.

Заключение двусторонних соглашений с Казахстаном и Азербайджаном – то есть с государствами, с которыми на Каспии Россия непосредственно граничит, – по сути означает для последней решение всех интересующих ее юридических вопросов. Тем самым проблема правового статуса Каспийского моря для Москвы как бы закрывается. Ведь неопределенность этого статуса в целом равнозначна сохранению режима общего пользования толщей и поверхностью вод де-факто, а именно консервация такого режима – главная забота России после того, как она разграничит морское дно со своими соседями де-юре.