Лобстеры с Борнео, или Хороший писатель Проханов
Бахыт КЕНЖЕЕВ

Спор о Проханове вступил в новую фазу. Красивое предложение, правда? Но я не его хотел написать, нет. Рвется из глубины души фраза из старого актерского капустника. А именно: "Ребята, вы что, совсем ОФУЕЛИ?" Вслед за Дмитрием Ольшанским (и многими иными) с публичной интернетовской похвалой маститому литератору выступил не менее маститый критик, а именно Вячеслав Курицын. Нет-нет, упаси Господь - хоть я и эстет, хоть и старый семидесятник, я не вчера родился. Я умный! Я понимаю! Честное слово, понимаю, и вполне готов, задрав штаны, бежать за литтусовкой. Дело нехитрое. Вот обед. Жиры, белки, углеводы. Скушал. Изо дня в день - добросовестная еда. Наскучило. Смертельно хочется гнильцы, рокфорчику после обеда принять, горгонзолы там, выдержанного камамбера, чтобы тек и трупиком попахивал, а то и индонезийского плода дуриана, который, как известно, благоухает человеческой какашкой. Оно, конечно, имеется Сорокин, но он - "свой", изгрызен уже до костей, как та Настя из "Пиров". А остальное - б-р-р-р! Не все ж пельмени жрать - желудок набит, а вот послевкусия как-то не имеется.

Я почему на гастрономическую тему, друзья мои ситные? Да потому, что ей посвящены одни из самых ярких страниц нашего национального бестселлера, где богатые христопродавцы, кастрировав российский народ, "под музыку Шнитке читают стихи Бродского и Мандельштама" (я не шучу!), перед этим, разумеется, сытно пожрамши на награбленные денежки. Вот отзывается Ольшанский: "...пользуясь типичными установками романов в мягких обложках, Проханов взламывает их канон, пишет очевидную литературу самым неочевидным, диким и чудесным манером..."

Чаво? Димочка, проснись, солнышко мое. Офуел? Вот ЭТО - "неочевидно, дико и чудесно"?

Посреди комнаты был накрыт стол на четыре персоны, блистающий фарфором, стеклом, серебряными вилками и ложками, со множеством рыбных и мясных закусок, нежно розовевших и белевших под прозрачными колпаками. Среди маринадов и разносолов поместилась батарея бутылок. Сквозь каждую падал на скатерть золотой или голубоватый блик (красиво, блин, а? - Б.К.).

Подносы с бесчисленными закусками. Серебряные рыбницы с осетрами и севрюгами. Фрукты, свежая земляника с мороженым. Блюда на любой вкус, русской, европейской, восточной кухни, и один столик с кошерной пищей, к которому тут же (ну а как же еще!) приладились два хасида с размотанными до земли пейсами (то есть как?), явившиеся в Москву похлопотать о рукописях Шнеерсона (во пидоры!).

И они сдвинули коньячные рюмки, влили золотистый напиток в свои мокрые, жирные губы, заталкивая в них копчености, балык, холодный язык, осетрину в холодце с нежными дольками лимона (суки-то, а? Даже нежных долек не пожалели!).

Проголодавшись, все жадно, с аппетитом ели. Подхватывали с блюд розовые ломти мяса, серебряными лопатками клали на тарелки заливное, вонзали вилки в говяжьи языки (гады! - Б.К,), поливая соусами, сдабривая хреном, горчицей.

Кстати, коли не догадались, речь тут о весьма тонком художественном приеме. Так жрут только отрицательные герои. Положительные, воплощающие душу русского народа, едят не то и не так.

Они ели пышущую жаром картошку, цепляли вилками хрустящие завитки шкварок. Серега раскроил арбуз, который, распавшись надвое, захохотал алым огромным ртом. Белосельцеву, вкушавшему прохладную сладость, казалось, что все они играют на флейтах и на реке, под их музыку, плывет пароход.

А каков психологизм у Проханова! Как тонко, друзья мои, как изящно!

Белосельцева взволновала поминальная речь Гречишникова. Он снова был среди своих, в кругу боевых товарищей. Вновь обрел желанную, утраченную на долгие годы общность. Понимал друзей с полуслова. Был членом закрытой касты, связанной идеей служения. Отмечен наградами Родины. В рубцах и шрамах, невидимых миру, полученных на полях всемирных сражений, за честь и безопасность страны.

Или еще лучше:

Белосельцев испытал ощущение незащищенности и беспомощности.
Эй, господа критики! Ау! Вы ведь, кажется, Сорокина любите? А Сорокин у нас кто? Он у нас разве не Рональд Рейган в виде кентавра, безжалостно вытаптывающий (вытоптавший?) омерзительный соцреализм? Так может, стоит послать ему весь этот роман на переработку? Я вот читал и все ждал - когда же фекалия выскочит из заднего прохода голубоглазого полковника Белосельцева, когда кого-нибудь жрать начнут, когда матерок сочненький польется? Не дождался. Романчик оказался старательным до унылости. А Сорокин (мною, кстати, весьма уважаемый) мог бы, ни слова ни меняя, добавить своей "нормы" - вот и вышел бы постмодернизм.

А как умеют любить герои Проханова! Глубоко, страстно и в то же время галантерейно-игриво:

Они лежали на просторном ложе в его прохладном номере. В стеклянной вазе (ой! Лучше было б "хрустальной" - Б.К.) круглились спелые яблоки, топорщил перья медовый чешуйчатый ананас, свисали лиловые виноградные грозди. Он украшал ее плодами и ягодами. Клал на ее чело кисточку вишен, помещал (какое богатство словаря! - Б.К.) на грудь (черт! Слова "высокая" явно не хватает) тяжелые золотистые груши, на дышащий живот - полумесяц отекающей дыни, на округлые бедра - два алых ломтя арбуза, на теплую кудель лобка - золотистую виноградную гроздь, на гибкие пальцы ног - душистые земляничины. Она милостиво принимала дары, улыбаясь ему в полусне. (Только липкая потом была, должно быть - ох, подводит писателя романтизм!)

Жаль, что опять подростковая фантазия (и я не про округлые бедра или теплую кудель лобка). Дело в Африке происходит, да вот закавыка - весь перечисленный набор фруктов в одно время года даже в Африке недоступен - тем более советскому командированному гэбэшнику.

Курицын подымает как бы серьезный вопрос - что делать с хорошей литературой, написанной подонками. Да ничего с ней не делать - читать и восторгаться. Морально-политический облик Фета слишком хорошо известен; некоторые страницы "Дневника писателя" невозможно читать без тошноты; великого модерниста Эзру Паунда после войны едва не повесили за коллаборационизм. Томящийся в узилище Лимонов, доселе призывающий "мочить черножопых", когда-то был удивительным поэтом, да и прозаиком остается выдающимся, хотя "У нас была великая эпоха" - произведение вполне сталинистское. Так что будь Проханов хорошим писателем - какой разговор!

Увы, увы, дело не только в том, что "Господин Гексоген" отчаянно напоминает советские романы 50-х годов с описанием западной жизни, психологии всех этих Рокфеллеров и прочих агентов мирового империализма. (Вспомним известную эпиграмму поминавшегося выше Мандельштама - "Один еврей, должно быть, комсомолец, живописать решил дворянский старый быт - на закладной, под звуки колоколец помещик в подорожную спешит"). Ясно, что на приемах у богатых мироедов господина Проханова вряд ли пустили бы дальше лакейской. Вот он и фантазирует, онанирует перед зеркалом. Точность описания быта власть имущих в романе достойна песенки "В кейптаунском порту". Враги народа у него питаются "лобстерами с Борнео" под привезенным "деревом манго из Африки", а потом развлекаются с "девками из парижских борделей". Ай-яй-яй. Конечно, рассказывал про лобстеров знакомый еврейчик (среди них, знаете ли, тоже попадаются порядочные люди), съездивший к тетушке на Брайтон-Бич - тамошним обитателям (как и многим московским скоробогачам) по серости неведомо настоящее название этих симпатичных ракообразных, которые вообще-то по-русски именуются омарами, и на Борнео ну категорически не водятся, не та у них биология. Насчет манго из Африки у меня тоже имеются самые серьезные подозрения - оно как-то из Индии родом и для украшения званых вечеров применяется не особо. А вот что борделей в Париже не имеется как таковых - ручаюсь. (Не говоря уж о выписывании их сотрудников на пиршества олигархов в Москву.)

Бедный, бедный Проханов! Было - миллионные тиражи, заграничные командировки в "горячие точки планеты", продуктовые заказы в ЦДЛ. Стало - газетенка "Завтра", на которую ни один олигарх ни цента не дает. Говнюки, морды жидовские, которых при советской власти в сраную Болгарию не выпускали, покупают виллы на Багамах, жируют, посещая "пиршества элитных приемов". Нечестно! - вопит наш писатель. И вот - всю свою звонкую силу поэта отдает он атакующему классу. Что ни отрицательный герой, то в "дорогом костюме", ходит по "дорогому паркету", курит "дорогие сигареты" и знает цену "дорогому мужскому одеколону". Их машины, одежды и драгоценности были самые дорогие, прически, грим, духи - высшего качества. Что за смердяковщина, Господи помилуй! И где же вы тут ухитряетесь усматриваете литературу, господа?

Отвратителен этот романчик, кстати, не только потому, что не имеет никаких литературных (читай - стилевых) достоинств. (Там ребятушки хвалили энергетику, сюжет, то-се - нет, не покупаю, как говорят американцы, этого добра в любом опусе Владимира Шитова предостаточно.) Он отвратителен еще и потому, что построен на ненависти, точно так же, как недоброй памяти роман Ивана Шевцова "Тля", как и бесчисленные другие советские романы. Более того, деление на "своих" (объект умиления) и "чужих" (объект ненависти) проведено с оскаленным перекосом в сторону "чужих", так что "своих" в романе почти не остается. Ну, дагестанцев Проханов почему-то пожалел, они у него так и остались "гордыми сынами Кавказа". А вот азербайджанцам не повезло.

Разрушив "империю зла", обглодав до костей Россию, нарыдавшись всласть над жертвами "русских оккупантов" в Баку, пылкое племя Кавказа не отпускает Россию. Передравшись с армянами за Карабах, растерзав русские погранзаставы и гарнизоны (это как?), передав бакинскую нефть американским компаниям, торговцы Гянджи и Шуши вторглись в Москву сплоченной миллионной ордой. Захватили рынки, оттеснили с прилавков старушек с их грибами и клюквой (прямо рыдать хочется!). Яростно, жадно торгуют, скупают дома и квартиры, земли и фермы, картины и драгоценности. Держат рестораны и казино, захватывают власть в префектурах. Отмытые и выбритые после рынков, в дорогих костюмах и галстуках (опять! - Б.К.) сидят в застольях, демонстрируя среди русских печалей кавказское жизнелюбие и достаток.

Тут стоило бы, кстати, напомнить г-ну Проханову, что уровень жизни в России существенно выше, чем во всех бывших республиках, если Прибалтики не считать. Ну да ладно. Ненависть есть ненависть. В логике она не нуждается. А вот цитатка, достойная, пожалуй, самого Гитлера:

Мэр железными палками избивал ветеранов войны, насылая на них закованную в латы милицию, которая ломала ребра защитникам Москвы и участникам штурма Берлина... пригласил в Москву орды денежных предприимчивых кавказцев. Посадил в префектуры армян. В музеи - коротконогих упитанных татов. В казино и отели - чеченцев. В банки и тресты - евреев. Рынки и нефтезаправки отдал азербайджанцам. За ним по пятам, как придворный колдун и советник, следовал неотступный кореец.
Цитат про жыдов (как написал бы Курицин) не привожу - противно.

Мне не за Проханова стыдно. Он неисправим, и пускай его покупает на свою премию дорогие галстуки и дорогой мужской одеколон. Мне стыдно за образованных, начитанных тусовщиков, которые из дерьма хотят конфетку сделать - гибель постмодернизма, фуе-мое. То ли провокация, то ли глупость.