"Гундогар" - Туркменистан в застое: реальный и мнимый антисоветизм Ниязова 00:11 22.07.2002
Данные заметки не претендуют на глубокий социально-политический и научный анализ того, что произошло и происходит в Туркменистане. Это просто размышления вслух о личных наблюдениях и выводах о деятельности С. Ниязова, претерпевшего превращение из республиканского партийного босса в главу независимого государства. Этот период принято называть эпохой трансформации, радикального перехода из тоталитарно-советского состояние в так называемое демократическое. Не везде и не у всех эта "ломка" прошла по "бархатному" сценарию. Сегодня для многих народов десятилетие независимости стало временем экономических потерь, падения уровня жизни. Многие до сих пор так и не поняли смысла и целесообразности развала бывшего СССР, в котором хоть и имелись серьезные проблемы и ограничения, тем не менее присутствовала вполне определенная логика развития и политического поведения. Эйфория первых лет независимости, наивное ожидание скорого рая в национальных границах обернулись элементарной человеческой трагедией. Проще всего это доказать на примере нынешнего Туркменистана.
Здесь в концентрированном виде была проявлена неспособность правящей элиты во главе с С. Ниязовым предложить внятную программу социально-экономического переустройства общества, обеспечить его демократизацию и внедрение новой системы управления. Этот процесс был подменен неадекватными усилиями по сохранению и упрочению власти бывшего Первого секретаря Компартии республики в новом качестве. Поясню, для чего потребовались эти неимоверные усилия. К моменту свалившейся на него в одночасье независимости С. Ниязов имел прочную репутацию партийного консерватора, советского ортодокса, не воспринимавшего даже весьма сдержанные горбачевские реформы. В воспоминаниях своих коллег по Политбюро ЦК КПСС С. Ниязов слывет человеком полностью зависевшим от "генеральной линии партии". Вспоминается собрание, которое С. Ниязов провел в аппарате ЦК КПТ в Ашхабаде сразу после Пленума ЦК КПСС, на котором был развенчан Борис Ельцин. С. Ниязов "учил" своих подчиненных, подвергнув Ельцина уничтожающей критике за "отход от коммунистических принципов и попытку внести раскол в дружную семью советских коммунистов".
Не менее одиозным было поведение Ниязова в дни августовского путча 1991 года. С. Ниязов не сумел скрыть своих симпатий к ГКЧП и заявил в те дни руководству Туркменистана, что "наконец с демократами и неформалами будет покончено". Жалко и растерянно выглядел нынешний Сапармурат Туркменбаши Великий, когда после своего возвращения в Москву Михаил Горбачев заявил, что ему прекрасно известно, кто из республиканских первых секретарей как себя вел. В недавнем интервью туркменской службе радио "Свобода" бывший лидер Белоруссии Станислав Шушкевич вспоминал, как Ниязов "юлил", стремясь "выжить перед лицом трудных для него обстоятельств". Более того, в то время Ниязов занял позицию, которая шла вразрез с общей тенденцией к автономизации союзных республик, и всячески старался продемонстрировать свою "преданность" М. Горбачеву в его попытках сохранить разваливавшийся Центр. Неспособный принимать участие в серьезных дискуссиях, С. Ниязов неоднократно проявлял активность, говоря, что "туркменскому народу не нужна независимость от Москвы…".
Такие примеры можно приводить еще долго, но их уже вполне достаточно, чтобы понять, насколько трудно пришлось С. Ниязову явить себя народу в роли творца национальной независимости. Враг Б. Ельцин сразу стал для него другом, а идеологию "единого и нерушимого Союза ССР" С. Ниязов стал называть вредной, разрушающей туркменскую идентичность. Ему не было никакого дела до выработки и реализации программы демократических реформ в стране, а тем более, до поиска путей ускоренного развития государства на новой платформе. Ему нужно было спасать себя, не допустить внедрение в стране принципов реальной демократии, при осуществлении которых ему просто не осталось бы места в новой политической структуре. Тут он сделал интересный поворот: провозгласив курс на избавление от советской системы, заявил о себе как натуральном носителе новых морально-политических ценностей, а на деле взял твердый курс на консервацию авторитарной советской системы в отдельно взятом Туркменистане. Первые выборы Президента Туркменистана в 1992 году ничем не отличались от прежних советских выборов, и С. Ниязов практически самоназначился на пост первого Президента независимого Туркменистана. Потом он разовьет эту технологию до совершенства – отменит очередные выборы, продлит срок своих полномочий, а затем объявит себя бессрочным пожизненным президентом государства. Многие задают вопрос, как ему это удалось. Ответ предельно прост – туркменский народ так и не преодолел синдрома пересечения советской "границы". Он продолжает жить по законам страха, вседозволенности власти, судебно-полицейского произвола. Политический цинизм, вероломство Ниязова и владение большевистской административно-бюрократической технологией довели дело до закономерного конца: увенчанный пятью звездами "героя", С. Ниязов правит в "советской Туркмении", ни подчиняясь никому и полностью лишенный контроля.
Не буду уже в который раз говорить о том, что сегодня народ Туркменистана доведен до крайней нищеты и отчаяния, что независимое туркменское государство превращено С. Ниязовым в странную территорию, замкнутую со всех сторон. Как и его бывшие советские начальники, С. Ниязов не краснеет, когда откровенно лжет о положении дел в стране, принимает рапорты о рекордных несуществующих урожаях, когда заставляет народ слагать о себе стихи и петь веселые песни о счастливой жизни. Помните, как в период жутких репрессий 30-х, 40-х и 50-х годов в Советском Союзе отовсюду звучала веселая песня: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек"? Эти слова по силе своего лицемерия и лживости вполне соответствуют положению в сегодняшнем Туркменистане. Ни один гражданин Туркменистана не может свободно въехать и выехать из своей страны. Ни один гражданин Туркменистана не может получить образование по своему выбору, не имеет права на собственное мнение, если не согласится на автоматическое уголовное преследование. В Советском Союзе очень умело применялись технологии нарушения прав и подавления гражданских свобод людей. За малейшее несогласие с режимом людей сажали в тюрьму как изменников Родины, десяткам тысяч инакомыслящих было "рекомендовано" уехать из страны, сотни других были насильственно депортированы. Сегодня огромное количество граждан Туркменистана живут за пределами Родины, тысячи томятся в ниязовских застенках за несогласие с его порядками, сотни лучших представителей туркменской интеллигенции вынуждены скрываться от преследований туркменских спецслужб за рубежом. Против большинства из них по прямому указанию С. Ниязова возбуждены уголовные дела, абсурдность которых настолько очевидна, что власти иностранных государств не хотят даже рассматривать вопрос о выдаче "преступников", чем-то досадивших Великому Туркменбаши.
Никак не понять С. Ниязову того, что ни одно общество не в состоянии развиваться без оппозиции государственной власти. Ведь старо как мир правило о том, что существует только один способ нахождения правильного решения – рассмотреть различные точки зрения на одну и ту же проблему. Беда Туркменистана заключается в том, что С. Ниязов присвоил себе право на истину, а какова ее реальная цена каждый ощущает на себе.
В 1992 году он провозгласил 10-летнюю программу достижения благополучия народа. Время прошло, благополучия нет. А С. Ниязов уже говорит о следующей программе, снова 10-летней. Где дом для каждой туркменской семьи? Где автомобиль в каждом туркменском дворе? Где заработная плата, 70 процентов которой, по обещаниям Ниязова, должны были идти на накопление? Где манат, равновеликий самым твердым валютам? Уж не те ли это 25 тысяч, за которые сегодня можно купить один, и то пошатнувшийся, доллар?
Есть еще одно наблюдение: не только развитые, но и развивающиеся государства, обладающие серьезным сырьевым потенциалом, используют у себя дешевую рабочую силу из-за рубежа, создавая для своих граждан особый режим оплаты их труда. У Ниязова все наоборот. В качестве дешевой рабочей силы используется труд местных инженеров, техников, строителей, за 10-20 долларов США в месяц гнущих спину на зарубежных работодателей в своей собственной стране, в то время, как уборщики, садовники, горничные и официанты в личных резиденциях и дворцах С. Ниязова из Филиппин, Индонезии, Пакистана, Турции и прочих государств получают от 400 до 1000 американских долларов ежемесячно. В этом же ряду находится и проблема туркменского предпринимательства, малого и среднего бизнеса, на который для граждан Туркменистана наложен запрет. Зато процветают зарубежные дельцы. Сегодня для гражданина Туркменистана практически невозможно зарегистрировать предприятие или получить патент на индивидуальную трудовую деятельность. А если кому-то и "повезет", то велика вероятность того, что новая фирма очень скоро попадет под так называемую "плановую проверку" со стороны огромного количества всевозможных контролирующих органов, и учредитель практически наверняка лишится своего имущества, а то и окажется за решеткой.
С. Ниязов любит повторять, что "туркменский народ не готов к демократии, не готов к жизни и работе в условиях рыночной экономики". Мысль интересна настолько, насколько она соответствует главной цели Ниязова – остаться у власти. Он давно уже понял, что управлять свободными, здоровыми, образованными и обеспеченными гражданами ему не под силу. Не учитывает Ниязов только одного – народ не желает больше жить по таким правилам.
Какаджан АТАЕВ– 1954 г.р., кандидат социологических наук, в конце 80-х начале 90-х годов – сотрудник аппарата Президента Туркменистана, ныне проживает в Российской Федерации, активно сотрудничает с Народным Демократическим Движением Туркменистана. 20.07.2002
|