"НИЯЗОВ ПИСАЛ СТИХИ И ВЕЛ ДНЕВНИК? НЕ СМЕШИТЕ!"
Рассказывает однокурсник будущего Туркменбаши

Мирону Никольскому под 70. Всю жизнь проработал на закрытом "номерном", как говорили в советские времена, заводе. Дослужился до должности главного конструктора. Обычная жизнь обычного человека. Он не жалеет ни о чем. Воспитал двух сыновей, честно трудился, всегда чувствовал себя нужным делу и близким. Ленинградский Политех навсегда остался в сердце и памяти, но менее всего в ней ярких страниц о бывшем сокурснике, ставшим единственным из их выпуска великим бессмертным Пророком.

"Поначалу, - вспоминает М. Никольский, - мы были удивлены тем, что Сапар Ниязов стал руководителем Туркменской ССР. Конечно, людям свойственно неожиданно преображаться, однако пример Сапара нас тогда не убедил. Он был предельно ограниченным юношей и не испытывал никакого желания приобрести знания, расширить свой кругозор. На курсе все знали, что вместо занятий в библиотеке Сапар был готов круглосуточно играть в карты в своего любимого "дурака". В те годы среди студентов было популярным посещение театров, публичных выступлений поэтов, исполнителей авторской песни. Сапар никогда не испытывал никакого интереса ни к театру, ни к музыке, ни к поэзии. Более того, у него была собственная "философия" на этот счет. Не боясь прослыть невеждой, он говорил, что стихи пишут и читают только больные люди. Я помню, как однажды мы затащили его в знаменитый Кировский театр на балет "Щелкунчик". Единственной его реакцией были претензии к его будущей жене, которую он обвинил в том, что потерял три часа своего времени".

Беседуя с М. Никольским, слушая его воспоминания, невольно перебрасываешь мостик в наши дни, когда так и не образовавшийся С. Ниязов оказался на высоком государственном посту. Ладно, в КПСС было правилом на высокие партийные посты в национальных республиках выдвигать бездарей и зашоренных тупиц. Но почему такой человек продолжает сохраняться в условиях, когда принципы коммунистического управления канули в лету?

М. Никольский был весьма удивлен нашим сообщением о том, что С. Ниязов сегодня говорит, что в студенческие годы вел дневник и писал стихи. "Не смешите меня! Какой дневник, какие стихи?! Да он и лекции-то записывал с трудом. А к модным в то время среди студентов дневникам относился презрительно, говоря: "Кому все это нужно?". Иногда мы оказывались в одной компании c тремя туркменскими студентами, имен которых я не помню, которые пытались переубедить Ниязова и заставить ходить в театры, читать серьезные книги. Сапар часами мог пропадать за картами, шуметь по поводу коллективной уборки помещений. Он всегда умудрялся пролезать в начальники, учетчики, стараясь продемонстрировать руководству себя. Он имел все задатки партийного бюрократа, компенсируя свою необразованность показной преданностью делу партии и правительства. Поэтому не смешите меня. "Ниязов-поэт" звучит для тех, кто его знает, издевательски по отношению к поэзии".

В период, когда С. Ниязов раскрыт как личность и должностное лицо, когда он вызывает самые негативные ассоциации, видимо, кто-то "умный" порекомендовал ему задним числом "заделаться" поэтом. Лирик Ниязов по замыслу авторов этой пиаровской идеи должен вызывать слезу, а не ненависть. Моральная сторона дела в данном случает не учитывается. Ниязов одинаково присваивает чужие права и достижения. Мало, чем присвоение чужих строк и рифм отличается от конфискации чужого имущества, которую Ниязов давно уже превратил в рутину. Когда был создан гимн независимого Туркменистана, то, зная слабости Туркменбаши, авторы музыки и стихов попросили его принять авторство на себя. Ниязов отказался только после того, как один человек из его окружения обратил внимание на то, что мировая общественость и без упоминания автора с достаточно большим сомнением относится к тексту национального туркменского гимна, начинающегося словами "Великое творение Туркменбаши..".

Несовместимость С. Ниязова с поэтическим словом была всенародно продемонстрирована, когда на одном из заседаний кабинета министров он пытался вслух прочитать якобы свои стихи о "Белой пшенице". Для свидетелей было очевидно, что читавший текст по бумажке и постоянно запинавшийся "автор" видел "свое" произведение максимум второй раз в жизни. В суть "ниязовских" строк особо вникать не следует. Ясно, что их настоящие авторы либо не отличаются особым художественным вкусом, либо относятся к социальному заказу Туркменбаши без должной требовательности. Именно поэтому изданный недавно первый сборник стихов Ниязова в основном содержит вирши именно периода независимости – минимум смысла, максимум пафоса. Вникать в сложные отношения Ниязова-студента со своей памятью об отце и матери никому не хотелось, да и вряд ли получилось бы.

"Однажды, в начале 90-х, мы написали Ниязову письмо, - сказал мне М. Никольский на прощание. – Мы ни о чем его не просили, однако он не затруднился ответить своим однокурсникам. С тех пор мы слышим о нем только из газет и по телевидению. В последнее время хорошего о нем говорят мало, сплошные чудачества. Не берусь судить, насколько все это правда или нет. В Туркменистане я никогда не бывал, но вполне допускаю, что Сапар мог надоесть кому-угодно, даже целому народу. В свое время, будучи студентами, мы часто выгоняли его из комнаты, когда он становился невыносимым. Если вы спрашиваете моего совета, то лучшего я предложить не могу".

Владимир КУЛЕШОВ (Санкт-Петербург), 03.08.02