А ЧЬИ ЭТО РУКИ МЕЛЬКАЮТ ЗА КАДРОМ?
(Премьер-министры как сменные перчатки власти)

А с чем еще можно сравнить премьерский пост, если люди, которым его поручают, меняются чаще, чем эти атрибуты у какого–нибудь франта? Вот и на нынешней сессии парламента, едва она успела начаться, уже прозвучало что–то вроде: "А не пора ли и нынешнего премьера Николая Танаева отправить в отставку?". Складывается впечатление, что институт премьерства нашему государству нужен лишь для того, чтобы в очередной раз можно было поговорить об экономике, которая в нашей республике то ли есть, то ли ее как бы нет. Если допустить, что она есть, тогда премьер пусть пока посидит, если такое сказать никак не возможно, то его нужно согнать с Олимпа. Очень непонятная эта фигура - премьер–министр. Чисто номинальная. Как и та исполнительная власть, которую она будто бы олицетворяет. "Хозяйствуют" в доме, меняя "перчатки", совсем другие.

Хотя в самом начале эпохи демократизации и независимости все было по–другому. Слово "премьер" звучало тогда гордо. Но ступень за ступенью сдавало правительство свои позиции. Мелькнув, одна фигура уступала место другой. Шаг за шагом, опускаясь следом за ними, наше общество пришло к тому, к чему пришло.

Первым премьер–министром Кыргызстана был Насирдин Исанов. Человек честный и порядочный. С ним связывались большие надежды. Однако трагическая его гибель как раз в те дни, когда велись переговоры о том, кому доверить добычу нашего золота, чтобы оно помогло выстоять республике и подняться в этом непростом мире, заставила содрогнуться не одно сердце. Исанов сидел в машине на заднем сиденье, слева и справа от него были иностранные граждане, впереди, рядом с водителем, телохранитель. При будто бы происшедшей аварии ни один из них не был даже оцарапан, Исанов получил смертельный удар. Говорили разное, в том числе и о том, что премьер–министр был против участия в этом важном для республики деле некой компании "Сиабеко", которую возглавлял сидевший в тот роковой день рядом с ним господин Бирштейн... Как бы там ни было, но после гибели Исанова Бирштейн на верхних этажах нашей власти был обласкан и даже возглавил комитет по выработке программы... поднятия экономики республики.

Постепенно стал назревать "золотой скандал". В это время премьер–министром уже был Турсунбек Чынгышев. При нем золотые рудники передали Канаде, ввели национальную валюту, демонополизировали спиртоводочную отрасль. Всему этому сопутствовали большие скандалы... Со скандалом он и ушел с этого поста: парламент отказал ему в доверии... Уходя, Чынгышев произнес загадочную фразу: "Напрасно вы торопитесь...". Интересно, что он под этим подразумевал?

Один из скандалов был вызван получением кредита в 13,8 миллиона долларов. Оказалось, что документ на эту сделку составлен только на английском языке. Растерянные депутаты вертели в руках бумагу и без переводчиков ничего не могли понять: хорошая это сделка или нет, выгодная для республики или наоборот? Тем не менее именно в таком виде документ был подписан.

Подписали его с нашей стороны Чынгышев и генеральный директор "Кыргызалтына" К. Кадыров, с другой - швейцарский гражданин российского происхождения Б. Бирштейн и... Санжарбек Айтматов, сын известного кыргызского писателя, чья должность в этом документе была обозначена сколь скромно, столь же и невнятно - директор.

Но куда пошел кредит? Чынгышев дал такие пояснения: самая большая часть этого кредита отдана фирме "Сиабеко", возглавляемой тем самым Бирштейном, с которым и был заключен контракт. "Зачем?" - спросили депутаты. И получили такой ответ: уплатили за заем в 350 тысяч долларов, взятый "Кыргызалтыном" на развитие производства, оплатили купленное для охраны оружие, оплатили зерно из Венгрии и параболическую антенну для "Белого дома"...

Когда накал страстей достиг точки кипения, перед парламентариями - а именно они сделали проблему публичной - выступил президент А. Акаев.

Речь была крайне эмоциональной и сбивчивой, цитирую: "Сказал господину Бирштейну о том, что мы прекращаем сотрудничество с ним, объяснил двум джигитам (председателю НБ К. Нанаеву и руководителю Госкоминвеста А. Сарыгулову. - Л. Ж.), чтобы они оплатили все расходы. Или этого не надо было делать? Поэтому те 1 миллион 900 тысяч долларов никуда не делись. Вот есть оружие, средства связи (аппаратура), пшеницу получили, "Вольво" прибыли, за все заплатили... Здесь возникает другой вопрос. И его вы ставите правильно. Надо было брать или не надо? Я бы сказал "не надо", если бы знал, что придется покупать за доллары, я бы сказал не будем покупать. Ничего, кроме пшеницы. Вначале все это пришло в порядке гуманитарной помощи, но после разрыва отношений они потребовали оплаты...".

То есть, по сути, наши власти пренебрегли историческим опытом, который гласит: "Бойтесь данайцев, дары приносящих...". Между тем дальнейшее развитие контактов показывает, что ничего у нас в отношении к чужим деньгам не изменилось.

Депутаты немедленно выставили контринформацию. По первой цифре проверка показала, что 100 тысяч долларов было потрачено на закупку... товаров народного потребления, которые, в свою очередь, были доставлены в Кыргызстан из Москвы за свободно конвертируемую валюту. Эмоциональный всхлип депутатов: "Это что, жизненно важные траты?!" остался без комментариев. По вооружению обнаружили интересный документ, в котором было записано, что закуплено столько–то... килограммов пистолетов и автоматов и никаких сведений о стоимости сделки. Дальнейшее погружение в тему показало, что груз фигурирует в документах как... безвозмездная гуманитарная помощь. Так купили или получили "просто так"?! Чынгышев настаивал: купили, охрана президента утверждала: получили как гумпомощь...

Чуть позже А. Акаев сказал, что... борьба с коррупцией ведется в лучшем случае на бумаге, особо отметив, что, "возможно, правительственные органы и не хотят всерьез наступить на хвост зловещему дракону".

Может быть, и не хотели? Но почему? Этот вопрос поднимать уже было некому: чрезмерно любопытный "легендарный" парламент доживал последние дни, в своих суждениях стал более сдержанным, а главное - раскололся на радикалов и умеренных. Началась череда референдумов, тогда большая доля власти перешла президентскому аппарату. Продолжалась эпоха приватизации, резко обогатившая одних и выбросившая за черту бедности других. Усилилась миграция... Что происходило в республике и почему происходило так или иначе - теперь это уже была тайна за семью печатями. Власти сделали вывод: о ее деяниях должны знать как можно меньше людей и нужно делать все для того, чтобы они, эти деяния, ни в коем случае не обсуждались публично. На свободное горло общества была наброшена удавка, и постепенно ее кто–то медленно, но неуклонно делал тугой.

Премьер–министром стал Апас Джумагулов. От него, бывшего председателя Совета Министров, ждали спокойствия и устойчивости. Он устраивал всех: и тех, кто трудно расставался с советским прошлым, и тех, кто строил новое государство. В то время были очень популярны социологические опросы. И едва ли не сразу Джумагулов в списке наиболее влиятельных 50–ти политиков занял первое место и уже не уступал его никому. В том числе и президенту. Настал день, когда службы президента обругали социологов и потребовали исключить имя президента (оно стабильно находилось на седьмом месте) из опросов совсем. Заговорили о феномене Джумагулова. В газетах появились заголовки: "Старпом весомей капитана?".

Объясняли это по–разному: референдум, укрепивший властные позиции президента, оттолкнул от него общественное мнение, повысились цены на хлеб и газ, и это было воспринято народом как "обман" со стороны президента, ему не простили того, что он не вышел к народу во время так называемых "хлебных бунтов" (а Джумагулов - вышел), что "заигрывал" с Конституцией, его упрекали в развале экономики, в снижении нравственного и духовного уровня общества, в поразившей страну коррупции и "прихватизации". То есть Джумагулов казался белым и пушистым именно на определенном фоне. К тому же он выходил к собиравшемуся народу, запретил сопровождать себя во время рабочих поездок многочисленным акимам и другим официальным лицам, резко сократил собственную охрану и попросил ГАИ особенно не напрягаться в те часы, когда он в дороге.

По сути дела ничего еще не сделав на посту премьер–министра, Джумагулов уже получил от народа полное доверие... Устраивал он и "верхи": был мягок, уступчив, умел держаться в тени... Но в связи с тем, что был назван главой правительства "народного доверия", в "БД" стали относиться к нему с большой долей настороженности. В скором времени президент озвучил такую мысль: "... в некоторых государственных структурах имеют место факты неприкрытого игнорирования и прямого саботажа решений и указов президента...". Там же далее: "К большому сожалению, вынужден констатировать, что определенные участки деятельности нынешнего правительства практически завалены...". Во всех проблемах, какие были в то время у республики, в одночасье обвинили новое (совсем еще новое, только что созданное) правительство Джумагулова. Джумагулов намек понял. И притих окончательно.

Он был последним премьер–министром, чью кандидатуру обсуждали гласно, кого пропустили через "чистилище" парламента, прежде чем представить на выбор президенту вместе с еще двумя кандидатами. Последующих премьеров уже назначали, если не сказать - навязывали. По сути дела Джумагулов - последний демократический премьер. Затем стала действовать авторитарная система назначения кадров, которой не сопротивлялись ни сами эти кадры, ни парламент, ни тем более народ - кто его вообще спрашивал? Джумагулов продолжал работать. Но теперь он стал окончательно мягким и уступчивым, и народ махнул на него рукой. Еще прежде этого иссякли социологические опросы: время демократии закончилось.

Мигрирующее, голодное, безработное общество пропустило тот момент, когда не только парламент, но и правительство стали лишь номинальной властью, а все бразды оказались в других руках, которые держали их очень крепко. Именно в те годы, 1994 - 1996, в Кыргызстане складывается оппозиция. Она пыталась обратить внимание общества на происходящее, но люди, уже разуверившись в том, что государство способно позаботиться о них, с головой окунулись в проблемы личного выживания.

После Джумагулова пост премьер–министра занял Жумабек Ибраимов. Он, может быть, мог бы что–то изменить в сложившемся положении, но уже был тяжело болен. И общество восприняло его назначение с чувством горечи: зачем обязывать его поднимать такую тяжелую ношу?

Кубанычбек Жумалиев - пятый по счету премьер–министр. Молодой, рафинированный интеллигент, ученый, он до боли был похож на тогдашнего российского премьера Кириенко, метко окрещенного тамошним обществом "киндер–сюрпризом". Нашему же присвоили неофициальный сертификат "аспирант", и были недовольны им все то время, пока он стоял во главе правительства.

Всюду появились портреты, осторожнее стали высказывания, уже можно было льстить и опасно - критиковать. Газеты первых лет независимости перечитывались, как запрещенные романы: да можно ли было так писать?! Дважды сменившийся парламент стал двухпалатным, масса народных избранников уже не была монолитной, прочной, с их заседаний редко–редко когда просачивалась какая–либо важная тема. Зато в достатке было скандалов по поводу того, кто из них кому "дал в нос", "в глаз" или "сломал палец". Великие стратеги, разрушившие в наших краях саму идею парламентаризма, радостно потирали руки: как все удачно получилось, какие мы умные... Единственное, в чем они дали промашку, так это в том, что электорату все–таки удается проводить в парламент отдельных "неуправляемых" личностей. И ничего с этим поделать нельзя. Власть–то хоть и авторитарная, да имидж у нее демократический. Так что приходится терпеть всех этих "болтунов" и "инакомыслящих". Тем более что кое–кого из них все–таки удается "исправить".

После Жумалиева премьер–министром стал Амангельды Муралиев и опять с ним связывали (большой опыт) ожидания того, что экономика наконец–то выйдет на передний план стратегических действий власти. Не получилось. Он так же, как и предыдущие его коллеги, не смог или не захотел противостоять некой разрушительной силе, которая все плотнее завешивается полотном тайны от народа, оставляя ему "самую малость" - выживать в любых условиях. И чем чаще менялись премьеры, тем меньше у народа было надежд на то, что заработают заводы и фабрики, сократится безработица, а земля будет согрета и обласкана. К этому времени большая часть населения республики погрузилась в патриархально–общинное хозяйство.

Когда премьер–министром стал Курманбек Бакиев, то общество только вздохнуло: долго не просидит, слишком самостоятельный, не нужен он такой там, "наверху". Его снятия ждали каждый день. И дождались: он ушел в отставку после аксыйских событий, ведомый своею совестью, хотя на фоне других властных фигур выглядел куда более честным и ответственным.

Ему на смену пришел Николай Танаев. Перед этим назначением было много разговоров о том, что, учитывая общественное мнение, будет создано правительство народного доверия, что к кандидатуре премьера на этот раз подойдут взвешенно, с учетом пожеланий всех политических кругов республики и т. д. и т. п. Но злые языки утверждают также, что власти страшно боялись при этом, как бы не пришел "неправильный" кыргыз. Поэтому и приняли соломоново решение: пусть будет русский... Оставшиеся еще в республике русские отреагировали на этот жест пожиманием плеч: уехали и продолжают уезжать куда более сильные личности, если уж речь идет о национальной принадлежности премьер–министра...

* * *

Таким образом, в начале XXI века Кыргызстан оказался совсем не таким государством, о котором мечтали радикалы и которое обещали построить умеренные в 1991 году. Затихла брань в адрес тяжелого коммунистического прошлого, которое будто бы никак не давало развернуться демократам: народ от этих "агиток" страшно раздражался и приводил массу контраргументов. Перестала выручать и брань в адрес правительств, потому что в ответ все чаще звучит: а вы сами–то зачем там сидите, за что сами отвечаете? Утомилась власть и от настойчивого вопроса: куда пошли иностранные кредиты и почему "съели" их одни, а расплачиваться придется другим? Совсем трудно стало убеждать людей в том, что выборы в нашей стране проходят "честно и открыто". А самое главное, стало почти невозможным объяснить народу, почему он так долго вынужден жить в нищете и все туже затягивать пояса. Появились новые термины, например "Семья", а также новые нравственные ориентиры: общество стало открыто обсуждать, кто к какому роду принадлежит, кто кому брат или сват, кому нужно "дать", чтобы выжить, кто сколько "берет" за ту или иную должность и почему "безродному", как он ни старайся, никогда не стать богатым...

К XXI веку общество полностью изжило очередные иллюзии и вновь предстало перед необходимостью всерьез задуматься о своей судьбе. Осенью 2002 года реальностью стало ожидание не то революции, не то бунта. Мы вернулись на старые позиции, но только более голодными, злыми и с полной утратой веры во что бы то ни было и кому бы то ни было. Что ждет нас завтра? Ничего не видно. Сплошной туман.

Череда правительств прошла сквозь нашу жизнь, медленно уводя нас в пропасть. А ведь все премьеры были неординарными личностями и, кажется, даже способными. Но в чем тогда причина нашего такого неудачного государственного марша на пути свободы и независимости?

Людмила ЖОЛМУХАМЕДОВА

P.S. Вдруг подумалось: а не упустила ли я кого? Впрочем, вряд ли это важно. Ведь и народ уже не вспоминает о них. Да и они сами никаких исторически важных дел после себя не оставили.

12.09.02