Руководитель Центра инвестиционных проектов и программ, доктор экономических наук Григорий Лучанский:
"России нужен реальный имидж, а не розовое вранье"

Человек, с которым мы сегодня беседуем, не укладывается ни в один стереотип. Об одном человеке можно сказать, что он умен. О другом - что он добр. О третьем - что он скептик. О четвертом - что он мыслит только масштабными категориями. А о пятом - что он склонен к отработке каждой детали и ни одну из них не считает мелочью. Шестой одержим идеями, которым подчиняет свою жизнь и деятельность. Седьмой предельно рационален и исключительно точен.

В Григории Лучанском все эти качества переплелись и смешались. Кроме того, этот человек существует как бы в двух измерениях: сам по себе и в мифе, который о нем создан и к которому он никакого отношения не имеет.

О проектах, новациях и философии экономической деятельности Григория Эммануиловича ЛУЧАНСКОГО, которые не укладываются в стереотипы и стандартные рамки, наш разговор.

- Мне не терпится начать нашу беседу с Центра инвестиционных проектов и программ, который вы создали семь лет назад в Москве. Но давайте все-таки начнем с "Нордекса". Наверное, потому, что все, что сегодня делается, проектируется, прогнозируется, анализируется и аккумулируется в Центре, имеет свое начало в деятельности "Нордекса", одной из необычных по своему размаху и направлению компании мирового класса. И давайте беседовать так, как будто мифа о Лучанском и "Нордексе" не существует.

- Россия, как известно, стала переходить к капитализму одним махом. Не было ни правил постепенного перехода, ни структур, которые могли вести этот переход шаг за шагом. Так же, как и приватизация. Она обрушилась на предприятия, как ураган. "Нордекс", вопреки всевозможным утверждениям, в приватизации не участвовал. Наоборот, нашей целью было создавать предприятия, продукция которых будет востребована экономикой страны, организовывать систему, которая позволяла бы этой продукции быть реализованной в новых, невиданных ранее условиях. То есть мы участвовали в создании рынка, на котором не просто продают и покупают, а производят то, что выгодно, и реализуют тем, кому это необходимо. Самое главное - "Нордекс" ни у кого не брал денег. Наоборот, "Нордекс" вкладывал их в создание предприятий. Может быть, наиболее интересным был бы пример Уральского вагоностроительного завода…

- …интересным, потому что он был успешным?

- И потому, что был успешным, и потому, что он осуществлялся в области, в которой, казалось бы, успеха добиться почти невозможно. Я говорю о конверсии. В те годы казалось, что удача придет немедленно, как только огромная военная промышленность - а Уральский вагоностроительный завод, как известно, производил невероятное количество танков и совсем немного вагонов - будет переведена на так называемые мирные рельсы, то есть начнет производить детские коляски, воздушные шары и упаковки для конфет. Как известно, детские коляски военную промышленность не спасли, потому что переход к ним непосредственно от создания танков оказался затеей достаточно смешной. Мы предложили, обосновали, разработали и создали производство на бывшем танковом заводе специальных цистерн для транспортировки нефтепродуктов в условиях нашей суровой зимы, а также прочих погодных капризов. Проблема такого рода транспортировки была исключительно серьезной: в обычных цистернах при низких температурах невозможно было сливать парафин и другие скапливающиеся элементы. Наши цистерны были с нижним сливом, и проблемы, таким образом, решались. Вся штука заключалась в том, чтобы в условиях, когда рынок все еще метался в родовых муках, довести производство до такой цивилизованной стадии, которая позволила бы заводу стать экономически состоятельным, а продукции - востребованной. В результате сегодня, когда "Нордекса" уже нет, завод все еще растет, готовится к созданию следующих очередей, а продукция его востребована на годы вперед.

Я бы суммировал это так: в "Нордексе" мы практически отработали принципы, которые на инвестиционной основе - "Нордекс" ведь был трейдинговой компанией - применяем сейчас в Центре инвестиционных проектов и программ.

- А как он начинался, ваш Центр?

- Министром экономики России был тогда, в середине 90-х годов, Андрей Георгиевич Шаповальянц. Он понял, почувствовал, продумал и принял предложение, с которым я к нему пришел. Мы вместе создали этот Центр, который с самого начала был призван обосновывать, анализировать, организовывать финансирование, участвовать в финансировании и осуществлении проектов - промышленных, научных, технологических и других. Забегая вперед, скажу, что сейчас нет Министерства экономики. И Андрей Георгиевич Шаповальянц уже давно не министр. А в нашем Центре мы по-прежнему работаем вместе и, смею надеяться, ушли далеко вперед от того эмбрионального Центра, который был основан семь лет назад.

Центр с самого начала поставил себе задачу - инвестиционно обслуживать экономическое пространство СНГ и Балтии. Все это наложило определенный отпечаток на саму философию подхода к такой задаче. Я бы определил этот подход как евразийский.

Советский Союз исчез. Латвия, Литва и Эстония пошли путем, который теоретически, по замыслу их руководителей, должен привести их в Европейский союз. Но и Запад и Восток продолжают экономически существовать, проходя по пути друг к другу огромное географическое и экономическое пространство, которое не исчезло вместе с политическими структурами, существовавшими на нем когда-то. В этом смысле идея президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, которую он с блеском выразил сразу же при создании СНГ и к которой нередко возвращается при разработке политической и экономической модели своей страны, не теряет своей актуальности. Напротив, она фактически шаг за шагом претворяется в жизнь. Больше того, именно масштабный евразийский подход к кооперации Востока и Запада помог Казахстану стать наиболее рыночной страной Содружества Независимых Государств.

Президент России Владимир Путин тоже сделал достаточно решительный шаг в евразийском направлении, подтолкнув обе Кореи к строительству железнодорожной магистрали, которая проходит через "золотой треугольник", где сошлись границы Китая, Кореи и России, и продолжается Транссибирской магистралью, призванной соединить восток и запад Евразии. Работа нашего Центра во многом определялась таким подходом.

- Попробуем смоделировать некую ситуацию. К вам в Центр приходит промышленник, большой или не очень большой, в сопровождении своих аналитиков и сообщает, что у них есть замечательный проект. Если этот проект осуществить, то, по его мнению, это удовлетворит потребности производителей мебели, плит для тротуаров, зубной пасты или земляничного варенья… Все, чего ему не хватает, - это деньги. При хорошем финансировании, говорит он и показывает отлично выполненный бизнес-план, за который уже заплатили 50 тысяч долларов, проект принесет полную отдачу в течение двух лет, а затем прибыль пойдет уверенным потоком…

- Я или мои коллеги внимательно их выслушиваем. Это, можно сказать, начало всех начал. Если проект кажется нам перспективным, то он получает экспертную оценку. Если после этого проект действительно окажется перспективным, то подходит пора важнейшего этапа: организации финансирования. Нужно выстроить цепочку, в которой каждое звено, и прежде всего финансирующие звенья, будут уверены, что не одиноки на поле боя. В финансовом мире поговорка "и один в поле воин" не стоит и ломаного гроша. Финансовое учреждение должно быть убеждено, что есть еще кто-то, кто примет участие в финансировании проекта и возьмет на себя хотя бы часть риска. Так вот, ни один банк не будет к вам доброжелателен, если вы начнете уходить от естественного вопроса: "А вы сами собираетесь участвовать в этом проекте?" Когда мы организуем финансирование, мы отвечаем на такой вопрос положительно. И участвуем в хорошем перспективном проекте вкладом от 5 до 15 процентов. Создается некая атмосфера доверия, без которой финансовый пул существовать не может.

- Складывается впечатление, что основное приложение ваших усилий, я имею в виду ваш Центр, - в индустриальной сфере…

- Неправильное складывается впечатление. Социальная сфера, образование, да и просто помощь тем, кому она остро нужна - будь то детские сады, школы, курсы, - это такое же важное измерение, как промышленность, производство. В сегодняшнем мире ничто не разделено на закрытые купе. Все существует в комплексе.

Ничто не существует в отдельности и само по себе. Как нет, скажем, иностранного капитала, российского капитала, монгольского капитала, каждый из которых якобы нужно оценивать по каким-то особым, только ему присущим критериям. Капитал есть капитал, и он должен расти на благодатной почве и, соответственно, увеличиваться. Поэтому и цель: выйти на цивилизованную, тщательно разработанную, обоснованную методику работы с инвестиционным капиталом.

- В таком случае почему этот интернациональный капитал без границ, но все-таки из-за рубежа не приходит в Россию? 4,5 миллиарда инвестиций в российскую экономику в прошлом году и без особой тенденции к увеличению в будущем году… В Словению и то вкладывается больше.

- Я думаю, статистика эта не отражает в полной мере действительность - в России довольно странная специфика подсчета. Кроме того, механизм освоения инвестиций тоже еще находится в достаточно зачаточном состоянии. Вот часто говорят о десятках миллиардов инвестиций в Китай. Так оно и есть, конечно. Но китайская экономика перешла на капиталистический путь развития, сохраняя и реформируя социалистические методы управления страной. В России перешли от социализма к капитализму так, как будто социализма никогда не было. А это значит, все, абсолютно все, каждый велосипед надо изобретать заново. Старые механизмы исчезли, а новые, рыночные, нужно придумывать как бы с самого начала. Да и не переносить же их автоматически на новую почву. Нужно время, чтобы эти механизмы адаптировались там, где раньше их никогда не было. Поэтому и нелегко с инвестициями. Но это пройдет. Я объективно, как экономист, должен сказать, что инвестиционный климат в стране улучшается. Особенно в последние два-три года. Не менее важно и то, что тенденция в инвестиционном климате положительная. Времена, когда здесь пытались закопать богатство в землю, чтобы потом на дереве выросли деньги, прошли, причем навсегда. Вы упомянули Словению… Ну что ж, в стране, где нет природных ресурсов, есть соответственно дисциплина нуждающихся. В России же, где нефть течет рекой, а газ, казалось бы, ниспослан нам в совершенно невероятных количествах, такую дисциплину создать нелегко. Между тем ориентация на природные ресурсы - вещь опасная, потому что она оставляет большую часть населения, причем его образованную часть, как бы за бортом развития. Чтобы природные ресурсы работали на увеличение богатства страны и ее национальный доход, такие отрасли промышленности, как газовая и нефтяная, должны быть важными, но все же частями общего пирога…

- Премьер-министр Малайзии Махатрир как-то заметил во время моей беседы с ним, что некоторые провинции его страны стоят на огромных залежах нефти. Но, заметил он, Малайзия не торопится их раздавать, потому что морально и структурно она еще не готова к нефтяному буму…

- Очень мудро замечено… Страны с богатыми природными ресурсами и недостаточно развитым структурным уровнем современной экономики обращают гораздо меньше внимания на инфляцию и другие аспекты монетарной политики. Не спешат они и с обработкой, оттесняя ее на второй план, хотя бы из таких кратковременных соображений, как быстрая финансовая отдача от экспорта природных ресурсов.

Именно поэтому мне кажется очень важным, чтобы правительство России в бюджете 2003 года отразило приоритет развития обрабатывающей промышленности, а не добывающей. Это, конечно, не эпохальное открытие в экономике, но хорошо все же, что и мы к этому пришли. В нашем Центре мы как раз и стараемся сконцентрировать внимание на проектах промышленных, наукоемких, на прогрессивных технологиях, на том, что рано или поздно сбалансирует чрезмерный упор нашей экономики на нефть и газ.

Тут есть еще один очень важный аспект, который должен быть учтен с инвестиционной точки зрения. Беспрерывные капиталовложения в добычу нефти, например, окажутся не такой уж и удачей, если проигнорировать такие факторы, как портовые мощности, способы транспортировки, возможности трубопроводов, стоимость переработки и всего комплекса, связанного с развитием нефтяной промышленности. Создастся ситуация, при которой просчитать действительную отдачу такого рода капиталовложений - отдачу, сравнимую с уровнем расходов, - будет крайне трудно. Это еще и иллюстрация к тому, о чем я упомянул ранее: экономика - вещь комплексная и чрезмерная приоритетность той или другой ее отрасли - дело опасное. Именно поэтому мы не инвестируем наши средства и усилия в добывающую отрасль, а скорее - в инфраструктуру, а также в проекты гуманитарного, медицинского и социального характера.

- Идея о капитализме как свободной стихии от края до края существует сегодня, пожалуй, только в России. На Западе уже давно пришли к выводу о том, что без тесного взаимодействия с правительством и обществом серьезные проекты не имеют будущего. Учитываются ли политические тенденции сегодняшнего дня или общественное мнение при проработке инвестиционных проектов в вашем Центре? Поясню: если, например, какая-либо компания задумала построить чрезвычайно выгодную с экономической точки зрения электростанцию в экологически чистом и не нуждающемся в дополнительной энергии районе, а общественность очень этой электростанции не хочет. Учитываете вы это или нет?

- Учитываем, и еще как. С моральной точки зрения мы должны прежде всего посмотреть на человеческий аспект любого проекта. В анализ, конечно, включаются и экономические резоны, выставляемые компанией, и возражения общественности, и позиция региональной администрации. Здесь нужно постараться найти компромисс - это одно из важнейших условий современного бизнеса. Я бы поставил вопрос так: при выборе между экономическим и человеческим фактором, между финансовой и этической стороной проекта предпочтение отдается моральным и этическим категориям. Любой проект имеет и такие стороны, как налоговая. Причем должна учитываться и тенденция движения налогов. Должна быть изучена и согласована таможенная ситуация. Экологические вопросы становятся при осуществлении больших проектов очень важными компонентами - не обязательно отрицательными, чаще даже экономически выгодными. Все это, конечно же, должно браться в расчет и, соответственно, согласовываться как с правительством, так и с общественностью. Но хочу добавить: все это не должно быть спонтанным и импульсивным. Инвестиционная политика должна быть основана на широкой, включающей в себя много аспектов и граней методике.

- Не очень веселый вопрос. Имидж России и российских бизнесменов, равно как и российских компаний и соответственно российских проектов, мягко говоря, очень невысок. Вы согласны с этим?

- Все правильно… И все неправильно. Конечно же, наши бизнесмены сделали много для того, чтобы внушить страх, а иногда даже и ужас на международной арене. Первая волна переходного периода была весьма колоритна. Но она давно схлынула и осталась в основном в фольклоре. К сожалению, мы, страна и представители бизнеса, очень мало сделали для того, чтобы предстать перед миром не в мифах, которые придумали без нас и о нас, а в той реальности, в какой мы сейчас существуем. Но я буду абсолютно откровенен: в создавшейся ситуации вина Запада не менее велика. Вспомните, куда пошла финансовая помощь мирового сообщества России в первой половине нашего переходного периода. Вместо того чтобы финансировать банковскую систему, учебу и тренировку менеджмента, создавать финансовую, юридическую инфраструктуру, средства, предоставленные международными банками и финансовыми организациями Запада, уходили в какие-то псевдопроекты, в какие-то инстанции, где эти средства немедленно разворовывались… В результате огромная часть долга, который сейчас Россия должна отдавать, вовсе не соответствует той помощи, которую эти долги должны были принести с собой.

Вместо того чтобы разработать вместе с Россией модель "плана Маршалла", наподобие той, которая возродила Европу после Второй мировой войны, Запад продолжал играть с Россией в игру: "Если будете себя хорошо вести, мы вам дадим еще". Миф, вернувшийся на Запад, как раз в том и состоял, что, сколько бы России ни давать, все равно все будет разворовано. Ситуация давно изменилась, а стереотипы живут. Сегодня необходимо предпринять скоординированные шаги государства, частного сектора, интеллектуальной элиты, средств массовой информации для создания положительного имиджа России и российского бизнеса. Не розового вранья, а настоящего, реального имиджа - с нашими достоинствами и проблемами.

Беседовал Виктор БОЯРОВ