Сегодня правоохранительные органы выполняют не свойственные им задачи
Интервью с Кубатбеком БАЙБОЛОВЫМ, депутатом ЗС ЖК КР

Беседовал Б. Марипов

- Кубатбек Калбекович, Вы предложили целый пакет предложений по реформированию правоохранительных органов. Что побудило Вас взяться за его разработку и в чем, собственно, состоят Ваши предложения? Если можно, то поподробней…

- Над предложениями я работал совместно с деканом юридического факультета КР(С)У профессором Сыдыковой Л.Ч.. Со дня обретения независимости страны в экономике, обществе произошли большие изменения, прежде всего - укрепилась частная форма собственности, экономика стала более либеральной. Вместе с тем правоохранительные органы по существу не изменились - в них по-прежнему сильно желание довлеть над собственниками, находиться в центре всего судопроизводства. Наше стремление конкретизировать компетенцию каждого органа, определить сферу его ответственности пока успеха не имеет. В правоохранительной системе по-прежнему имеет место смещение функций, выполнение не свойственных ей задач. К примеру, Министерство юстиции должно заниматься всеми регистрационными делами, а между тем у нас создана еще одна структура - Госрегистр собственности, который по существу стал самостоятельным министерством. Во всем мире этим занимается Министерство юстиции. Кроме того, Министерство юстиции в настоящее время осуществляет надзор за исполнением законов, тем же должна заниматься и прокуратура.

В законотворческой деятельности принято, что каждое министерство занимается разработкой своих законов. И они прямо через правительство направляют законопроекты к нам в парламент. Я за семь лет своей работы в парламенте обнаружил такую закономерность: какой бы законопроект министерство не готовило, неизменно в него закладываются три вещи: новая структура, новые поборы и дополнительные полномочия. Все это разрушает идею реформации. Мы стараемся, чтобы государство сокращало свои функции, не занималось управленчеством, а становилось партнером внутри хозяйственного организма страны. А министерства из года в год, как при социализме, хотят безраздельно управлять и указывать. Вот поэтому Министерство юстиции должно законотворческую деятельность пропускать через себя, т.е. если какое-либо министерство подготовило законопроект, то в Министерстве юстиции он должен пройти экспертизу и с точки зрения соответствия его главной идее, идее реформации. Соответствует ли законопроект рыночным отношениям, принципам демократии или не соответствует.

- Но ведь сегодня и так все выходящие нормативные акты министерств и ведомств получают оценку в Минюсте?

- Да, но законопроекты вносятся, минуя Министерство юстиции. С приходом Курманбека Бакиева была создана в Правительстве какая-то группа - я не знаю сейчас, работает она или нет, но, во всяком случае, каких-то изменений не наблюдается.

Министерству внутренних дел мы предусматриваем оставить только три большие функции: расследование криминальных дел (оперативно-розыскную деятельность), вопросы общественной безопасности и следственная работа. Так принято во всем мире. Сегодня же милиция выполняет слишком много функций: в ее ведении лицензирование, регистрация, оперативно-розыскные мероприятия, следствие, ГАИ, паспортно-визовая работа, пожарная охрана, вневедомственная охрана, внутренние войска, обеспечение общественной безопасности, участковые, приемник-распределитель и несовершеннолетние дети. Управляемость и эффективность работы МВД весьма низки. Что предлагается? В структуру милиции включить только эти две выделенные мной функции.

Например, ГАИ может быть самостоятельным департаментом. Я бывал во многих европейских государствах. Там в городах ГАИ не видать, она только на выездах из городов стоит. А у нас почему-то на улицах полная вольница, посты еще и свободно передвигаются. Часто можно наблюдать, как ГАИшник останавливает водителя маршрутки, и то, что происходит дальше, - это очень любопытное зрелище. Теперь это уже система, но самое главное - работники автоинспекции даже и не скрывают своих поборов. Вышестоящие структуры уже загружены настолько, что самим постовым ничего не остается. Основные функции ГАИ - регулирование безопасности движения, регистрация автотранспорта, выдача водительских удостоверений. И в общем-то ГАИ можно было бы переименовать, как это сделали в России. Но то, что сегодня это не автомобильная инспекция, - однозначно. Автомобильная инспекция была необходима, когда весь автомобильный парк принадлежал государству. А сейчас автомобили являются частной собственностью. И если это мой автомобиль, то над моим автомобилем, над моей частной собственностью инспекция совсем не обязательно должна стоять. Эта структура должна только отслеживать мое поведение на дороге, с точки зрения обеспечения безопасности.

Особо хотелось бы сказать о техническом осмотре - сейчас в городе тяжелейшая экологическая обстановка. Часто можно наблюдать, как маршрутные такси просто кусками выбрасывают гарь! Если это будет продолжаться, то через несколько лет наш город просто задохнется. И вместе с тем весь автомобильный парк якобы регулярно проходит техосмотр.

Пожарная часть МВД давно не финансируется, практически малоспособна к исполнению обязанностей. Часто можно наблюдать, что пожарные приезжают без воды, или поздно приезжают. Люди там зарплату месяцами не получают. Эту службу можно было бы передать в МэиЧС и перевести на хозрасчет.

Службу вневедомственной охраны тоже можно передать местным органам власти. Вневедомственная охрана по существу является предпринимательской структурой: охраняет банки и магазины, предоставляет в наем охранников. Ее можно было бы официально сделать таковой.

Паспортные столы, адресно-справочные бюро могли бы войти в структуру местных государственных администраций.

Разрешительную систему МВД можно было бы, за исключением огнестрельного оружия, передать местной администрации и еще, например, инспекцию по делам несовершеннолетних. ГУИН передали Министерству юстиции, но ведь ГУИН - это военизированная организация, а Минюст - сугубо гражданская. Теперь либо нужно ГУИН сделать гражданской организацией, либо Минюст милитаризировать, что вообще невозможно. Если бы мы сделали ГУИН самостоятельным департаментом, то это была бы структура, которая занимается исполнением всех видов наказаний - от штрафов до высшей меры. На сегодняшний день штрафы взыскивает и налагает кто угодно и люди просто стонут от этого: никто не знает, кто имеет право налагать штраф, в каком размере, кто имеет право исполнять эту санкцию? Чтобы у населения начало возрождаться доверие к милиции, мы бы могли пойти на выборы участковых, т.е. усилить местные органы внутренних дел.

- Как шерифа на "Диком Западе"?

- Примерно так.

- А как Вы представляете себе реформирование спецслужб?

- В СССР КГБ был высокоорганизованным ведомством - и структурно и функционально. Несмотря на то, что Комитет выполнял специфическую задачу, мы не можем отрицать высокую степень его организации. Даже А.Сахаров, наиболее гонимый КГБ человек, признавал, что органы госбезопасности - единственное в СССР некоррумпированное ведомство. Служение КГБ верой и правдой КПСС было обусловлено его элитарностью.

Причем главная задача спецслужб - обеспечение политического руководства страны информацией - внутренней и внешней. И единственным критерием оценки эффективности их деятельности должно быть качество и своевременность этой информации - принято ли по ней государственно важное решение или нет. Если годами основная продукция спецслужб - информация - не используется руководством страны для принятия решения, то, стало быть, они работают на корзину.

Главная проблема СНБ, да и других правоохранительных органов, на мой взгляд, заключается в том, что они себе сами формируют задачи и по ним отчитываются перед руководством страны. А где критерии достаточности этих задач? Может, они и не совсем высокие. К тому же ни руководство страны, ни население не знает реальной статистики.

То, что КГБ начал в свое время заниматься хозяйственными делами, было ошибкой. Не прошло и 5-6 лет, как по части поборов сотрудники КГБ стали опережать сотрудников МВД. Спецслужба должна заниматься сугубо контрразведкой и внешней разведкой. Хозяйственные дела должны быть отведены Финансовой полиции. Ее нужно объединить с тем оперативным подразделением, которое имеется на таможне, и создать самостоятельную правоохранительную структуру, в которой сосредоточить расследование всех экономических и финансовых преступлений. Этим самым мы бы разгрузили СНБ, МВД, прокуратуру, создали бы возможность их реанимации, чтобы разрубить те коррупционные связи, которые укрепились. Из этих органов ведение дел по всем хозяйственным преступлениям нужно забирать. СНБ должно заниматься только четырьмя вещами: внешней разведкой, контрразведкой, внутренней безопасностью и следствием. Только тогда мы получим возможность восстановить чистоту этого органа.

Перейдем к прокуратуре. Репутация прокуратуры тоже невысокая. И для этого есть достаточные основания. В аксыйских событиях это проявилось, как известно, с прокуратуры все начиналось. Она была конструктором всего этого. В России все санкции передали судам, что соответствует Международному пакту о гражданских и политических правах, в котором четко говорится, что любой задержанный должен быть прежде доставлен в суд. В Казахстане тоже санкции выдает суд. Мне кажется, что злоупотребление этими санкциями и погубило репутацию нашей прокуратуры. Что греха таить, особенно на местах, где люди недостаточно в правовом отношении просвещены, прокурору удается частенько злоупотреблять своим положением. Люди запуганы. Издавна прокуратуре предназначено быть оком государевым, на свет она появилась для того, чтобы наблюдать за исполнением законов. Потом уже появилось следствие - и до сих пор считается, что здесь сосредоточены лучшие силы. Не будем скрывать - лучшие силы действительно там есть. Но в силу того, что над следствием уже никто не надзирает, возможность злоупотреблений высока. Поэтому мы предлагаем, чтобы санкции, в особенности связанные с ограничением прав и свобод человека, такие как аресты, обыск, выемка, давал суд.

Что касается следствия. В обозримом будущем прокуратура должна заниматься следствием хотя бы для расследования уголовных дел, связанных с сотрудниками правоохранительных органов. Но в перспективе она следствием заниматься не должна, так как над действиями, которые сопряжены с возможностью ограничения прав и свобод человека, должны быть надзорные инстанции. В будущем, возможно, в нашей республике должен быть образован самостоятельный следственный комитет, как это было в Казахстане. Приходилось слышать, что там он неэффективно работал. Но есть и другие соображения: он слишком эффективно стал работать, поэтому его закрыли.

Есть и другая проблема. Во всех правоохранительных органах оперрозыск довлеет над следствием. Ведь с преступниками сталкивается первым он, его сформировавшееся к делу отношение, позиция, понимание дела потом начинают довлеть над следствием. Это происходит в силу того, что следствие и дознание находятся в одном органе. Их разделение и самостоятельность могли бы дать более эффективный результат.

Учитывая, что у нас слишком много проблем, связанных с коррупцией, без участия внутренней разведки здесь уже не обойтись. Вся республика знает коррупционеров в лицо, между тем делается вид, будто ищем, сбились с ног, а найти не можем. На сегодняшний день нет проблемы с выявлением преступников - все на поверхности лежит. Есть проблема с наказанием. Зачастую с доказательством очень большие сложности. И если мы не наладим оперативно-розыскную работу, причем с использованием преимущественно негласных методов выявления, мы существенно продвинуться вперед вряд ли сумеем.

От нас, от меня, как члена комиссии, созданной Президентом, требовалось только поразмышлять вокруг проблем МВД. Я предложил свое видение, это чисто схематическое изложение.

Что касается судов, то по существу мы не имеем судебной системы. У нас существуют три независимых суда. Последняя реформа привела к тому, что мы имеем местные суды общей юрисдикции, апелляционную инстанцию и Верховный суд как надзорную инстанцию. У нас по существу - две инстанции. В мире чем больше инстанций, тем больше гарантий правосудия - так считается. Когда мы принимали УПК, я был против этой системы судов общей юрисдикции. Было понятно, что будут очень большие проблемы. Решения суда первой инстанции обжалуются в апелляционном суде - это на деле означает пересмотр дела: может возникнуть новое решение. Однако дальше инстанции нет. Было понятно, что эта система будет буксовать, потребуются дополнительно более 100 судей, деньги. Сейчас Верховный суд говорит: вот эта система, оказывается, слабо работает. Вся эта реформа была продиктована юристами аппарата Президента. Я и другие депутаты согласились тогда только для того, чтобы УПК прошел. Теперь Верховный суд предлагает новый вариант: по существу восстановить судебную систему последних лет Советского Союза. Оказывается, надо было 12 лет проводить реформы, чтобы прийти только лишь к тому, с чего начинали. Самое печальное, что Верховный суд хочет восстановить инициативный надзор. А это не что иное, как диктат вышестоящего суда над нижестоящим. Мы-то как раз все эти годы хотим добиться, чтобы суды были самостоятельными.

- Инициативный надзор - это право затребовать любое дело?

- Да, любое дело. Затребовать любое дело и, как бы помягче выразиться, подсказать: вот тут неправильно делается. Известное дело - они тоже хотят выстроить себе вертикаль власти в своей ветви. Их стремление понятно - каждому захочется иметь больше полномочий, чтобы как-то влиять на нижестоящие непослушные суды. Но с точки зрения целесообразности, обеспечения независимости и самостоятельности судов на это никак нельзя идти - это означает громадный шаг назад. После апелляционной должна быть и кассационная инстанция. В Верховном суде хотели бы видеть единую судебную систему, чтобы там были коллегии по уголовным, гражданским, административным делам. Но тогда нам нужно восстанавливать и Пленум Верховного суда. В этом случае апелляционный суд некоторые сложные дела мог бы рассматривать в первой инстанции. Судебно-правовая реформа нуждается в том, чтобы достаточно внимательно посмотреть на это. Очевидно одно: мы как-то отрывочно реформируем систему все эти десять лет: при этом правоохранительные органы остаются без изменения. Хотим реформировать МВД, а все остальное стоит на месте - так ничего не получится.

Судопроизводство - это как сборка одной машины. Не заведется мотор, забарахлит зажигание - и машина не будет двигаться. Вот это мы должны для себя уяснить. Для этого надо выработать единую концепцию. Разбить реформу на этапы, но одномоментно мы этого не сделаем, потому что это дорогостоящее мероприятие и связано с большой перестройкой. Нужно обозначить рубежи, чтобы все работали в заданном направлении. А главное - снять тормозные факторы. Должно быть принято политическое решение, и тот министр, чиновник, который будет препятствовать общепринятой концепции, он должен быть просто отстранен. Это большая работа, и без политической воли, без согласованной, научно выверенной и одобренной концепции мы вряд ли что-нибудь сделаем. То, что мы сегодня предлагаем, это наше видение, представленное пока чисто схематически.

- Сегодня у нас в каждом правоохранительном органе есть свое собственное следственное управление. Вы же предлагаете выделить их в единый следственный комитет с подчинением правительству. В чем плюсы и минусы ведомственного и выделенного следственного органа? Почему Вы считаете, что выделение следствия из прокуратуры исключит коррупцию?

- Выделение следствия из прокуратуры и других правоохранительных органов должно произойти на завершающем этапе реформ. Пока мы должны прежде всего конкретизировать подследственность каждого органа, который он должен заниматься исключительно своим делом и отвечать за конкретный участок.

Пока мы бы хотели, чтобы прокуратура сосредоточилась преимущественно на надзоре. Элементарно за каждым следствием должен быть надзор. А за следствием прокуратуры надзора нет, там только внутриведомственный надзор, но время показывает, что он неэффективен. Следственный комитет - это сосредоточение всех следственных сил в одном месте, чтобы оперативный розыск не довлел над следствием. Опыт показывает, что сосредоточение в одном месте и дознания, и следствия, и оперативно-розыскной деятельности не совсем эффективно. Не должно быть ведомственной заинтересованности.

Что касается проблемы коррупции, то эта мера еще не решение проблемы, борьба с коррупцией - это отдельная и сложная тема.

- Насколько оправдано дублирование, когда преступлениями экономического характера сегодня могут заниматься и МВД, и СНБ, и прокуратура, и проч.?

- Это недопустимо. Еще в 1997 году, когда мы принимали УПК, то хотели сделать так, чтобы каждый орган занимался своим делом. Но прокуратура, СНБ и милиция тогда стояли насмерть - хотели расследовать экономические преступления. Они все сокрушались, как же это мы не будем заниматься вопросами контрабанды? Все органы занимаются этим, а воз и ныне там. Контрабанда как была, так и продолжает цвести пышным цветом. Поэтому мы предлагаем, чтобы борьбой с контрабандой занималась только Финансовая полиция. Утверждения о том, что у ее работников не хватит квалификации, что, дескать, только в других органах имеются квалифицированные кадры, уже не выдерживают критики. В 1997 году эти утверждения звучали более-менее убедительно. Но время заставило изменить мнение. Теперь мы уже смело можем, укрепив кадрами Финансовую полицию, дела по контрабанде передавать туда. Проблема не в обнаружении контрабанды, проблема в ее пресечении. У нас в республике одна железнодорожная и несколько автомобильных линий, один аэропорт: перекрыть на этих линиях поток контрабанды не составит никакого труда. Вопрос в другом…

- Доводилось слышать, что когда экономическими преступлениями занимаются все структуры, дескать, это конкуренцию порождает…

- Об этом тоже говорили. Да нет никакой конкуренции. Поговорите с рядовыми работниками и с теми, кто перевозит грузы через таможню, - они вам такое расскажут… Между тем мы все знаем, насколько там конкурентно ведется борьба.

- Передача санкций на арест в суд технически может оказаться трудной: суды, особенно столичные, и так завалены делами. И тогда возникнет необходимость в увеличении штатов судей, количество служебных помещений, технического оснащения…

- Теперь мы становимся страной прав человека. Мы должны решить для себя вопрос: чтобы соблюдались права человека, чтобы стать страной прав человека, мы должны пойти на какие-то расходы. Теперь мы понимаем, что малооплачиваемый суд нам слишком дорого обходится. Люди говорят, что несправедливость больше угнетает, чем даже отсутствие хлеба. Конечно, нам придется идти на расходы, зато мы снимем тормозные факторы.

Обратите внимание: в России после передачи санкций судам ИВС и СИЗО разгрузились вдвое.

- Вы учли экономическую сторону при рассмотрении вопроса передачи паспортных столов в органы местной государственной власти? Если в этой структуре при МВД еще наблюдались какая-та централизация и какой-то порядок, то можно ли надеяться на то, что с этим справятся администрации районов, которые толком еще не имеют достаточных источников финансирования?

- В наших предложениях финансовая сторона не представлена. Если будет принята какая-то концепция, то следующим этапом будет изучение экономической стороны. Но с другой стороны, особых сложностей не вижу - паспортные столы ведь сегодня как-то финансируются. Так вот, с этим уровнем финансирования, с этими же работниками, с этим же порядком нужно просто перевести из одной структуры в другую. К тому же все паспортные столы имеют отдельные помещения. А насчет порядка трудно говорить. Неспроста обнаруживаются по всему миру люди с кыргызскими паспортами, даже бандиты-бородачи.

- Кубатбек Калбекович, Ваше мнение об институте прописки? К примеру, наши соседи - казахи его упразднили.

- Вообще, прописки как таковой быть не должно. Свобода передвижения - это конституционное право каждого человека. Почему прописка до сих пор сохраняется? Потому что целесообразность ее с каждым днем становится все очевиднее. Бишкек уже задыхается - складывается такое впечатление, что молодежь со всей республики собралась в новостройках Бишкека. Сразу остро встали вопросы электро- и водоснабжения, инфрастуктуры - везде накапливаются проблемы. Для нормальной жизнедеятельности такого города, как наш, какой-то учет должен быть. Речь не о том, что прописка должна быть обязательной. Ненормально, когда человек без прописки не может получить медицинского обслуживания или устроиться на работу. Но если не будет прописки, то должна быть хотя бы регистрация, вестись хотя бы демографический учет.

Сегодня государственные больницы переполнены - они не могут обслужить закрепленное за ними население. И чтобы какой-то порядок навести, в больницах смотрят на прописку. В городе уже за миллион людей. И если прописку в нынешнем ее виде упразднят, то нужно ввести какую-то регистрационную форму учета.

- Но есть мнение, что если прописку упразднят, то затруднится работа правоохранительных органов - поиски людей, например.

- Регистрационная система должна быть. Препятствия, связанные с обращением в медицинские учреждения, с устройством на работу, или детей в детские сады, школы - все эти составляющие должны быть исключены, а вот знать, где человек живет, нужно обязательно.

- Кто, по-Вашему, должен проводить функциональный анализ и реформу правоохранительных органов? Помните, у нас уже как-то проводился функциональный анализ органов исполнительной власти на деньги ПРООН в 2001 году, но о применении полученных результатов пока нигде не слышно…

- Был очень интересный проект ПРООН по реформированию госслужбы. Провели функциональный анализ администрации Президента и правительства и пришли просто к удручающим выводам. Проект имел печальный конец. Реформированием системы государственного управления, в том числе и правоохранительных органов, должен заниматься администрация Президента, аппарат премьер-министра. Разработка, осуществление идей должны проводиться на высоком политическом уровне.

- Они в состоянии провести функциональный анализ и расписать реформу по этапам?

- Нужно создать какую-то рабочую группу с привлечением теоретиков, практиков. Мозговой центр должен быть на уровне администрации Президента.

- Реформа неизбежно приведет к обнажению злоупотреблений со стороны правоохранительных органов. Что Вы предполагаете с этим делать - разбираться на полную катушку или, ради сохранения стабильности, объявить преступившим закон амнистию и позволить им начать жизнь с чистого листа?

- Интересный вопрос. Я не думаю, что если начнем разбираться, то все сразу выявится. Все настолько запутано. Нынешними силами и средствами нам коррупцию не выявить. А тем более правоохранительным органам - их руки связаны. Цель этой реформы не в том, чтобы выявить и наказать, цель - создать такие условия, чтобы эта система стала функционировать совсем по-другому. Если в ходе реформ выявятся преступления, то, безусловно, нужно следовать закону.

Многие предлагают провести экономическую амнистию, в том числе и всеобщую амнистию. Если мы на это пойдем, то нас народ не поймет. Мы до сих пор даже пару десятков отъявленных коррупционеров не наказали. В целом какая-то экономическая амнистия, наверное, должна быть, но всеобщая - нет.

Что касается амнистии. За 12 лет своего существования мы провели 13 амнистий: весной человек совершает преступление - осенью его выпускают, осенью совершает - весной выпускаем. Преступный мир давно к этому приспособился. И еще мы удивляемся тому, что преступность растет. Да потому это происходит, что мы преступников в среднем раз в год выпускаем. Особенно совершившие менее тяжкие преступления знают, что через несколько месяцев выйдут. Это же большая проблема. Я каждый раз пытаюсь депутатов убедить, чтобы они прониклись сознанием, что за каждым преступлением стоят не только нуждающиеся в амнистии, но и потерпевшие. Каково им, когда их обидчик через несколько месяцев смеется им в лицо, оказавшись на воле?

- Очень многие сотрудники правоохранительных органов волей или неволей преступают закон. При такой реформе будут затронуты не только их интересы, но и их семей, а это уже несколько десятков тысяч семей…

- Когда мы говорим о реформе правоохранительных органов, это не означает отправления всей армии на улицу. Этого не должно произойти. Должна быть поэтапная трансформация старой системы в новые условия функционирования. Например, если будет создан отдельный следственный комитет, то все следователи будут сосредоточены там. Если какое-то подразделение передается в другую систему, то все работники перейдут туда. Реформа не одномоментна.

- Вы против всепрощенчества?

- Если когда-нибудь мы узнаем всю правду, то тогда Вы согласитесь со мной, что все прощать никак нельзя.

- Во сколько Вы оцениваете, хотя бы примерно, расходы на подобную реорганизацию правоохранительных органов? Какие источники предполагается задействовать?

- Только бюджетные источники. Сейчас трудно говорить цифрами - это будет известно после расчетов специалистами Минфина. Я далек от мысли, что все эти предложения будут приняты. Так или иначе, но после принятия изменений следующий этап - это подсчеты Минфина. А каждое изменение - это деньги.

- В какие сроки реально провести такую реформу?

- В ближайшие 2-3 года. Обрушивать сразу систему мы не имеем права, ее нужно разделить на выверенные этапы.

- Как известно, инициатива наказуема. Что, если Вам же и предложат реализовать эту концепцию? Готовы ли Вы в этом случае взяться за ее реализацию? И что - прощай депутатское кресло?

- Как-то повелось, что мало кто что-то предлагает в законченном, документально оформленном виде. Зато критиков тех, кто осмелился что-то рекомендовать, очень много.

Я хочу сказать, что мы не претендуем на бесспорность наших взглядов на проблему. Бесспорным является только то, что нужно проводить, наконец, судебно-правовую реформу, от слов переходить к делу.

- И все-таки, если Вам предложат - возьметесь?

- Для реформирования системы первичным является не кто, а как. Концепция должна быть настолько понятной, чтобы ее легко можно было осуществить. Мне нравится депутатская работа. Я ее ни на что пока менять не хочу. Буду отказываться, насколько это возможно.

- Какое у Вас было звание в органах КГБ? Какими вопросами Вы занимались?

- Полковник. Я большей частью занимался разведкой: был начальником отделения разведки, потом заместителем начальника отдела разведки республики; в Москве и за границей занимался теми же вопросами.

- А каким направлением занимались?

- Я закончил учебное заведение как специалист по Среднему Востоку: Афганистан, страноведение и язык.

- Сейчас говорите на языке?

- Тогда я говорил на очень высоком уровне - два года с афганцами работал. А сейчас - нет, ведь прошло уже 25 лет. Сейчас сумею объясниться только на бытовом уровне.

- Вы получали предложения вернуться обратно в "контору"?

- Нет. Уверяю Вас, в этом нет никакой надобности. Нынешнее руководство СНБ - очень подготовленные специалисты. Мое критическое отношение к их работе, скорее, от любви, нежели от чего-либо другого. Ведь моя молодость прошла там. Я высказываю лишь сожаление, что спецслужбы могут быть на уровне лишь при достаточной обеспеченности. Нуждающийся человек не может быть разведчиком. Разведка - это очень дорогостоящая деятельность.

В новое время, когда мы становились самостоятельными, да и сейчас есть варианты материального обеспечения сотрудников разведки. Либо мы сделаем сотрудников спецслужбы обеспеченными и получим спецслужбу на высоком уровне или мы вообще ее лишимся. Вот так стоит вопрос.

- Нынешний профессиональный уровень сотрудников СНБ многие оценивают как недостаточный. Глава СНБ так не считает. Что Вы можете сказать по этому поводу?

- К Калыку я очень хорошо отношусь. Пытливого ума человек, производит очень благоприятное впечатление. Любой на его месте говорил бы то же самое. Было бы шокирующе и непонятно, если бы глава службы нацбезопасности говорил: "Да, я согласен, наши работники недостаточно подготовлены". Как после этого он работал бы в коллективе? И потом, он работает там непродолжительное время. Мы-то говорим от того, что имеем возможность видеть все это со стороны. Был бы я на его месте, может, поступил бы так же. Это не их вина - это наша общая беда. Два года в Баткене бородачи выступали, по разным данным - от трехсот до семисот человек. Мы два года сосредотачивали на юге десятикратное превосходство. Ни одна война так не ведется. Одной муки сколько съели! Вся республика муку туда доставляла. Какое государство может позволить себе пойти на десятикратное превосходство? И за два года по существу ничего не сделано. И еще у нас радовались, что оттеснили их к государственной границе, к нашей границе!

- Так ведь отразили же…

- Это громко сказано, скорее, оттеснили. В чем заключаются задачи спецслужбы? Во всем мире во все времена борьбой с диверсионными бандами, которые передвигаются мелкими группами и преимущественно ночами, занимались спецслужбы. А войсковые операции ведутся в других условиях, когда есть фронтальная борьба. За два года нашей спецслужбой не проведено ни одной операции, ни одного блокирования, ни одной засады. Зато сами нарвались на две успешные засады со стороны противника, и попали в заложники, в том числе и иностранцы.

Что касается аксыйских событий, то прогнозирование массовых выступлений на собственной территории является более простой задачей. Мы не имели бы таких сложных политических последствий, если бы наши спецслужбы хорошо сработали. Что касается внешней разведки, то здесь вообще положение сложное. Как мы можем разведывать другие страны, когда собственную Баткенскую территорию не могли толком разведать.

- А как же генеральские лампасы?

- Меня эти лампасы, должности, материальное положение совершенно не волнуют. Знаете, несколько лет назад я обнаружил в себе спокойствие. Не скрою, были когда-то у меня амбиции, в силу молодости я их вынашивал - но по сей день считаю их здоровыми. А сейчас совершенно равнодушно к этому отношусь, и решительно никуда не хочу. Если Вы заметили, я даже отказался от председательства в комитете. Мне больно читать всякую белиберду, которую сюда несут, и в которую я, как председатель комитета, должен вникать и потом отстаивать. Было больно наблюдать, когда с подачи некоторых же депутатов с таким упорством начали разрушать то небольшое, что мы сделали в Уголовно-процессуальном кодексе, в Уголовном кодексе. Я попросту не хочу нести ответственность за это. Ведь придет новое поколение юристов, которое спросит с нас за то, что мы сделали с УК, УПК. Нынешний состав депутатов парламента как-то не очень взыскательно к этому относится.