Кто выпустил Басаева и запустил Хаттаба?

Бывший начальник 2-го управления СНБ Ичкерии (внешняя разведка) Надир-Султан ЭЛЬСУНКАЕВ раскрывает тайны высоких бандитских покровителей и развенчивает многие мифы чеченской войны

Корр.- СЕЙЧАС многие говорят о геноциде чеченского народа, а мы беседуем с вами совершенно открыто в центре Москвы. Честно скажу, меня радует, что даже несмотря на вчерашний теракт на Дубровке, москвичи в основной массе не озлобились против чеченцев. Не кажется вам, что корень сегодняшних проблем кроется даже не во временах Буденновска и Первомайского, а глубже, начиная, наверное, с развала СССР?

Н.Э. - Сегодня можно вести речь о трагедии всего российского народа, частью которого, и далеко не худшей, являются и чеченцы. Чеченская, по сути гражданская война, ставшая итогом глупости, а порой и предательства многих советских, а потом российских политиков, чиновников, военных и общего ослабления России, унесла жизни тысяч чеченцев, русских, корейцев, евреев, украинцев, которые семьдесят лет мирно жили в Чечне.

Корр. - Басаевско-хаттабовское вторжение в Дагестан было последней каплей трагедии?

Н.Э. - Не было вторжения.

Корр. - Как не было, когда весь мир видел кадры хроники, на которых под ваххабитскую музыку по горной дагестанской тропе передвигается нескончаемая вереница чеченских и арабских моджахедов?

Н.Э. - Вы поймите меня правильно. Всю правду о чеченской трагедии мы узнаем не скоро. На чеченской войне было создано столько мифов и дезинформации, что разобраться во всем будет возможно, когда уйдут из жизни многие ныне сильные мира сего.

А в отношении Дагестана могу сказать, что Басаев и Хаттаб по предварительной договоренности поддержали вооруженный мятеж экстремистской дагестанской оппозиции в Цумадинском районе.

Где-то в середине июля в Цумадинский район сначала вошли отряды Тагаева, которые взяли его под свой контроль и вступили в переговоры с дагестанским правительством. В газеты об этом информация не просочилась. И лишь потом пришли отряды Басаева и Хаттаба.

Корр. - Но от этого их вина не становится меньше.

Н.Э. - Верно. Но дело в другом. Если говорить о мятеже, то нужно признать, и это действительно так, что многие в России знали о том, что готовится в Дагестане и не приняли никаких мер, чтобы предотвратить бойню.Поняв это, мы поймем, кто развязал первую чеченскую войну, кого надо судить за это.

Корр. - Кстати, пользуясь случаем, я бы хотел обратиться к вам как к специалисту, чтобы прокомментировать одну фотографию. Она сделана в 1998 году дома у Басаева, и люди, которые ее мне дали, как я понимаю, хотели ею скомпрометировать прежде всего Ахмата Кадырова. Хотя, думаю, она интересна прежде всего потому, что на ней запечатлен и Борис Березовский.

Н.Э. - Что касается фотографии, то я не согласен с той атакой, которая сейчас развернута против Кадырова. Кадыров, по-моему, это, пожалуй, единственный случай, когда я абсолютно согласен с Президентом России, что он не ошибся в выборе. Только не подумайте, что я как-то связан с Кадыровым. Он мне никто, не родственник, не однотейповец и у меня с ним нет общих финансовых интересов.

Корр. - Сейчас критики Кадырова не столько вспоминают, что некогда Кадыров призывал к газавату, сколько обвиняют его в том, что он стал своего рода чеченским Сталиным со своими карательными органами в лице собственной центороевской банды и арсановскими головорезами пятнадцатого молсовхоза. А вот, скажем, Малик Сайдуллаев в участии в бандитской деятельности замечен не был.

Н.Э. - Малик по складу характера настоящий чеченец. Немного похож на героев из нашего национального эпоса. Широк душой, щедр, способен на решительные действия. Но он слишком наивен и оторван от Чечни. В Чечне нужен человек с глобальным мышлением, который знает в совершенстве исламский мир и культуру. А это Кадыров.

Корр. - А что мог делать Березовский дома у Басаева?

Н.Э. - Березовский финансировал Басаева по цементному заводу в Чири-Юрте и по сахарному заводу. Басаев начал восстанавливать производственную сферу республики.

Ваххабитская его стезя началась после того, как он понял, что к восстановлению нефтяного комплекса его не подпустят.

Корр. - Почему же у него произошло такое перерождение? Или что это было в отношении ваххабизма? Ведь, чтобы сойтись с арабами, нужно было не просто ударить по рукам, а пересмотреть все свои взгляды.

Н.Э. - Значит, на него вышли представители очень высоких кругов, представляющие интересы крупных финансово-промышленных групп, и объяснили, как надо действовать.

Корр. - Из России?

Н.Э. - Нет. Международные, мирового уровня. Ведь то, что произошло в Чечне, до конца будет осмыслено не раньше, чем через пять - десять лет. Пока же мы в плену тех стереотипов и мифов, которые нам навязали и продолжают навязывать.

Корр. - На самом деле правду хочется знать уже давно.

Н.Э. - Всему свое время. Но некоторые мифы можно развенчать уже сейчас. Например, миф о "белых колготках". Никаких прибалтийских снайперш в первую войну я в глаза не видел. А появилась эта дезинформация с подачи самих чеченцев, которые специально запустили эту "утку", чтобы проверить, уходит ли от одного человека информация к федералам или нет. Много мифов до сих пор гуляет и в отношении одного из фигурантов этой фотографии.

Корр. - Вы имеете в виду Березовского? Уж не выполнял ли он роль "голубя мира"?

Н.Э. - Нет. Как раз наоборот. Об истинной роли этого человека в чеченской трагедии еще мало известно. Вы знаете, например, что в селении Мартан-Чу у Березовского была гражданская жена и ребенок. Она - дочь знатного в советские времена чабана, а два ее брата работали у Хасимикова в службе охраны "ЛогоВАЗа". Когда появилась угроза со стороны Арби Бараева похитить ребенка с целью выкупа, Березовский спрятал женщину и ребенка. Но на этом интерес Бориса Абрамовича к Чечне не заканчивался.

Корр. - Что вы имеете в виду?

Н.Э. - До сих пор никто не рассматривал участие Бориса Абрамовича с позиций интересов талибов. А это очень важно, если разобраться, зачем в 1998 году он летал в Южный Афганистан.

Корр. - Это голословное обвинение.

Н.Э. - И тем не менее я знаю, что перед дагестанскими событиями он встречался с лидерами талибов и шефом пакистанской разведки Моххамадом Ахмадом.

Корр. - То есть можно говорить, что Березовский действительно играл весьма активную роль в укреплении позиций ваххабизма в Чечне?

Н.Э. - Можно говорить, что он, будучи заместителем секретаря Совбеза преследовал не столько государственные интересы, сколько личные.

Корр. - А что это были за интересы?

Н.Э. - Среднеазиатская нефть. Ведь вся демократическая болтовня и красивые душеспасительные беседы - лишь политическая трескотня, прикрывающая конкретные интересы крупных финансово-промышленных групп. Березовский это хорошо понимал и сумел соразмерить эти интересы со своими собственными. При этом интересы чеченского народа его интересовали меньше всего. Масхадов этого не понял, поэтому Чечня и оказалась заложником своей нефти и выгодного стратегического положения.

Корр. - А для вас это было понятно и пытались вы предупредить Масхадова?

Н.Э. - В 1997 году я встретился с Масхадовым до моего возвращения в СНБ. Он спросил, что я думаю о ситуации. Разговор у нас длился более полутора часов. Столько времени он в то время, а это был зенит его славы, никому не уделял.

Я ему сказал, что в силу сложившихся географических реалий, в силу общности культурного и духовного пространства он должен определиться в пользу России. Не все то, что хорошо России, плохо Чечне.

Корр. - Как Масхадов все это воспринял?

Н.Э. - Он сказал одну фразу. "Какие геополитические интересы! Нашу республику лягушка перепрыгнет". Я сказал: "Аслан, мы уже получаем информацию из исламских стран. События 1994-1996 годов оказали колоссальную роль на сознание определенных кругов этих стран. Многие там поняли, что при отсутствии России в этом регионе можно делать свою игру. А также полуторамиллиардная мусульманская община ощутила рост национального самосознания и почувствовала, что она может сопротивляться супергигантам. И начало этого процесса мы уже начинаем ощущать, дальше будет только хуже. В любом случае нас не оставят в покое.

Корр. - Чтобы говорить так с президентом, должны были быть веские основания?

Н.Э. - В то время бен Ладен уже сказал свою известную фразу о том, что Чечня - это меч ислама. Я напомнил это Аслану и сказал, что меч рано или поздно ломается или его бросают, когда делят кусок хлеба.

Корр. - А о чем вы еще говорили с Масхадовым?

Н.Э. - Я сказал, что основная угроза Чечне будет сейчас исходить прежде всего из Пакистана. Большая делегация чеченцев уже побывала в Лахоре, в исламском центре "Райван". Поэтому скоро нужно ожидать внутренней интервенции со стороны ваххабитов. Поэтому тебе обязательно сейчас нужно определиться, по чью сторону баррикад ты будешь, либо с ваххабитами, для которых Чечня всего лишь меч ислама и разменная монета в международных геополитических интересах, либо ты со своим народом, который костьми ляжет, но не допустит распространения экстремистской угрозы. Ваххабитский ислам сотни лет не мог перейти левый берег Аксая, потому что народы Кавказа всегда были кутаходжинцами, приверженцами традиционного ислама, одной из самых мирных религий мира.

Корр. - Но Масхадов сделал иной выбор.

Н.Э. - Да. И полтора часа нашей беседы ушли впустую. Но я бы не хотел себе приписывать славу пророка. Я был лишь одним из тех, кто пытался предупредить Аслана об опасности. Самой серьезной силой, которой было под силу переломить ситуацию в Чечне, был Военно-патриотический союз во главе с Абубакаром Хасуевым. Если бы Масхадов послушался в первую очередь его, то все в Чечне могло быть иначе. ВПС был самой влиятельной организацией в Чечне. Но о них никто в Москве не знает, потому что это были бессребреники и кристально честные люди. Они не могли тратить огромные суммы на свой пиар. А ведь за ними реально мог пойти чеченский народ. То, что мировая общественность мало что знает об этом, принадлежит тоже к мифам чеченской войны.

Корр. - Мы публиковали интервью с соратником Хасуева, бригадным генералом шалажинцем Али Атуевым. И вы знаете, его рассказ полностью стыкуется с вашим.

Н.Э. - Я знаю Али. Он как раз и принадлежит наряду с Абубакаром к кристально честным людям, о которых я говорил. Я был свидетелем, когда эти люди, у которых не было раций, ходившие в рваной обуви, за два часа собрали 800 человек. А всего у них под ружьем могло быть несколько тысяч. Они были крайне решительно настроены против криминала и ваххабитов. Басаев это понимал и видел, что его рейтинг к 1999 году упал практически до нуля. Только Масхадов спасал его и арабов от того, чтобы члены Военно-патриотического союза не расправились с ним.

19 февраля 1997 года вышел указ - об увольнении Хасуева. Тогда в Чечне жило много грузин-звиадистов, среди которых были аналитики, профессионалы спецслужб, которые, собственно, и похоронили тело Звиада Гамсахурдиа в Чечне. Так вот, после этого указа я помню их фразу, что это начало агонии Масхадова. Потом оказалось, что они были правы.

Корр. - Если вернуться к сегодняшним событиям, то надо ли идти на переговоры с террористами и с Масхадовым?

Н.Э. - С террористами никто никогда ни о чем не договаривается. Другое дело, я не верю, что такой теракт под силу Масхадову. Но если говорить о нем, то его надо судить за то, как президент Ичкерии он кончился, когда отменил Конституцию. Даже Дудаев не решался на такое.

Тимофей Борисов
25 октября 2002 г., No 203 (3071)