АРМИИ АПОКАЛИПСИСА

Егор Холмогоров

Воинствующий исламизм давно уже стал пугалом для западного обывателя, заставляющим его крепко держаться за "либеральные ценности". Однако слишком сильно запугивать тоже не стоит – чего доброго, обыватель решит самостоятельно принять серьезные меры. Поэтому все политкорректные СМИ тратят столько же времени на объяснения, что "не надо ненавидеть мусульман", сколько и на создание образа жестоких исламских фанатиков. Мол, бойтесь, ненавидьте, но стыдитесь своей ненависти и держите ее "под контролем". Так, сразу же после терактов в Америке в СМИ появилась политкорректная благоглупость, обязательная для произнесения всеми "ньюсмейкерами": "Мусульмане в терактах не виноваты, виноваты отдельные негодяи, ничего общего с нормальным исламом не имеющие. У нас не война христианства против ислама, а война добра со злом и цивилизации с терроризмом, и не надо лепить из ислама очередной образ врага".

Тем не менее – и среди западных, и среди российских политологов остается популярной теория американского политолога Самуэля Хантингтона о "столкновении цивилизаций" и, в частности, цивилизации "христианской" и цивилизации "исламской". Суть хантингтоновской теории в том, что прекращение глобального противостояния СССР и США не приведет к предсказанному либералами "концу истории" и торжеству западнического глобализма. Напротив – большая часть человечества сбросит с себя маску западной цивилизации и обратится к "корням", прежде всего к религиозным корням, заложенным в своей "традиционной культуре". Религиозные границы поделят мир на цивилизации, конфликтующие друг с другом и с Западом, навязывающим свою цивилизацию всему миру в качестве универсальной. Социальные и геополитические конфликты трансформируются в религиозные, и радикальный исламизм – это форма мусульманского религиозного возрождения, обращения к раннему исламу с его жесткостью и завоевательным духом.

На это можно возразить, что большинство народов и планеты никогда не откажутся от выгод, предоставляемых "глобализацией по-американски". Религиозное возрождение в исламе не приводит к массовому возвращению "к истокам", только не слишком-то многочисленные экстремистские группы создают свой новый, особый вариант ислама (в российском политическом языке его принято называть "ваххабизмом"), который служит обоснованием их террористической деятельности. Но это отнюдь не означает, что никакой реальной "исламской угрозы" не существует – и совсем не потому, что каждый мусульманин – это заклятый враг человечества, ищущий кого бы проглотить.

"Исламская угроза" для мира безусловно реальна, но выглядит она не так, как ее представляет себе Хантингтон, слишком большое внимание уделяющий "культурным традициям" тех или иных цивилизаций. Наивно полагать, что если в Турции или Пакистане ислам является "традиционной религией" большинства населения, то в случае "столкновения цивилизаций" турки или пакистанцы выступят как "исламисты". Мысль о том, что мусульмане обратятся к кочевому, напористому и проникнутому мыслью о перманентном джихаде первоначальному исламу и дружно отвергнут западную цивилизацию, – довольно нелепа. Исламский мир слишком "цивилизован", секуляризован и вестернизирован последними полутора столетиями, чтобы в полном составе вставать на тропу войны против "кафиров" и вообще считать себя "на ножах" с западным миром. С другой стороны, нужно быть уж очень неумным "исламским фанатиком", чтобы вести войну против Запада как против "христианской цивилизации", а не против как цивилизации, условно говоря, "кока-кольной". Никакой "религиозной войны" христианства и ислама, и никакого "столкновения цивилизаций", дифференцированных по религиозному признаку не предвидится.

Однако между террористами "Аль-Каеды" и Америкой, да и между бандами покойного Хаттаба и Россией идет все-таки религиозная война. Люди в самолетах, люди в горах, всевозможные "братья-мусульмане", "мученики Аль-Аксы", бойцы "исламского джихада" и другие – дерутся действительно за ислам, умирают сами и убивают сотни и тысячи людей во имя ислама, и эта война для них в полном смысле является войной религиозной. Ради денег, "светлого будущего" и любых других секулярных идеалов и идеологий они ни умирать, ни убивать не пойдут. Другое дело, что вопрос о том, "традициннная" ли религия ислам или нет, их нимало не смущает. Праздновать годовщину 11 сентября исламские экстремисты собрались не в Мекку, не в Медину, а в Лондон. Место, на котором стояли "Близнецы", для них ничуть не менее значимая святыня, чем Кааба или Аль-Акса, потому что это памятник новой победы в новой войне.

В лице "радикального ислама" с миром враждует новая религия, утверждающая свое право на бытие, сохранившая от ислама догматику (впрочем, догматика для "современных" религий имеет второстепенное значение), но значительно изменившая в сторону радикализации, упрощения и ужесточения религиозную практику. Главное отличие этого нового "голодного ислама" и от "ислама сытого", и от большинства других старых "мировых религий" сегодняшнего дня – в том, что он относится к своей религиозности серьезно, и в том, что эта религиозность выражается прежде всего в войне с утратившим всякую религиозность миром. Религия становится военным знаменем и военной идеологией. Никакого соглашения "сытых исламистов" с "голодными" скорее всего не будет, а потому воображать себе ближневосточный монолит, враждующий с США, совершенно не нужно. Фронт может проходить, и уже во многом проходит, внутри самих западных стран, между Западом и нищающей и озлобляющейся Африкой, потерявшей после краха "деколонизации" смысл своего существования и вполне способной его обрести в новой религии. Радикальный ислам во всем мире становится одним из последних выходов для тех, кто считает себя угнетенным, обиженным и оттесненным на периферию "глобального" мира, тех, кто не хочет себя с этим миром идентифицировать. И этот "голодный ислам" становится и уже стал великой религиозной и военной силой, которую не следует путать со "старым исламом".

Что может противопоставить современный мир упованию "радикального исламизма", воспринимающего землю как арену для перманентного джихада против неверных? Очевидно, что "западное христианство" не имеет ни силы, ни действительно "крестоносного" религиозного духа, ни даже сил, чтобы выделить из себя какое-то западнохристианское "упование". Вся надежда Запада только на то, что либеральные ценности сами породят некоторый религиозный или квази-религиозный феномен, подобный идеологии убитого голландского политика Пима Фортейна, в которой "неполиткорректная" ненависть к исламу связана с преклонением перед "достижениями" западной цивилизации – либеральной сексуальной моралью и прочими "голландскими болезнями" типа эвтаназии или легализации марихуаны. Сражаться за право курить "травку" – не такая уж неудачная идея для западного человека.

Еще более смутным представляется положение России – наблюдатели не случайно говорят об опасности для нас радикальной исламской пропаганды. Воинский дух и далеко еще не исчерпанная наступательная энергия русского народа вполне могут начать искать выход в том уповании, которое окажется под рукой. К сожалению, опять же, радикальное, полное воинского духа Православия у нас не в чести, а если и существует, то пока только в маригинальных формах и без прочного вероисповедного фундамента. Православный "мейнстрим" разделен между откровенно циничным "церковным либерализмом" экуменистов, за которым нет веры даже в экуменические ценности, и ослабленным вялым "батюшкизмом" дам бальзаковского возраста, ищущих в религии утешения воспаленным бурной молодостью нервам. Молодая энергия либо гасится этими направлениями, либо отталкивается от Церкви, о которой мало кто помнит, что по учению Святых Отцов она есть – "Церковь воинствующая". Ее война не "против плоти и крови", а против "духов злобы поднебесной", но в этой духовной войне христиане не чуждались брать в руки и стальной меч…

Нельзя сказать, что такого православного "упования" вовсе нет. Оно пока таится – в катакомбах, в отдаленных обителях, в тайниках сердца, в малых группах единомышленников. Но оно обязательно придет – сильное своей преданностью Церкви, учению Святых Отцов и закаленным воинским духом, готовым встретить в бою любую чуждую духовность или чуждую бездуховность. И у этой "новой религии" хватит сил обратить к себе тех, кто отошел от "ветхой", будучи соблазненным разложением и либерализацией внесенным в Церковь западными ветрами последнего времени.
№9(72),сентябрь 2002