Кыргызстан и МВФ: десять лет в любви и согласии

Суверенный Кыргызстан стал членом Международного валютного фонда 8 мая 1992 года. Наша квота в этом крупнейшем финансовом институте, объединяющем 183 государства, составляет порядка 115 млн. долларов США, или 0,04 процента общего объема квот МВФ. Это означает, что за один раз республика не может получить кредит, превышающий 115 млн. долларов.

12 мая 1993 года Кыргызстан получил первый доступ к ресурсам фонда. По двум кредитным линиям было выделено порядка 75 млн. долларов на смягчение затруднений с платежным балансом, вызванных резким переходом от торговли по нерыночным ценам к торговле на рыночной основе.

Всего же за 10 лет МВФ открывал кредитные шлюзы перед нашей республикой шесть раз. Общая сумма кредитов и ссуд составила порядка 400 млн. долларов.

Вопрос дня - борьба с бедностью

То, что Кыргызстан ходит в любимчиках у МВФ, общеизвестно. Не секрет и то, почему руководство этой организации благосклонно к нам. Как отмечается в отчете экспертов по консультациям МВФ 2001 года, уровень исполнения Кыргызстаном основополагающих указаний фонда в рамках договоренности о механизме расширенного финансирования структурной перестройки (ЕСАФ) оказался самым высоким среди стран переходных экономик, составив 86 процентов.

Как полагают наблюдатели из МВФ и Европейского банка реконструкции и развития, благодаря этому Кыргызская Республика приблизилась к категории развитых рыночных экономик в области торговой и валютной систем. Что касается структурной перестройки предприятий и улучшения экономической ситуации, то тут показатели остаются, к сожалению, слабыми, признают зарубежные эксперты.

29 ноября 1999 года программа ЕСАФ была переименована в механизм финансирования на цели сокращения бедности и содействия экономическому росту (ПГРФ). В его рамках кредиты предоставляются на условиях 0,5 процента годовых со сроком погашения 10 лет и льготным периодом по выплатам основного долга в пять с половиной лет.

Сегодня средства ПГРФ направляются на поддержку платежного баланса, содействия долгосрочному экономическому росту, повышению на этой основе жизненного уровня и сокращению бедности.

Как видим, условия вполне приемлемы, вот если бы не жесткий контроль и диктат экспертов фонда условий реализации финансируемых ими программ.

Объясняя свою позицию, представители МВФ заявляют: что они, во–первых, никому не навязывают финансовую помощь и кого не устраивают их условия, могут всегда от нее отказаться. А во–вторых, не имеют права рисковать деньгами 183 стран - членов фонда и потому проявляют вполне объяснимый интерес к тому, как и на что расходуются выделяемые ими кредиты.

По оценке специалистов МВФ, в 2000–2001 годах в Кыргызстане наблюдался стабильный экономический рост. И хотя в 2002 году произошло снижение реального ВВП, можно предположить, что оно носит временный характер.

Несмотря на повышение тарифов на коммунальные услуги, тепло и электроэнергию, темпы инфляции снижаются. Номинальный обменный курс сома остается стабильным, краткосрочные процентные ставки, как в номинальном, так и в реальном выражении, снизились до 10 процентов, что указывает на укрепившееся доверие к сому.

Достигнутый экономический рост снизил уровень бедности, что является первостепенной задачей в рамках национальной стратегии сокращения бедности.

По мнению зарубежных специалистов, если бы не российский кризис 1998 года, вызвавший в Кыргызстане углубление бедности, ситуация была бы значительно лучше.

Выступая на семинаре по сокращению бедности и обеспечению социальной защиты 15 февраля 2000 года, президент А. Акаев отмечал, что, по статистическим данным, более 55 процентов населения республики относятся к категории бедных. Однако в 2001 году, по официальным данным, за чертой бедности находились уже около 52 процентов кыргызстанцев, а в 2002 - 48.

Разговоры в пользу бедных

Ох уж этот неисправимый оптимизм официальной статистики. Около трех лет назад я написал статью "Лукавая цифра", в которой подверг сомнению официально признаваемый годовой доход среднестатистического кыргыз станца, превышающий две тысячи долларов США, и задавался вопросом, в какой степени достоверно отечественная статистика отражает наши экономические реалии.

Некоторое время спустя тогдашний зав. отделом экономической политики и обеспечения контроля за работой правительства администрации президента Садриддин Джиенбеков на страницах "Слова Кыргызстана" попытался опровергнуть мои сомнения. Он доказывал, что уровень национального дохода на душу населения и паритет покупательной способности среднестатистического кыргызстанца позволяют ему иметь многое из того, что имеет среднестатистический американец.

Тогда продолжать полемику мне просто не хотелось. Казались слишком очевидными натяжки моего оппонента. Ведь существует такое понятие, как "жизненный стандарт". Естественно, представления о нем у нас, в Кыргызстане, сильного разнятся от, скажем, американских или швейцарских (страна, с которой мы любим себя сравнивать). Но есть вещи обязательные для всех. Это товары, без которых не обойтись: продовольствие, одежда, обувь, жилье, коммунальные и иные услуги и т. д. Словом то, что входит в понятие потребительская корзина, или минимальный потребительский бюджет (МПБ).

Так вот, в 1995 году денежный доход на душу населения у нас покрывал 57,7 процента МПБ, а в 2001 - 58,6 процента. То есть, несмотря на все потуги и заверения власти, улучшения жизни среднего кыргызстанца не видно.

Согласно долго и тщательно разрабатываемой и широко разрекламированной программе "Аракет" уровень бедности в республике должен был сократиться к 2005 году вдвое, а средний размер пенсий к 2001 году достичь 60 процентов уровня МПБ. Однако в соответствии с программой КОР двукратное сокращение бедности отодвигается до 2010 года, а средний размер пенсий и в 2002 году недотягивает даже до 50 процентов уровня МПБ.

Признаться, мне не совсем ясно, как, за счет чего за два года удалось снизить уровень бедности с 55 до 48 процентов, если годовое частное потребление на душу населения (один из главных показателей уровня жизни) в 1999 году составляло 214 долларов, в 2000 - 210, а в текущем прогнозируется в 215 долларов. Но нынешний год отмечен спадом в экономике, так что прогноз едва ли оправдается.

Напомню, что показатель национального дохода на душу населения дает общее представление об имеющихся у государства ресурсах, поскольку именно из этой базы ресурсов правительство может черпать средства, ассигнуемые на деятельность по искоренению бедности.

Напрашивается вывод, что все нескончаемые доклады и выступления на самом высшем уровне, все программы и проекты сокращения бедности - не более чем разговоры в пользу бедных.

Всегда ли адекватны доходы страны и ее подданных?

Национальный доход, исчисляемый по методу МВФ, отражает то, что страна производит. Но по нему еще трудно судить об уровне потребления. Скажем, в 1999 году предприятия "Кумтора" произвели продукции на 13,6 млрд. сомов из 34,1 млрд. всей промышленной. Но кто из рядовых граждан республики знает, сколько утекло в Канаду и сколько осталось дома.

Кроме того, при нынешней все еще затратной экономике нередко промышленность работает сама на себя, а не на потребителя. Свидетельство тому залежи неликвидных товаров более чем на 1 млрд. сомов.

Если следовать элементарной математике, то чем выше национальный доход государства, тем больше выпадает на долю каждого гражданина. В экономике такой подход не совсем верен. В бывшем СССР национальный доход сильно накручивался за счет явного перепроизводства танков, ракет, атомных подводных лодок, строительства БАМа и т. д.

У нас масштабы не те, но и мы вбухиваем немалые средства "в никуда". К примеру, что поимела страна и общество от строительства автодороги Чолпон–Ата-Алматы? Или сколько заморожено средств в Ак–Суйском кукурузоперерабатывающем, Таласском сахзаводе или Таш–Кумырском "Кристалле"?

Следует учитывать также важнейшие параметры эффективности общественного производства. Вряд ли кто станет отрицать, что в развитых странах они на порядок выше, чем в отсталых. Так же, как и уровень социально–экономического и научно–технического развития. Если в США, ФРГ, Японии потребление энергии, металла, различных видов сырья и т. д. на единицу национального дохода неуклонно сокращается, то у нас в большинстве случаев остается на уровне 25–30–летней давности. Что является одной из важных причин низкой конкурентоспособности нашей продукции.

В развитых странах потребляют то, что сами же и производят. Мы же, не создав и малой толики их производства, жаждем выйти на их уровень потребления.

Теперь о ценах. Эксперты МВФ утверждают, что у нас слишком низкие цены на продовольствие, особенно овощи и фрукты. Но что такое "дорого" и что такое "дешево"? Сравнение абсолютных уровней цен бессмысленно, если не соотносить их с зарплатой, доходами. Только в этом случае мы можем определить, дорого они обходятся населению или дешево, можем судить об уровне жизни.

Общеизвестно, что в развитых странах при значительно большем, чем у нас, среднем душевом потреблении мяса, яиц, молочных продуктов, овощей, фруктов на питание идет менее 20 процентов потребительских расходов. У нас чуть ли не 80.

Тяжкий груз долгов

Даже если бы поэт Михаил Светлов не написал "Гренаду", "Песню о Каховке", "Песню о фонариках" и массу других замечательных стихов, он остался бы в нашей памяти как автор бессмертного афоризма: "Не люблю брать взаймы: берешь чужие и на время, отдаешь свои и навсегда".

В ряду многих причин уязвимости бедного населения Кыргызстана эксперты МВФ далеко не на последнее место ставят "тяжелый груз внешнего долга".

Но вот что настораживает и вызывает лично у меня недоверие к представителям МВФ. С одной стороны, они всячески одобряют и расхваливают ход рыночных реформ в Кыргызстане, положительно оценивают программы КОР и НССБ. А с другой, когда речь заходит о конкретике и требуется ясно и честно ответить на прямо заданный вопрос, начинаются экивоки, увиливание и ответы по рецепту Козьмы Пруткова: "Нельзя утверждать, но можно предполагать, хотя и маловероятно".

Яркий пример тому интервью корреспонденту "Общественного рейтинга" недавно побывавшего в республике руководителя миссии Второго европейского управления МВФ Тапио Саавалайнена.

Сегодня, говорил он, проблема состоит в том, чтобы изыскать средства, которые позволят во второй половине десятилетия сохранить объем государственных инвестиций на уровне около 3 процентов ВВП. В 2005–2006 годах многие из источников финансирования начнут пересыхать. К счастью, на совещании Консультативной группы доноров прозвучало много обещаний принять на себя обязательства по предоставлению средств в будущем.

Как говорится, дай–то Бог. Но мы–то, к несчастью, знаем, что от обещаний принять на себя обязательства до реального инвестирования средств дистанция огромного размера.

По признанию Саавалайнена, Кыргызстану ожидать в ближайшее время резкого увеличения сбережений населения не приходится. Это означает, что более оптимальная политика состоит в расчете на сбережения делового сектора. А это, в свою очередь, подразумевает необходимость упорной работы, повышения производительности и эффективности труда.

Мысль бесспорная. Жаль только господин Саавалайнен не расшифровал, как это сделать в стране, где давно дискредитировано честное отношение к труду и убиты все стимулы к повышению его производительности. Убиты постыдно низким уровнем зарплат, отсутствием справедливой оплаты по труду, систематической невыплатой того, что заработано.

Кстати, мы и тут идем своим путем. В западном зарубежье люди устраивают забастовки и марши протеста оттого что им платят мало или недостаточно. Наши граждане бастуют потому, что им месяцами не платят вовсе.

Есть ли шансы на успех?

Сегодня каждый гражданин Кыргызстана, включая грудных младенцев, должен зарубежным кредиторам 300 долларов. Таков объективный итог десятилетия рыночных реформ. Но более всего удручает то, что на реформы заемных денег не хватило. Требуется еще.

Понятно, что в предстоящие десять лет никто нам не доверит еще 1,5 млрд. долларов. И что печальнее всего, нет у нас уверенности, что новые займы будут не разворованы, а использованы с максимальной пользой. И в связи с этим вот какой вопрос возникает. Почему же специалисты МВФ так высоко оценивают успехи Кыргызстана на пути рыночных реформ?

Нелишне напомнить, что МВФ требует, чтобы в странах, которым он дает взаймы, расходы бюджета не превышали доходы, чтобы инфляция была низкой, чтобы на финансовый рынок не выбрасывались "пустые", не обеспеченные товаром деньги.

На первый взгляд, Кыргызстан отвечает этим требованиям. Но разве не видят представители МВФ, что постоянно планируемый профицит бюджета с таким же постоянством оказывается блефом. Что сотни миллионов долларов, получаемых Кыргызстаном в долг, не направляются на развитие производства, в реальный сектор, а "проедаются", а то и беззастенчиво разворовываются.

Вряд ли является секретом для МВФ, какой ценой, за счет чего достигается в республике низкий уровень инфляции и как затягивается долговая петля, удушая астматическую экономику Кыргызстана, которую не спасет уже и частичное списание внешнего долга.

Думается, эксперты фонда, в том числе и Т. Саавалайнен не могут не видеть всю иллюзорность нашей финансовой устойчивости, держащейся на кредитах и займах, на крайне мизерных и практически замороженных зарплатах.

Смею предположить, что члены миссии МВФ сознательно не желают замечать всего этого. Для них важнее поддерживать видимость достижения финансовой стабилизации и успеха рыночных реформ уже в силу того, что в последнее время МВФ подвергается жесткой критике как в самих США, так и во многих других странах. Это обусловлено тем, что в последние годы политика МВФ в ряде государств, которым фонд выдавал огромные кредиты и диктовал экономические условия, терпит провал за провалом. Мексика, Южная Корея, Индонезия, Таиланд, Бразилия, Турция, Аргентина испытали, а некоторые испытывают до сих пор тяжелейший финансово–экономический кризис. Это дало повод серьезным экономистам говорить о "непрофессионализме" специалистов МВФ.

Например, руководитель Гарвардского института международного развития Джеффри Сакс еще в декабре 1997 года писал в газете "Файнэншл таймс", что всего за три месяца до возникновения экономических трудностей в Южной Корее распорядители фонда восхищались "впечатляющими экономическими достижениями" этой страны. То же самое было и незадолго до финансового кризиса в Таиланде. Не повторит ли их участь Кыргызстан? Но только в более тяжелой форме, поскольку экономический организм у него намного слабее.

Кто скажет, каких шансов у нас больше - на трудный, но устойчивый подъем или на сокрушительный провал?

Вячеслав ТИМИРБАЕВ.

20.11.02