Усен Сыдыков: Я останусь с ними до конца…

Имя Усена Сыдыкова звучит сегодня везде. Он не то чтобы сделался национальным героем, а вовсе даже наоборот: благодаря стараниям высших госчиновников превратился в пугало для обывателя. То есть, сам к тому не стремясь, Сыдыков стал возмутителем общественного спокойствия. Искать его и уговаривать на интервью не пришлось, он позвонил сам. Мы договорились о встрече.

- Усен Сыдыкович, люди часто спрашивают о вас: "Зачем ему парламент, он ведь уже старенький?". Сколько вам лет?

- Не такой уж я и старенький, мне 59 лет. Все-таки в парламенте я уже немало работал - с 1995 по 2000 год. А на выборы пошел, чтобы продолжить то, что начал тогда. Принципиальная позиция у меня была и осталась. Многие вопросы, особенно агропромышленного комплекса, 12 лет решались неправильно, реформы не дали положительного результата. Мне хотелось внести свою лепту в улучшение ситуации, поработать на будущее нашей страны.

- А за пять лет сделать ничего не удалось?

- Кое-какие вопросы удалось остановить. Если вы помните, был отчет министра сельского хозяйства Талгарбекова. Ему мы оказали недоверие за то, что реформы в сельском хозяйстве проходят в неправильном аспекте. Эти все решения готовил я вместе с комиссией.

- Почему вы не представили в окружную комиссию письменное разрешение президента на ваше участие в выборах - вы ведь были назначены на работу в Москву его указом?

- 5 августа 2002 года, когда я был еще в Москве, я обратился к президенту с письменным заявлением - вот вам копия. И через депутата Садырбаева передал его тогдашнему и. о. руководителя администрации президента Ашыркулову, чтобы через него получить ответ президента. Потому что очень трудно доходят до президента письма. Садырбаев передал письмо и ответ - что президент согласен.

- Вы не ребенок, знаете, что слово к делу не пришьешь…

- Но как-то неэтично просить у президента письменный ответ.

- Вы соблюли не закон, а придворный этикет, за что и поплатились…

- Я обратился к председателю исполнительного комитета - исполнительному секретарю СНГ Ю. Ф. Ярову с заявлением на отпуск, подшив копию своего письма президенту. Яров сделал распоряжение, и 5 сентября я приехал в Бишкек. Подготовил документы и сдал их в окружком. Окружная комиссия предварительно рассмотрела их девятого и сказала, чтобы я сам лично присутствовал на заседании. 10 сентября я был на заседании окружной комиссии в Кара-Кульджинском районе. Они посмотрели все документы и зарегистрировали меня кандидатом в депутаты. Закон гласит, что если у меня документы неправильные, они должны в течение месяца отклонить мою кандидатуру. То есть до 10 октября. Но от окружкома не было ни одного замечания, от Центризбиркома тоже.

- В суд поступило заявление о том, что вы не задекларировали акции…

- Да, еще скот и гарнитур. С акциями дело было так. В 1995-1996 годах государственное производственное объединение хлебопродуктов "Кыргыз Дан-Азык" акционировалось. Я поехал принимать участие в собрании по реформированию Кара-Суйского комбината. Директор Умаров, ныне покойный, сказал, что я должен быть членом акционерного общества, чтобы иметь право участвовать в этом собрании. Он дал договор о том, что я буду покупать сто упаев их комбината. Я договор действительно подписал, принял участие в собрании как акционер. После этого я никаких шагов не делал - даже не выкупил эти упаи, дивидендов не получал. Только подписал договор на выкуп. Я об этом забыл. Потом они где-то этот договор нашли, я посмотрел - действительно, моя подпись. И я вспомнил: да, было такое дело. Всего по тем ценам сто упаев стоили 225 сомов. Сегодняшняя стоимость - 450 сомов. Закон гласит, что собственность стоимостью ниже 20000 сомов не вносится в декларацию.

- А что со скотом и с гарнитуром?

- По закону в декларации не указывается ни скот, ни гарнитур. Ну просто в декларации, которую подавал в окружком, я все это указал, а в обобщенной справке, которая идет в ЦИК, не указал, не переписал в нее из декларации. Поэтому Верховный суд все эти документы изучил и исключил первый пункт (неправильное заполнение документов), согласно которому Ошский городской суд меня снимал как кандидата.

А по второму пункту Ошский горсуд лишил меня 18500 голосов избирателей в связи с подкупом. Якобы в одном округе мои доверенные лица бросили в урну два бюллетеня. Если бы ликвидировали результаты голосования только по этому участку, я был бы согласен.

- Сколько там было избирателей?

- На избирательном участке "Тельман" в селе Кара-Кульджа за меня проголосовал 851 человек, а они же лишили меня 18500 голосов. И Верховный суд этот пункт утвердил. Поэтому народ и возмутился.

- Я там была с депутатской комиссией и знаю, как народ возмущался. Аксакалы говорили: как Сыдыков мог подкупить столько избирателей? Они рассказывали, что первый вице-премьер Курманбек Осмонов устраивал в вашем округе той и рекомендовал голосовать за Ж. Осмонова. А на заседании ЗС говорили, что и Акун Токтосартов - глава "Руханият" - тоже угощал людей.

- Токтосартов справлял свой шестидесятилетний юбилей, хотя ему уже 63 года… агитировал за своего кандидата Д. Сатыбалдиева.

- В суд с жалобой на вас обратились ваши оппоненты?

- Да, трое оппонентов. Заявление подготовлено на 5 машинописных страницах на русском языке, я даю вам копию. Хотя эти товарищи по-русски не могли бы написать ни одного слова. Здесь чувствуется рука центральных органов и рука Центризбиркома.

- Почему вы так считаете?

- Потому что такие цифры, такие данные эти люди не могли больше нигде получить. Потом один Орозалиев остался, а двое отказались - Окенов и Жунусов. Они сказали, что их пригласили и попросили подписать. Но Верховный суд не принял их отказное письмо.

- Почему против вас развернули такую кампанию? Не проще ли было отсечь вас на этапе регистрации?

- Точной информацией я не владею. Но до меня дошло через людей, близких к Курманбеку Осмонову и Осмонакуну Ибраимову, что они убедили президента в том, что каракульджинцы никогда чужих не избирали и не изберут и если Сыдыков наберет до 10 процентов, это будет большое дело, пускай баллотируется. Когда народ уже меня поддержал, они охали, ахали, и против меня начались судебные процессы, появились подготовленные заявления, подписи.

- Может быть, у вас были какие-то трения с президентом, если такие судебные решения были приняты? Или ваши противники делали все на свой страх и риск?

- Никаких трений с президентом у меня не было. Они его подвели и тогда взялись за меня, начали эти дела они вдвоем.

- Но, видимо, опасения какие-то на ваш счет у президента были, если пришлось его убеждать, что вы не пройдете?

- Может быть, и были. Знаю о нежелании многих, чтобы я был депутатом. Такое есть - и среди аппарата президента, и в правительстве. А может быть, и президент не особенно одобрял мою кандидатуру, если не дал письменного разрешения.

- Но ведь вы участвовали и в выборах в нынешний состав парламента в 2000 году? Что тогда произошло?

- Участвовал по 10 округу Сузак-Макмал. Ездил на встречи, полностью Тогуз-Тороуский район объездил. После этого меня пригласили в администрацию президента и предложили эту должность.

- То есть уже тогда вас отсекли?

- Да. Тогда госсекретарем был Накен Касиев. Он сидел, Жумалиев. Долго обсуждали - и с президентом тоже. Он сказал, такой человек нужен мне в Москве, в СНГ. Я лично встречался с президентом. Мне тогда вручили указ о назначении в ранге вице-премьера, чтобы я возглавил правовой департамент. А в Москве мне дали агропромышленный департамент.

- Работа эта, конечно, интересная, наверное, важная для страны. Но вы понимали, что вас отправили в почетную ссылку?

- Да, с одной стороны, я это, конечно, чувствовал. Был нажим со стороны административных органов… возбудили уголовное дело… И прекратили 31 января 2000 года за отсутствием состава преступления..

- А возбудили когда?

- В 1997 году.

- Но ведь и раньше было возбуждено против вас уголовное дело?

- Да, в 1995 году прокуратурой - по результатам ревизии "Кыргыз Дан– Азыка". И тоже было прекращено за отсутствием состава преступления.

- У нас в стране вообще такое правило - проштрафившихся или неугодных чиновников ставят перед выбором: или в тюрьму, или в правительство (вариант - в Москву)… Ваше имя значится в списке ста самых богатых людей Кыргызстана. Вы действительно миллионер?

- Это ложь. Пусть поищут мои банковские счета в любом заграничном государстве, в России или в Кыргызстане. Я живу нормально, для семьи зарабатываю на кусок хлеба.

- С икрой?

- Когда пошла приватизация государственного производственного объединения хлебопродуктов, я купил акции, как и другие сотрудники…

- Обычно руководители имеют контрольный пакет акций. Вы - тоже?

- У меня столько нет - всего около 12 процентов.

- Вы понимаете, что вы при нынешнем режиме в политике - персона нон грата, то есть нежелательная?

- Да, я понимаю. Хотя я честно, добросовестно работаю. Вот в 1993 -1994 годах, когда у нас в республике с хлебом было трудно, лично президент и премьер-министр Чынгышев пригласили меня из Казахстана, где я работал торгпредом Кыргызстана, чтобы поднять отрасль. Считаю, что я отрасль поднял.

- Много подняли?

- В течение 1993 - 1994 годов мы заготовили более одного миллиона тонн зерна. Неприкосновенный запас в госрезерве составлял 350 тысяч тонн.

- А сейчас как дела?

- Узнайте в госрезерве. Я думаю, не более 60000 тонн.

- Люди на юге нам говорили, что Сыдыкова не видели в глаза, он нам ничего не давал, тои не устраивал. Но из своих источников я знаю, что на бывшей базе культторга сидит ваш сват, отец вашего зятя. И что вы могли оказывать помощь избирателям не лично, а через них.

- Ничего подобного. У моего свата все сыновья работают на государственных постах, и он к моим выборным делам не касался. Даже словесной поддержки не оказал. Потому что он знает: если поможет мне, его детям там не работать. Один сын таможенную инспекцию в области возглавляет, другой - заместитель директора финансовой полиции. Он так мне открыто и сказал: "Усен Сыдыкович, извини, я тебе помочь ничем не могу, потому что дети работают в государственных органах". Да и на базе облпотребсоюза у него ничего нет, он сдает помещения в аренду, содержит несколько человек. И сам я открыто говорил избирателям: "Вы знаете, что за мной постоянно следят. Чая вам не дам, водки не дам, потому что молодежь в селах спивается. Пожалуйста, если вы захотите меня избрать, буду вам честно служить, ваши проблемы по возможности буду помогать решать. Такого у меня нет - кредиты обещать или что-то другое. Если хотите, чтобы я был вашим представителем в парламенте и защищал ваши интересы, то голосуйте. А водки не будет - мы уже калечим нацию. Молодежь 20-25 лет пьет страшно. Какое нас ожидает будущее? Никогда у нас в южных регионах такого не было.

- Сейчас власть вас преследует и вы выступаете в положении несправедливо обиженного. Но после ошских событий вас прямо обвиняли в том, что вы их организовали. Вы ощущаете свою вину за те трагические дни?

- Было такое. Но вины никакой нет. Я был тогда депутатом Верховного Совета СССР. И сам написал заявление в следственное управление Генеральной прокуратуры Союза, чтобы проверили. Сам Калиниченко, возглавлявший следственное управление, проверял. Он сделал вывод, что в ошских событиях я никакого участия не принимал. Была еще и депутатская комиссия под председательством Клочкова с Украины. Я отчитывался перед Советом национальностей. И все дали заключение о том, что вины на мне нет, что ни обком, ни горком ни при чем.

- Я о другом. Вы жалеете о погибших? Душа у вас не болит?

- Жалею о том, что провокаторы, нарушившие отношения между кыргызами и узбеками, сумели это сделать, что мы их вовремя не пресекли. А как первый секретарь обкома я понес наказание - ушел с должности, меня заслушивали на бюро, на пленуме. Но главное, что тогда не получилось, как в Нагорном Карабахе. Нам удалось быстро вернуть ситуацию в нормальное русло. Мы стали предпринимать меры по примирению, беседовали с аксакалами с обеих сторон, проводили кудайым. К моменту ошских событий я всего 44 дня был первым секретарем обкома и 14 дней - председателем облсовета…

- Избиратели вас защищают. Ждали депутатскую комиссию, потом ждали решения Законодательного собрания - и не дождались. Вас опять обвиняют, что на мятеж людей подняли вы…

- Свидетели - два бывших акима Узгенского и Кара-Кульджинского районов Ахазбек Абдурашитов и Рустам Анарботоев. Когда мы собрались в Узгене, ошский губернатор Накен Касиев обещал приехать и поговорить с народом. Аким его по телефону отыскал в 5 часов вечера, но он сказал, что приехать не может. Пока мы это обсуждали, люди, которые сидели у акима в кабинете, вышли и объявили, что губернатор не приедет. Они возмутились, сказали, что ждали его три дня, что он обещал решить вопросы, а сам не едет. И направились в Бишкек добиваться справедливости.

- Так они прямо сразу и пошли, домой не заходя, хлеба не взяв?

- Так прямо и пошли - от администрации Узгена в сторону Джалал-Абада. Мы их догнали по дороге. Я пытался остановить в Сузаке, два дня в Кочкор-Ате держал, надеялся их оттуда вернуть. Они мне даже сказали, что если я такой предатель, то зачем мы за тебя голосовали… В Таш-Комуре вы же видели, как люди были настроены. А 7 ноября я стал их уговаривать - давайте подождем решения Законодательного собрания. И Бекназаров приехал, мы вместе уговаривали. Через Сооронбая Жээнбекова я договорился, что губернатор Джалал-Абадской области Шарипов даст автобусы и людей отвезут по домам. А они решили, что если не будет постановления ЗС, нужно принять участие в Народном курултае в Бишкеке и поставить там вопрос о восстановлении меня в списках второго тура выборов. Второй вопрос - чтобы не было преследования участников похода. И 14 ноября представители из Кара-Кульджи и Узгена были в Бишкеке. Остальное вы знаете, "Моя столица" писала все как было.

- В милицию вас отвезли, и штраф на вас суд наложил. Кстати, вы эти 2000 уже заплатили?

- Да, в камере ночевал. Меня обвинили в том, что я подстрекал людей к беспорядкам. Но там же были журналисты, и вы тоже. Видели, что я ни слова не говорил. А штраф, конечно, заплачу. Пока еще решение суда мне не выдали.

- На юге ситуация взрывоопасная. Вы можете как-то ее сдержать?

- Сейчас от меня уже ничего не зависит, как люди решат, так и будет.

- А сами вы для себя что решили? Прекратить сопротивление или продолжить?

- Я останусь со своими избирателями до конца. Морального права не имею оставить их одних.

Рина ПРИЖИВОЙТ