За кулисами XVI съезда КПК

Константин СЫРОЕЖКИН
Алматы

8–15 ноября в Пекине крупнейшая коммунистическая партия в мире провела свой XVI съезд. И хотя многие из его решений были предсказуемы, без неожиданностей все-таки не обошлось. И именно эти "неожиданности", как нам представляется, будут определять "лицо" КПК и всего Китая в XXI веке

Главная интрига, которая наиболее интенсивно обсуждалась аналитиками, заключалась в предположениях относительно того, произойдет ли на съезде передача власти от "третьего поколения" лидеров КПК "четвертому поколению", и если да, то каким образом? Вопрос далеко не праздный, если вспомнить, что речь идет о партии, в которой состоит более чем 66 миллионов членов, армии численностью 2,5 миллиона и стране с населением почти 1,3 миллиарда человек, которой, по прогнозам большинства аналитиков, в XXI веке предстоит превратиться из региональной в мировую державу.

Для опасений имеются основания. Китай сегодня находится на переходном этапе, и в нем все отчетливее проявляются противоречия, связанные с борьбой двух систем хозяйствования – планово-централизованной и рыночной. За каждой из них – интересы десятков, если не сотен миллионов людей, разногласия не только в вопросах экономики, но и в вопросах политики и идеологии. И хотя все стараются "сохранить лицо" и "не выносить сор из избы", демонстрируя полное единство, очевидно, что в КПК и в обществе идет упорная закулисная борьба, причем не только в высшем руководстве, но и среди рядовых членов партии. И то, что по мере того, как страна все стремительнее уходит в сторону "капитализма с китайской спецификой", отдаляясь от "социализма с китайской спецификой", и "фактор Мао Цзэдуна" все активнее овладевает сознанием народных масс, говорит о многом. И основной вопрос заключается в том, удастся ли новому руководству, как это удалось Дэн Сяопину и Цзян Цзэминю, удержать власть в руках КПК и главное – не допу стить социальных потрясений, способных привести Китай к печальному итогу Советского Союза.

Непростое наследство

"Третье поколение" китайских руководителей оставляет своим преемникам непростое наследство. Безусловно, оно несколько лучше того, что было оставлено им самим руководителями "второго поколения", и не идет ни в какое сравнение с наследием руководителей "первого поколения". И не случайно в своем докладе Цзян Цзэминь, не желая брать на себя чужие грехи, подвел итоги лишь тринадцати лет своего пребывания во главе КПК. Именно тогда, в 1989 году, после трагических событий на Тяньаньмэнь "архитектору китайских реформ" Дэн Сяопину был необходим новый человек, чтобы вывести страну из катастрофической ситуации и изоляции, в которой оказался Китай после того, как Дэн Сяопин отдал армии приказ выступить против студентов.

Цзян Цзэминь доказал, что он способен "держать удар". Последние тринадцать лет истории КНР, вне всякого сомнения, "период огромного подъема совокупной мощи страны, давший народу наибольшие выгоды... период длительной социальной стабильности и сплоченности, те годы, когда дела государства шли хорошо и народ жил в мире и согласии". С этим выводом отчетного доклада съезду трудно не согласиться.

Опираясь на свои шанхайские связи, Цзян Цзэминь добился лояльности со стороны армии, вывел из игры оппонентов и начал реформирование экономики. Развал СССР и неразбериха на постсоветском пространстве, сняв угрозу с севера, позволили не только укрепить положение Китая в Центрально-Азиатском регионе, но и сосредоточиться на решении проблемы собирания "Большого Китая". Основные вехи на этом пути – возвращение в лоно родины в 1997 году Гонконга, а в 1999-м – Аомэня. Достигнут определенный прорыв во взаимоотношениях и с Тайванем, хотя, судя по интенсивному обсуждению "тайваньской проблемы" на съезде, говорить об ее окончательном решении пока преждевременно.

Благодаря участию в АТЭС, Китай прорвал блокаду санкций США. Более того, ему удалось довольно успешно использовать противоречия в отношениях между США и Россией, лавируя то к одному, то к другому берегу, в строгом соответствии с традицией чань-буддизма формально находясь в середине потока. Результат превзошел все ожидания: в отношениях с Россией достигнуто "стратегическое партнерство", в котором роль "первой скрипки" явно принадлежит Китаю, а в отношениях с США – компромисс, основанный на признании Китаем Соединенных Штатов в качестве единственной сверхдержавы, а последними – значимости Китая в современном мире. Во всяком случае, никому из государств мира, кроме Китая, не удавалось заставить США публично принести им свои извинения.

Что касается экономики, то, несмотря на различие оценок, нельзя не признать того факта, что тандему Цзян – Чжу и в этой области удалось сделать достаточно много. И то, что на съезде речь шла о необходимости "всестороннего строительства общества "сяокан" более высокого уровня", не просто слова. Если верить официальным китайским данным, уже на сегодняшний день уровня "сяокан" – "малого благосостояния" достигли 94,6 процента населения. Всем, кто давно не был в Китае, не избежать своего рода шока. Китай меняется на глазах с какой-то фантастической быстротой, все недавно привычное и обыденное быстро переходит в разряд исторических достопримечательностей – своеобразных "музеев под открытым небом".

Удалось остановить галопирующую в начале 90-х инфляцию, сохранив при этом темпы экономического развития и сократив разрыв в уровне жизни сельского и городского населения Китая, навести хоть какой-то порядок в банковском секторе и вопросах кредитования, уменьшив долю "плохих долгов". Осуществлена очень болезненная и весьма чувствительная для китайской бюрократии реформа правительственных органов. Проведены отделяющие общественное сознание от социализма социальные реформы: жилищная и медицинская. Практически прекращена практика бесплатного медицинского обслуживания и бесплатной раздачи квартир. И что наиболее примечательно, это не вызвало социальных потрясений. Более того, по оценкам экономистов, обеспеченность жильем значительно улучшилась: с 8,1 кв. м на душу сельского и 3,6 кв. м на душу городского населения в 1978 году до, соответственно, 24,8 и 10,3 кв. м в 2000-м. Начата реформа госпредприятий – этой основной "головной боли" руководства КПК и КНР.

Но все это – видимая часть китайского "экономического айсберга". Многие проблемы остались не только нерешенными, но и усугубились за годы реформ. Приведем лишь несколько примеров.

Официально безработица в городах оценивается в 3–5 процентов плюс 30 млн. скрытой незанятой рабочей силы. Однако по альтернативным оценкам, постоянной работы лишены примерно 15 процентов общего числа трудоспособного городского населения. И чтобы всех трудоустроить, Китай вынужден развиваться ускоренными темпами. Но на это нужны соответствующие ресурсы, а таковые, насколько можно судить по объемам внутреннего и внешнего государственного долга КНР, на сегодняшний день почти исчерпаны. Пример Японии, которая за счет безудержного заимствования развивалась быстрыми темпами, но уже более десяти лет не может преодолеть полосу экономического застоя, в этом смысле весьма показателен.

Вторая проблема – коррупция и "порочный стиль", которые способны привести к социальному взрыву. Дело в том, что при неплохих среднестатистических показателях уровень бедности в стране остается достаточно высоким. По данным известного российского китаеведа В. Гельбраса, меньше 1 доллара в день – это доходы 70 процентов сельского населения.

Сегодня в Китае, как и в большинстве транзитных стран, очевидно, что в результате проведенных реформ экономические и политические властные ресурсы сконцентрировались в руках крайне узкого слоя населения. Это, с одной стороны, те, кто сумел вовремя перестроиться и приспособился к рыночным условиям. А с другой – бюрократия, использующая в целях личного обогащения партийный и административный ресурсы.

Если успехи и благосостояние первой категории воспринимаются "народными массами" как должное, то богатство второй категории вызывает в обществе аллергию. Нередко органы власти, в особенности на нижних организационных уровнях, ассоциируются с мафиозными группировками, изымающими прибыль у легальных и нелегальных предприятий и одновременно с помощью государственной монополии на применение силы подавляющими сопротивление подобной практике. Китайские социологи говорят даже о системе "капитализации власти", в которой политическая власть систематически обменивается на экономическое влияние и материальные льготы и это наиболее опасная часть наследства, оставленного "четвертому поколению" китайских руководителей. Совершенно не случайно, что чуть ли не главным лейтмотивом решений двух последних съездов была борьба с коррупцией и "порочным стилем", а также совершенствование деятельности органов государственной и партийной власти и управления. Предвидя, что новому руководству Китая придется вплотную с толкнуться с этой проблемой, Цзян Цзэминь был вынужден особо подчеркнуть на съезде, что Китаю необходим "акцент на ограничение власти и контроль за ней", что "управление государством на правовой основе и управление им на основе нравственных норм должны взаимно дополнять друг друга". Более того, он специально заострил внимание на том, что "руководящие кадры – особенно из высшего звена – обязаны служить примером в правильном исполнении власти, быть всегда справедливыми, честными и неподкупными, сознательно вести решительную борьбу со всеми и всякими явлениями разложения".

Остаться, уходя

Уходящее "третье поколение", по-видимому, отдает себе полной отчет в сложности ситуации, именно поэтому оно, дабы предотвратить социальную нестабильность, действует в точном соответствии с китайской мудростью: "отпускать власть, словно бумажного змея, оставляя нить в своих руках". "Нить" эта – идеология и контроль над армией. Ни то ни другое под свой контроль "четвертое поколение" не получило. Более того, оно еще не скоро рискнет бросить вызов авторитету Цзян Цзэминя, который в истории Китая и КПК останется не только как "собиратель китайских земель", но и как теоретик партии, вставший в один ряд с Сунь Ятсеном, Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином.

Как подчеркивается в новой редакции устава КПК, "коммунистическая партия Китая является авангардом китайского рабочего класса и одновременно авангардом китайского народа и китайской нации, руководящим ядром дела социализма с китайской спецификой и представляет требования развития передовых производительных сил Китая, прогрессивное направление китайской передовой культуры, коренные интересы самых широких слоев китайского народа. Высший идеал и конечная цель партии – осуществление коммунизма". И далее: "Коммунистическая партия Китая руководствуется в своей деятельности марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина и важными идеями тройного представительства... важные идеи тройного представительства являются руководящими идеями, которых наша партия обязана держаться долгое время".

Идея "тройного представительства" и есть вклад Цзян Цзэминя в теорию китайской революции. Но это не просто теория, это та "нить Ариадны", которая позволит "четвертому поколению" китайских руководителей выйти из "китайского лабиринта". Речь не только о том, что эта идея открывает путь для привлечения в партию, а следовательно – на сторону власти тех, кто добился успехов в ходе реформ, но до последнего времени классифицировался как "социально чуждый элемент", а прежде всего, о том, что в сегодняшнем Китае не стало опасно открыто говорить о своем богатстве. Ключевой пассаж доклада Цзян Цзэминя съезду, на наш взгляд, заключается в простых и понятных новому поколению китайцев словах: "Необходимо уважать труд, уважать знания, уважать талант, уважать творчество – все это необходимо сделать важнейшим курсом партии и государства, признанным всем обществом. Необходимо уважать и защищать любой труд на пользу народа и общества. Вне зависимости от того, физический это труд или умственный, вне зависимост и от того, простой это труд или сложный. Любой труд на пользу социалистического строительства и модернизации должен приветствоваться, должен быть уважаем и признаваем. Все инвесторы как внутри страны, так и за рубежом, внесшие вклад в строительство Китая, должны поощряться. Все законные трудовые доходы и все законные нетрудовые доходы в равной степени должны находится под защитой. Нельзя упрощенно, исходя из принципа "есть или нет собственность, и сколько ее", делить людей в политике на передовых и отсталых, главное – их политическая и идеологическая позиция и реальные действия".

Интересна и еще одна идея, открыто озвученная Цзян Цзэминем еще на 80-летие КПК в 2001 году и нашедшая отражение в решениях XVI съезда. Как было подчеркнуто на съезде, "наша партия должна занимать передовые позиции в потоке современности, объединять и руководить всеми национальностями нашей страны, осуществлять модернизацию и строительство, завершить объединение родины, защищать мир во всем мире, стимулировать общее развитие – вот три исторические задачи. На пути социализма с китайской спецификой необходимо осуществить великое возрождение китайской нации". Последняя мысль чрезвычайно важна, поскольку именно она предоставляет карт-бланш новому руководству Китая, объединяя не только все население материкового Китая, составляющего понятие "чжунхуа миньцзу" – "китайская нация", но и всех соотечественников за его пределами. А это не только потоки дополнительных инвестиций, но и административно-политический ресурс хуацяо (зарубежных китайцев) в различных странах мира.

Наконец, нельзя не сказать и о том, что именно Цзян Цзэминь является автором новой формулы взаимоотношений с Тайванем – так называемой "Программы восьми пунктов". Для "собирателя китайских земель" тайваньский вопрос принципиален, и вполне естественно, что ему было уделено столь большое внимание на съезде. Необходимо было не только обозначить принципиальные подходы, но и расчистить поле для маневра новому руководству. Только "уходящий" Цзян Цзэминь мог позволить намекнуть стоящим за "тайваньской проблемой" внешним силам, что руководство Китая и дальше будет держаться основного курса на мирное объединение в соответствии с принципом "одна страна – два строя", но "обещать отказ от применения силы мы никак не можем". Просто, но весьма доходчиво: когда речь заходит о национальных интересах, Китай может сказать нет даже Америке.

И последнее. Цзян Цзэминь, сохранив за собой пост председателя Военного совета ЦК КПК, а следовательно, в ближайшей перспективе и пост председателя Центрального военного совета КНР, пока оставил в своих руках контроль над армией. И хотя в сегодняшних условиях Китая армии уже не отводится та роль, что на заре революции, тем не менее она остается наиболее организованной и дееспособной силой, и только поддержанный армией политик обладает реальной властью в Китае.

Год назад в связи с 80-летним юбилеем КПК печатный орган военных газета "Цзефанцзюнь бао" подчеркивала, что "вооруженные силы страны будут беспрекословно подчиняться приказам партии и Центрального военного совета, ядром которых является Цзян Цзэминь, в любое время и при любых обстоятельствах". Сегодня, после съезда, "ядро" несколько изменилось, и вопрос, как долго новое военное руководство Китая, также относящееся к представителям "четвертого поколения", будет оставаться под руководством Цзян Цзэминя, является одним из ключевых.

Не менее значимо и то обстоятельство, что, во всяком случае до марта будущего года, Цзян Цзэминь остается на посту председателя КНР, а следовательно, является первым руководителем армии и государства. Остаются на своих постах и два других высших руководителя Китая – Чжу Жунцзи и Ли Пэн. Более того, и тот и другой формально имеют законное право остаться на второй срок полномочий. И это обстоятельство говорит о многом. С одной стороны, это свидетельство преемственности власти в Китае и законности ее передачи. С другой – ограничитель либеральных стремлений и амбиций "молодежи" "четвертого поколения". Наконец, чисто гипотетически, учитывая, что ни один из этих руководителей не вошел даже в состав ЦК КПК, – свидетельство особых взглядов Цзян Цзэминя и представителей "третьего поколения" на реформу политической системы в целом и реформу КПК в частности. А это – проблема, выходящая далеко за рамки простых кадровых перемещений.

Ху Цзиньтао и К0

Прошедший съезд многими аналитиками оценивается как "кадровая революция", и в такой оценке есть своя логика. Впервые в истории КПК в ее высших органах произведена столь радикальная ротация: из 24 членов Политбюро только пятеро входили в состав 15-го созыва и лишь трое начинали в этом качестве с Цзян Цзэминем в 1989 году; в Постоянном комитете Политбюро из старого состава остался только Ху Цзиньтао; Секретариат ЦК КПК сменился полностью; Постоянный комитет Центральной комиссии по проверке дисциплины – почти на 70 процентов; лишь Военный совет ЦК КПК претерпел изменения на 35 процентов. Но самое поразительное то, что ни один из представителей "третьего поколения", входивших в Постоянный комитет Политбюро 15-го созыва, не вошел даже в состав нового ЦК КПК. Такое в истории КПК впервые.

Вполне ожидаемым стало и назначение генеральным секретарем ЦК КПК Ху Цзиньтао. Даже при всем своем желании продвинуть на этот пост своего протеже Цзэн Цинхуна Цзян Цзэминь не мог не исполнить последнюю волю Дэн Сяопина, согласно которой именно Ху Цзиньтао должен возглавить КПК после ухода руководителей "третьего поколения".

В этом завещании, если это, конечно, не миф, есть своя логика. В отличие от большинства прежних руководителей КНР, Ху Цзиньтао не заподозришь ни в просоветских, ни в прозападных ориентациях, он всю жизнь прожил в Китае, и когда КПК начинает открыто пропагандировать идею "возрождения величия китайской нации", лучшую кандидатуру на пост генсека трудно подобрать. Кроме того, как протеже Ху Яобана и Чжао Цзыяна, Ху Цзиньтао в меру либерал и демократ, а это – важная деталь, поскольку именно ему придется решать далеко непростые вопросы реформы политической системы. Он имеет техническое образование, следовательно – сумеет разобраться в проблемах модернизации и найдет общий язык с такими же, как и он сам, технократами из нового состава Политбюро и правительства. Существенно и то обстоятельство, что до последнего времени Ху Цзиньтао оставался как бы в тени, не только о его позиции по тем или иным вопросам, но и о нем самом практически ничего не было известно, и это развязывает ему руки во внешней по литике.

Есть, правда, у этой кандидатуры один недостаток. К числу сторонников группы Цзян Цзэминя он не относится. Но этот недостаток компенсируется несколькими обстоятельствами. Во-первых, принципом демократического централизма. Несмотря на "омоложение" ЦК КПК, Политбюро и Постоянного комитета Политбюро, в их составе достаточно не только сторонников "группы Цзяна – Чжу", но и их учеников, что для менталитета китайцев значит очень много. Во-вторых, как показала середина 2002 года, когда в партийной печати Китая появилась целая серия статей, в которых "молодых" призывали к большей терпеливости и освобождению от излишнего честолюбия, Ху Цзиньтао понимает намеки. В-третьих, "новому" поколению китайских реформаторов придется столкнуться с массой социально-экономических, внутри- и внешнеполитических проблем, и здесь не до выяснения отношений. Наконец, освященный уставом КПК, авторитет Цзян Цзэминя непререкаем на ближайшие пять лет, поскольку именно с такой частотой собираются партийные съезды, обладающи е правом внесения изменений в устав. Все это говорит о том, что в ближайшей перспективе Ху Цзиньтао вряд ли осмелится бросить открытый вызов Цзян Цзэминю, а следовательно, за его спиной будет всегда просматриваться тень последнего, как за спиной у Цзян Цзэминя просматривалась тень Дэн Сяопина. По-видимому, в этом и заключается специфика передачи власти по-китайски – уходя, оставаться.

А раз так, то не стоит ожидать радикальных перемен во внутренней и внешней политике. Даже несмотря на больший, чем у Цзян Цзэминя, прагматизм Ху Цзиньтао. Реформы, особенно в области политической системы, безусловно, будут продолжены. Но это требование времени, поскольку любые экономические изменения имеют свой предел, ограниченный политической сферой. Однако ожидать, что в Китае возродится либеральная демократия, наивно. Какие-то демократические преобразования (прежде всего в изменении структуры государственных органов, привлечении в госаппарат профессионалов и обеспечении большей прозрачности работы госорганов) произойдут, но произойдут они под строгим руководством со стороны КПК и только во благо укрепления ее авторитета и позиций в обществе. Пример Советского Союза научил китайских коммунистов многому, и главное, тому, что поспешать нужно медленно.

№23(85) 27 ноября - 10 декабря 2002