Иран на пороге крутых перемен

Марат ХАСАНОВ
Алматы

Январь 1994 года. Автору этой статьи довелось возвращаться домой из Тегерана рейсом Аэрофлота через Москву. После недельного пребывания в стране победившей исламской революции с ее запретами, накидками и строгим контролем в родном Ту-154 как-то стало легче дышать. Но как выяснилось, не только мне. Из памяти не стирается следующая картина. Как только Ту-154 набрал достаточную высоту, поведение иранской публики резко изменилось: персиянки скинули мрачные хиджабы, а мужчины оживились при виде каталки со спиртным. Тут мой сосед по креслу – таджик Сафар, некогда блестящий московский востоковед, а ныне – вынужденный эмигрант, поднялся со своего места и громким голосом начал декламировать бессмертные рубаи Омара Хайяма. Это был сигнал для всей остальной персоязычной публики, и спиртное полилось рекой.

Тогда я впервые всерьез задумался: так ли легко живется иранцам в условиях исламского режима?

Нас с детства приучали, что революция есть глас народа, его ultima ratio – последнее средство для реализации социальной справедливости и всесокрушающей поступи Ее Величества Истории. Если революция победила, следовательно, ее поддержало большинство населения. Но исламская революция в Иране, и особенно ее последствия заставляют по-другому взглянуть на роль "локомотива истории", как называл Маркс революции. То, что случилось в Иране в 1979 году, по своей сути и результатам было действительно революцией: произошла коренная ломка прежней политической системы, социальных отношений, институтов собственности. Исчезли старые элиты, а на их место к власти пришли новые. На авансцену вышли новые социальные группы и слои со своими интересами и требованиями. Эти требования озвучил Хомейни и созданный им исламский режим. И тут вновь проявился сардонический юмор Истории, ее горькая ирония: как не раз бывало, "революция пожрала своих детей"; по сравнению с созданным победившими муллами режимом шахская эпох а по своей либеральности стала казаться золотым веком.

После этих бурных событий прошла почти четверть века, целая эра. Отшумела война Ирана с Ираком, распался СССР, начинает успокаиваться Афганистан, появились Интернет и глобализация. И только в Иране время как будто остановилось. Все те же тотальные запреты в духе своеобразных трактовок муллами канонов ислама, все та же конфронтация со "всемирным дьяволом" – США. В этой обстановке выросли целые поколения. Конечно, иранское общество не статично. Второй срок на выборах побеждает президент-реформатор Мухаммад Хатами, а либерализация настойчиво стучит в двери иранской политики. Это чувствуют те политические деятели и избиратели, которые поддерживают Хатами и его курс. Но об этом знают и те, кто хочет, чтобы Иран всегда жил по заветам Хомейни, как бы ни менялся мир вокруг них. Мы хотели бы дать ответ на такие вопросы: что представляет собой современное иранское общество, кто в реальности правит Ираном, кто поведет эту древнюю страну в будущее?

Исламский режим как он есть

Примерно с середины 1990-х годов считается, что на иранской политической сцене сформировались два основных лагеря – либералы и консерваторы. Первые группировались вокруг нового президента М. Хатами, сменившего в 1997-м Рафсанджани, имевшего репутацию "умеренного". Им противостоят "консерваторы" – ветераны исламской революции и соратники аятоллы Хомейни – люди, в руках которых находится реальная власть и контроль над армией и силовыми структурами. Но эта наиболее влиятельная часть иранской политической элиты неоднородна. Ее ядро составляют духовные лица (аятоллы, имамы, шейхи), то есть высший слой шиитского "духовенства". Они регулируют всю систему религиозного (читай, идеологического) контроля над обществом, а также над меджлисом и ходреганом – Собранием депутатов (верховный исламский комитет в рамках парламента).

Их власть в обществе поддерживает другой слой – члены правительства (но теперь не все), высшие государственные чиновники и губернаторы. К ним примыкают официально отошедшие от дел политики, но сохранившие влияние в неформальных группировках и выступающие посредниками между режимом и широкими слоями общества. Эти группы можно считать верхней политической прослойкой. Своеобразным политическим фундаментом исламского режима является достаточно обширный круг лиц, в руках которых находится повседневный контроль над объектами экономики и управление ими, а также так называемыми "революционными фондами", ведомственными силовыми структурами, средствами массовой информации.

Вся политическая и идеологическая борьба в Иране разворачивается в рамках, заданных конституцией ИРИ, согласно которой основу всей жизни Ирана составляет ислам. Соответственно, верховная и окончательная власть в стране принадлежит духовным лицам. Таким образом, осуществляется созданный Хомейни режим велайят-и факих – правление справедливости (или целесообразности). Этот удивительный политический гибрид, созданный в ходе исламской революции, отличается от других теократических, тоталитарных и авторитарных режимов в истории человечества. Для классического теократического государства иранский режим слишком "мягок". Духовный руководитель Ирана (после смерти основателя ИРИ Хомейни – это Али Хаменеи) является высшим авторитетом и располагает чрезвычайными полномочиями (право назначать референдумы, осуществлять верховное командование, отстранять от власти президента, распускать парламент и т. д.) вплоть до отмены любого решения всех институтов власти. С другой стороны, в Иране проводятся демократи ческие президентские и парламентские выборы с сохранением всех процедур и требований свободного волеизъявления.

Президент ИРИ представляет собой вторую фигуру в государстве, именно в его руках сосредоточена вся полнота исполнительной власти, то есть повседневное руководство работой правительства. Существует в Иране и законодательная власть, принадлежащая Национальному консультативному собранию (Меджлис-и-шура-и-мелли). Парламент помимо непосредственных законодательных функций имеет право выражать недоверие (с последующей отставкой) как отдельным министрам, так и всему правительству. Все силовые структуры в ИРИ объединены под эгидой Высшего совета национальной безопасности под председательством президента, но последнее слово остается за верховным аятоллой Хаменеи.

Управление страной на региональном и административном уровне (провинциями и шахристанами) осуществляется через МВД, которое назначает светских губернаторов, и исламские структуры, представляющие собой параллельную систему власти и подчиняющиеся опять же Хаменеи. Частичная выборность существует только на уровне шахристанов – городов и поселков, чьи руководители или выбираются местным населением, или назначаются центром.

Представляет интерес политическая сцена Ирана, на которой, несмотря на теократию, уже давно существует, развивается и создается множество различных объединений, движений, союзов и комитетов, в которых реально отражается сложная внутриполитическая палитра иранского общества.

Правые и левые в исламской интерпретации

После победы исламской революции правящей партией стала Исламская республиканская партия (термин "республиканский" в политическом жаргоне ИРИ следует понимать не в традиционном для Запада светском или левом значении, а как антоним прежнему монархическому правлению). Но она просуществовала только до 1987 года, а затем вследствие борьбы между левым и правым крыльями была распущена ее основателями – Рафсанджани и Хаменеи – при молчаливом согласии Хомейни. Из пепла ИРП возникли сразу два объединения клерикалов: Общество сражающегося духовенства (маджма-и руханиюн-и мобарез), представлявшее левый фланг воинствующего духовенства, и Воинствующая духовная ассоциация (джаме-и руханият-и мобарез), стоявшая на правом фланге. Представителей этих течений среди последователей Хомейни на Западе называют соответственно левыми и правыми традиционалистами. Характерно, что в названиях обеих организаций фигурирует слово "воинствующий"; они обе апеллируют тем самым к недавнему революционному прошлому. По мере р азвития политической борьбы в Иране и расслоения прежнего монолитного исламского общества на арене выявились три основных течения, которые по стратификации западных политологов представляют так называемых "правых традиционалистов, правых модернистов и левых исламистов". При этом любопытно, что это деление не обязательно совпадает с делением на либеральный и консервативный политические лагеря. Представители тех или иных течений имеются в каждом из лагерей.

Левые исламисты потому и причисляются к левому крылу, что выступают за сохранение социалистических, дирижистских начал в экономике страны, то есть за сохранение ведущей роли государства. Это уже упоминавшееся Общество сражающегося духовенства, а также Исламская революционная организация моджахедов, которые в последнее время начинают поддерживать либеральный (буржуазный) курс Хатами. Ближе к центру располагается еще неоформившаяся в какую-то политическую организацию группировка так называемых "правых модернистов". Это представители малого и среднего бизнеса, либеральной интеллигенции, функционеры. То есть представители тех классов и групп, которые непосредственно заинтересованы в реформировании иранской экономики и либерализации общественных отношений. Вместе с тем эти слои располагают сильным влиянием в официальных СМИ, то есть оказывают непосредственное воздействие на формирование общественного мнения.

Форпостом исламского режима в его самых ортодоксальных формах являются правые традиционалисты. Фактически именно они через Попечительский совет и Собрание депутатов обеспечивают соответствие любого принимаемого в стране закона исламским нормам и канонам. От "левых" правые традиционалисты отличаются тем, что твердо выступают на страже частной собственности и предпринимательства. В свое время именно эта группировка не допустила широкого распространения революционных экспериментов и эксцессов со стороны левых исламистов по проведению земельной реформы (полная экспроприация помещичьей собственности). Это означает, что высшее духовное руководство Ирана, а именно оно стоит за этой группировкой, своей социальной опорой видит крупное землевладение (сам Рафсанджани – магнат-землевладелец и крупнейший в стране производитель фисташек). В то же время "правые" поддержали в свое время такие чисто популистские и левосоциальные мероприятия, как субсидирование наиболее бедных слоев населения с целью недопущ ения социального взрыва.

Таким образом, политический спектр Ирана чрезвычайно разнообразен. Те или иные группировки на разных этапах и в разных ситуациях могут выступать как с либеральных, так и с консервативных позиций. Очевидно, что в Иране существуют мощные и влиятельные силы, заинтересованные в сохранении существующего режима. В то же время необходимость реформ, их насущная потребность для дальнейшего развития иранского общества и выхода из стагнационной "исламской ловушки" с его консервацией существующих отношений понимается все более широкими слоями населения. Именно они уже второй раз голосуют за Хатами, видя в нем символ либерализации своей страны.

Тупики исламского правления

Дело не только в раскладе политических сил и интересах тех или иных устоявшихся групп влияния и центров силы. В последние десятилетия Иран переживает подлинную демографическую революцию – четверть 60-миллионного населения страны составляет молодежь, родившаяся уже после исламской революции. Именно молодежь и особенно студенчество являются в настоящее время главной социальной опорой президента Хатами. Они же являются первыми жертвами растущей безработицы в стране, которая в настоящее время перевалила за 18 процентов.

В целом экономическая ситуация в Иране непростая. Население страдает от инфляции, достигающей 22 процентов. Дефицит бюджета в Иране за последнее десятилетие стал нормой. Катастрофически не хватает инвестиций для обновления основных фондов, внедрения новых технологий и даже разработки новых месторождений. Ситуацию с инвестициями усугубляет эмбарго США и сложные отношения с Западом, а также тот факт, что иранская валюта не является конвертируемой. Кроме того, на шее у государства висит огромный и малоэффективный государственный сектор экономики – плод социалистических экспериментов с исламской спецификой. Под эту же статью подпадают гигантские социальные субсидии. На повестке дня в качестве первоочередной задачи стоит проблема либерализации цен. Картина, знакомая нам до слез со времен советской перестройки.

Не все так плохо в Иране в плане экономики. Иран по-прежнему является одним из крупнейших в мире производителей нефти и обладает сравнимыми по величине запасами газа. "Нефтяная подушка" может в принципе смягчить любой экономический кризис, как это уже было не раз в современной истории Ирана. Рост цен на нефть в последние годы также оказал благоприятное воздействие. За годы правления Хатами на 3 млн. выросла занятость, а уровень бедности снизился на две трети. Основные показатели промышленного производства растут, хотя и не такими быстрыми темпами, как в первой половине 1990-х годов.

Сложная социально-экономическая ситуация является главным козырем в руках реформаторов и либералов в борьбе с консерваторами и реакционерами. Хатами и его сторонники прекрасно понимают, что без либерализации общественных отношений и реформирования экономики, то есть постепенного отказа от наследия Хомейни, невозможны движение вперед, нормализация отношений с Западом, выход из экономической изоляции и получение на внешнем рынке инвестиций и технологий для проведения реформ. Такими настроениями пронизаны широкие общественные слои, интеллигенция и молодежь. В целом они представляют подавляющую часть населения страны.

Однако у Хатами и реформаторского лагеря буквально связаны руки, поскольку они не в состоянии провести ни одного законодательного акта, который мог бы продвинуть страну вперед, без яростного сопротивления духовенства, которое из идеологических, а чаще меркантильных соображений тормозит процесс реформирования и применяет репрессивные меры. Конструкция режима исламской революции выстроена так, что именно под контролем у духовенства находятся все основные властные, силовые и финансовые рычаги управления. Совет стражей исламской революции располагает правом вето на законопроекты, предлагаемые парламентом, где доминируют реформаторы. Таким образом, главной политической задачей Хатами является уменьшение властных полномочий клира и усиление позиций светской, законодательной власти.

Но борьба идет не только в здании парламента, а зачастую выплескивается наружу. По стране время от времени прокатываются мощные волны манифестаций студенчества, основного боевого отряда реформаторов. В ответ на это консерваторы часто прибегают к силовым методам. Вооруженными и парамилитарными организациями исламистов громятся предвыборные штабы реформаторов, редакции прогрессивных газет, устраивается травля профессуры, журналистов и видных общественных деятелей. Духовенство постоянно инспирирует судебные процессы над такими "вольнодумцами", в качестве предлога используя "нарушение" последними установок шариата.

За последние годы примеров подобных репрессий было множество. В апреле 2001 года в Берлине фонд им. Г. Зайделя провел конференцию, посвященную иранской проблематике. Участники со стороны ИРИ, которые позволили себе откровенные высказывания, были по возвращении репрессированы, что вызвало резкую реакцию со стороны Евросоюза и, соответственно, сказалось на внешнеполитическом имидже Ирана. Недавно вообще произошел вопиющий случай: профессор Тегеранского университета, ветеран и инвалид войны с Ираком, ближайший сподвижник президента Хатами (!) Хашен Агхаджари судом города Хамадан был приговорен к смертной казни. Но есть надежда, что его удастся помиловать, используя политические, внеисламские полномочия и возможности президента и парламента.

Стабильный сосед

Все это свидетельствует о том, что политическая борьба в Иране приближается к критической отметке. Для нас в Центральной Азии этот процесс далеко не умозрительный. Само собой разумеется, что мы все заинтересованы в стабильности в Иране – нашем ближайшем соседе по региону и Каспийскому морю. Но внутриполитическая борьба в ИРИ отражается и на его внешней политике. Так, ряд аналитиков связывает излишне жесткую позицию Тегерана по Каспию с влиянием консервативных кругов. Несомненно, что антизападная и антиамериканская позиция Ирана также продолжается наследниками Хомейни. Все это приносит косвенный и прямой вред Ирану. В целом же Запад и все географические соседи ИРИ заинтересованы в стабильном и предсказуемом Иране, его выходе из международной изоляции и либерализации его режима.

Итак, Иран приближается к "смутной эпохе". Как говорил классик марксизма-ленинизма, "верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому". Но хотелось бы, чтобы Иран избежал драматических катаклизмов и резких социальных потрясений. В пользу такого развития событий говорит древняя историческая традиция этой страны, вековая мудрость ее политической элиты, сильно развитое национальное чувство и присущий персам патриотизм. Для Казахстана Иран важен прежде всего как стабильный, умеренный и экономически развитый партнер. В этом же заинтересованы и те силы в Иране, которые во внешнем мире называют реформаторами.

№24(86) 11 - 24 декабря 2002 г.