Приказано взять Вест-Пойнт

О нашей соотечественнице Елене Милюк, ставшей курсантом американской военной академии Вест-Пойнт, "КонтиненТ" уже писал в одном из своих прошлогодних июльских номеров. Мы договорились с Еленой, что на следующий год, когда она будет кадетом-второкурсником, ждем от нее обстоятельного рассказа о первом годе учебы. И вот сегодня, в год 200-летнего юбилея академии, представляем нашим читателям репортаж-впечатление капрала (по-нашему – ефрейтора) Милюк о Вест-Пойнте, "кузнице" американских генералов и президентов

Елена Милюк, специально для "КонтиненТа"
Вест-Пойнт – Алматы – Вест-Пойнт

Небольшое предисловие

Мне уже не раз доводилось делиться впечатлениями о своей жизни и учебе в Вест-Пойнте, рассказывать о самой академии, отвечать на вопросы журналистов. Но, пожалуй, впервые поступило предложение написать обо всем этом лично. Я тогда еще попробовала отшутиться: сказала, что "учусь на военного, а не писателя" и что из этой "неуклюжей попытки" ничего толкового, возможно, и не получится. Были и другие, более веские причины для сомнений, главная из которых – отсутствие времени. На что мне сначала ответили такой же шуткой, мол, "писателями не становятся, а рождаются". Что для того, "чтобы стать прозаиком, нужно всего лишь написать одну книжку про нескольких зайцев". И что даже если из всей этой затеи ничего не выйдет, все равно "это будет бесценный опыт, который пригодится мне, когда я сяду за мемуары". Ну а если серьезно, то главное, чтобы это было искренне, со всем же остальным мне помогут. А потом был задан всего один вопрос: "Разве в Вест-Пойнте отступают перед трудностями?". Что я могла ответить, если перед этим рассказывала, что это такое – первый год в академии...

В итоге же получилось то, что получилось. Наверное, где-то сумбурно и непоследовательно, обрывочно или даже нелогично. Просто сегодня, когда прошло уже полтора года с того дня, как я поступила в Вест-Пойнт, прошедшие события вспоминаются совсем по-другому. Что-то стерлось и кажется таким далеким, даже нереальным. А что-то, наоборот, лучше осмысливается и понимается только теперь, по прошествии всего этого времени. Но дело не только в особенностях человеческой памяти, которая избирательна, а потому весьма субъективна. Год назад на многие вопросы я совершенно точно дала бы совсем другие ответы. Это покажется банальным, но изменилась не только моя жизнь, окружающие меня условия и обстоятельства – изменилась я сама.

Первый день, или Хэллоу, Америка!

Свои первые чувства к Вест-Пойнту, если не считать "домашних" впечатлений от поступления и отъезда, я в прямом смысле испытала в небе. Когда летела рейсом на Нью-Йорк, в самолете по старой советской привычке думала: а вдруг не встретят, вдруг какая-то накладка по времени, да мало ли что? И что я тогда буду делать одна в огромном городе, ведь не в ООН же обращаться? Конечно, армия – это пунктуальность и порядок, но мало ли в жизни случается непредвиденных ситуаций, волновалась я. И зря.

Встречал меня один из сотрудников академии – капитан Марк. С цветами, лимузином и кучей тележурналистов и фотографов, которые все это время щелкали камерами и недоумевали, как я при такой совсем не выдающейся комплекции (45 кг веса при 160 см роста) вообще смогла попасть в Вест-Пойнт. Видимо, эти мысли передались и капитану, потому что перед тем, как познакомить меня с "приемной семьей", он спросил: "А ты знаешь, что тебя ждет?". Я поняла, что вопрос этот был во многом риторический. Ответ на него он знал лучше меня.

Моя приемная семья (или "спонсоры", то есть люди, которые на первых порах должны помочь с адаптацией к новым условиям, а в идеале – стать на время учебы второй, "американской" семьей), оказалась семьей майора Пола Шмитта. Майор Шмитт – сам выпускник Вест-Пойнта. В свое время он даже стажировался в МГУ, а теперь преподает в академии русский язык. И вообще русская культура для него – не просто увлечение, а часть его жизни. У него три дочери: близнецам Кате и Зое было тогда 4 месяца, а Саше, которая тоже говорит по-русски, – три года.

В общем, встретили меня очень тепло, и, думаю, это было искренне. Мне выделили комнату, дали отдохнуть, потом немного показали Вест-Пойнт. Таким был мой первый день в академии.

Товарищи по счастью

Как выяснилось, мне предстояло прожить в семье Шмиттов до начала тренировочной программы, которую проходят все кандидаты. А вообще такие семьи опекают иностранных кадетов все последующее время их учебы. Потом мне, кстати, предлагали поменять "семью". Пол сказал, что можно устроить меня даже к нашему декану. Но я отказалась. Это было бы проявлением неуважения, но главное – эти люди мне по-настоящему понравились.

Так вот, нас, иностранных претендентов, специально собирают в академии примерно за неделю до начала программы, чтобы мы могли акклиматизироваться и привыкнуть к новым условиям. Мы проходим медосмотр, нам также выдают номера социального обеспечения и военную карточку. То есть все, как положено в таком случае у кадетов-американцев. А все вместе это называется "пройти ориентацию".

Хорошо помню свою первую встречу с такими же, как я, новобранцами академии из других государств. Говорят, что в тот год отбирали из 10 тысяч претендентов в 145 странах мира. Всего же иностранным гражданам было выделено 17 мест, но, видимо, не все смогли приехать, и нас оказалось девять. Все, кроме меня, – парни. Двое из Южной Кореи, один откуда-то из СНГ, а также из Литвы, Болгарии, Словении, Румынии и Камеруна. Камерунец так вообще оказался принцем. У них это уже какая-то семейная традиция – учиться в Вест-Пойнте: здесь учился его старший брат. Когда мы еще знакомились, он посмотрел на меня (а я была в блузке с рюшками, в розовых штанишках) и говорит: "Ты собираешься здесь учиться?!". Я почему-то сразу вспомнила капитана Марка: да что они тут, сговорились все, что ли!

Кстати, еще одно, постоянно возникающее потом удивление было связано с тем, что я, будучи из простой и небогатой семьи, смогла сама, без чьей-либо помощи, поступить не куда-нибудь, а в Вест-Пойнт. Некоторые до сих пор так и не могут поверить в это. Американцы же, узнав, что я из Казахстана, периодически и на полном серьезе спрашивают, стану ли я у себя на родине сразу же командовать армией или, в крайнем случае, корпусом. Видимо, думают, что лейтенант Вест-Пойнта в "третьем мире" легко и сразу может и даже должен стать генералом.

Немного о Вест-Пойнте

А встретились мы все вместе в так называемый "день приема", или "приемный день". Но перед тем, как рассказать о нем, я сделаю небольшое отступление и посвящу его самой академии.

Вест-Пойнт – это название академии и, собственно, само место ее расположения. Находится оно примерно в 50 милях к северу от Нью-Йорка, в Гудзонской долине. Во время войны за независимость американских колоний с Британской метрополией это была одна из важнейших стратегических позиций. Тот, кто контролировал высокогорное плато над узким изгибом реки Гудзон, контролировал не только движение в глубь континента. Захвати тогда англичане эту точку, они смогли бы вклиниться и разделить выступающих единым фронтом повстанцев. И тогда неизвестно еще, в каком году отмечали бы Штаты День своей независимости. Это что касается истории и географии.

Теперь, немного об архитектурно-застроечной части. Сегодня Вест-Пойнт – это в первую очередь сама академия со всей ее инфраструктурой. Здесь даже шутят, что это своеобразное "государство в государстве". По крайней мере, у нас точно имеется собственный президент, спортивная сборная и армия. А фактически – это еще и окружающий ее небольшой городок, в котором имеются маленькие ресторанчики, закусочные, магазинчики и прочие достижения цивилизации.

Отдельно – дома тех, кто работает в академии, как, например, тот же майор Шмитт. Это современные постройки. Другое дело – находящиеся в закрытой зоне административные и учебно-тренировочные здания и объекты, а также бараки, в которых живут кадеты. Только не подумайте, что "бараки" – это то, что мы привыкли считать таковым. Все эти здания были построены 200 лет назад во время образования академии и, скорее, напоминают средневековые замки. Преимущественно серого цвета, потому что серый – это официальный цвет Вест-Пойнта. Все это, видимо, призвано создавать ощущение величия и могущества системы. Чтобы войти в эту закрытую зону, нужно пройти через охраняемые ворота, названные именами известных американских генералов. Что без специального пропуска или разрешения руководства, естественно, невозможно.

И в заключение немного лирики. Я видела Вест-Пойнт на фото и по телевидению, но не думала, что здесь так красиво. В первые дни это место показалось мне чем-то похожим на рай. Представьте себе живописный ландшафт, зелень и речку. В это трудно поверить, но здесь свободно бегают олени, белки и зайцы (ну вот, теперь я могу с полным правом считать себя прозаиком!). Есть множество исторических мест и памятников. А все вместе это создает спокойную, дружественную, какую-то умиротворяющую атмосферу. Но 2 июля я поняла, что у всей этой идиллии имеется обратная сторона.

"День приема"

2 июля в Вест-Пойнте был тот самый "приемный день". В городок съехалось непривычно много народу, на проходных и у приемных пунктов даже образовались очереди. Американские семьи приходили проводить своих детей, хотя были и те, кто приехал сам. У нас, наверное, в армию так же провожают. Так вот, собрали всех в каком-то зале, какой-то офицер сказал речь, видимо, дежурную для таких случаев. При прощании с родными были, естественно, и слезы. Потом нас увели в другое место. И вот тут началось!

Меня предупреждали, на что это будет похоже. Я даже смотрела дома какие-то фильмы, поэтому готовилась отнестись ко всему с юмором, как к какой-то игре. И все равно для большинства из нас это был шок. Представьте, что на вас кричат со всех сторон, постоянно куда-то торопят. Никакого физического принуждения, но постоянное, целенаправленное давление на психику и никаких церемоний. У них задача такая – создать новичкам суперстрессовую ситуацию, для их же блага задавить морально с самого начала, а то потом будет поздно. Кто-то тогда еще попытался засмеяться, наверное, чтобы взбодриться, или же это было нервное. Но им быстро объяснили, что хорошо смеется тот, кто смеется молча.

Потом всех посадили в автобусы (сидеть смирно! не поворачиваться! не разговаривать!), отвезли туда, где нас замерили (подними руки, организм!), выдали форму, тяжеленные мешки со всем, что положено курсанту. Затем нас построили, чтобы представить командованию. Я еще помню, как стою с этим мешком, а он больше меня. В какой-то момент не выдерживаю, и он падает. Было ощущение, что сержант возник передо мной еще до того, как мешок коснулся земли. Как будто все это время он только этого и ждал. С ходу крик: "Ты слышала, чтобы я сказал тебе положить его на землю?!". А нас уже научили, что мы имеем право только на четыре ответа: "Да", "Нет", "Виноват", "Я не понимаю". В крайнем случае – "Можно задать вопрос?" или "Можно сделать утверждение?". И к этому добавляется стандартное обращение по форме – "сержант (лейтенант, капитан и т. д.), сэр (или мэм)". Но вместо "Нет, сержант, сэр!", я просто отвечаю "Нет". Как он возмутился тогда, а ведь я думала, что громче кричать уже невозможно. Оглушенная, подни маю свой мешок. И что вы думаете. Тут же слышу довольное: "Ты слышала, чтобы я сказал тебе его поднять?!". Вот так стоишь, и не знаешь, что теперь делать.

В общем, "дрессировали" нас весь день. Учили маршировать, поворачиваться, приветствовать старших по званию. Чуть что не так – упал-отжался. И все бегом, все под постоянные крики старшекурсников. Потом всех распределили по комнатам. Хорошо, что моя соседка-американка оказалась человеком опытным. Она до этого в подготовительной школе год провела, знала, что и как следует делать. Например, как правильно, с точностью чуть ли не до миллиметра, заправить постель. Или как следует скручивать носки, чтобы они при этом "улыбались".

После расселения нас опять куда-то гоняли. В общем, к 12 часам ночи, то есть к отбою, я была "готова". Сейчас уже дословно не помню, о чем думала, перед тем как провалиться в сон. Что-то вроде: "Боже мой, что я здесь делаю, зачем мне нужны все эти страдания, для чего все это? Что за ад?". И еще. Мне Данияр Утеулин (он тоже казахстанец, поступил в академию годом раньше) перед моим отъездом пообещал сделать подарок, если в первую ночь я не буду рыдать в подушку. Я тогда еще наивно стала подумывать, что же мне выбрать. Стоит ли говорить, что после той ночи я осталась без подарка. Но все равно – и не подумайте, что я бравирую – одной из последних мыслей было: "Я найду в себе силы и пройду через все это!". Затем меня как будто выключили.

"Курс молодого бойца"

А проснулась я на следующее утро оттого, что где-то между 5 и 6 часами раздался сумасшедший стук в дверь. Потом эту дверь открыли. Сегодня вспоминаю, с какой скоростью, и прихожу к выводу, что сделали это отработанным до автоматизма пинком. После чего в комнату ворвалась девушка, наш сержант. Она прокричала "Подъем! У вас есть пять минут, чтобы заправить кровати, умыться, одеться и выйти на построение!". И, видимо, для убедительности резко сорвала с нас одеяла.

Так началась стандартная для кандидатов (нас называли "новые кадеты") шестинедельная тренировочная программа с красноречивым названием "Бараки чудовища". Ее цель – наш переход от гражданской жизни к военной, ознакомление с гласными и негласными правилами Вест-Пойнта, подготовка к учебному году и многое другое. Говорят, что только прошедший этот курс сможет потом выдержать все предполагаемые нагрузки. Но, конечно, главное в этих шести неделях – отсеять слабых и случайных людей. А тех, кто останется, избавить от иллюзий и настроить на правильное отношение к тому, что им предстоит вынести в первый год обучения.

Чего мы только не делали за эти недели. И чего только не делали с нами! К постоянным крикам и моральному прессингу постепенно привыкаешь. Но, не имея практического опыта и знаний, ты просто обречен совершать ошибки и нести за это наказание. Я не стану рассказывать обо всех испытаниях и нарушенных нами правилах или о том, как надо вести себя в столовой, как я познакомилась с винтовкой М-16, как преодолевала языковой барьер. Много чего было и тогда, да и потом. Главное, что мы учились, как жить в Вест-Пойнте, учились, что нужно делать, чтобы дальнейшая жизнь не была такой проблемной, приобретали практические навыки.

Но один забавный случай из того отрезка времени вспоминаю постоянно. В нашей столовой (где, кстати, в один заход питаются все курсанты) определенный десерт должен разрезаться строго установленным образом. Я и сама в первый раз по незнанию нарезала пирог квадратными кусочками вместо треугольных. Оставила тогда свою роту без сладкого. Но один парень как-то раз ужасно порезал торт. А торт этот назывался именем жены самого Вашингтона. И сержант заставил его взять этот торт, пойти к статуе Вашингтона и извиниться перед ним (перед статуей) за то, что он так неуважительно повел себя по отношению к его жене (торту ее имени).

Последние недели провели на военных учениях, в палатках у озера Фредерик. Бесконечные марш-броски, стрельбы, бои. Я ходила в штыковую атаку и стреляла с прибором ночного видения, бросала самые настоящие гранаты и училась взрывать бункеры. Толкала и водила "Хаммер". Переправлялась в полной амуниции через реку по канатному мосту и переплывала озеро, лазала с огромным рюкзаком по скалам и бегала, бегала, бегала.

В газовой камере по приказу снимала маску и дышала, пока могла. Это надо было видеть, в каком состоянии мы все из нее выходили. По ночам патрулировала лагерь, в промокшей насквозь форме и в жуткий холод. Пару раз удалось сходить в душ, под ледяную воду. А так мы постоянно были все в грязи. В нее нас, кстати, заставляли иногда падать и кричать, что нам нравится есть землю. Постоянно в грязи и... на ногах. Ходишь как зомби и думаешь: только бы не заснуть, только бы не свалиться от обезвоживания или солнечного удара. Особенно тяжело было после учений, которые продолжались непрерывно по 24 часа. Многие так и не выдержали до конца.

В последний день мы возвращались в академию пешком. 20–25 километров. Некоторые родители специально приехали в тот день и встречали нас плакатами и аплодисментами. Я думаю, что все в этот момент испытывали чувство какой-то особой гордости. Ведь мы прошли эту труднейшую программу и теперь могли с полным правом называть себя курсантами Вест-Пойнта.

"Плебеи" и остальные...

И вот я кадет-первокурсник. Правда, на костылях: подвернула на учениях ногу, а в академии за этим следят строго, чуть что – сразу на костыли ставят. Но уже не "новый кадет", а рядовой первого класса. А иначе – "плебей". Каждый курс имеет соответствующие звания и прозвища. Второй курс – они уже капралы, а называют их "яками" (англ. – yaks). Третий – сержанты и "коровы" (cows). И четвертый курс – это первые лейтенанты или просто "первые" (firsties). Выпускник же получает звание второго лейтенанта, а с ним и золотой перстень с драгоценным камнем, который можно выбрать самому. Я уже говорила, что серый – это официальный цвет нашей академии. Так вот, путь от "плебея" до второго лейтенанта здесь называется "долгая серая линия".

Мой первый год в Вест-Пойнте, если по Горькому, то это год "в плебеях". Не знаю, смогу ли я объяснить, что это такое на самом деле. Вот мы, например, с самого начала получили задание выучить наизусть определение, что такое кожа. Кожа – это выделанная, очищенная от всего... и так далее. Я сначала не понимала, ну причем здесь кожа. А потом узнала, что кожа – это мы, "плебеи", по окончании первого курса. Выделанные и очищенные от всех "гражданских" гадостей или недостатков, если хотите. Тебя сначала ломают, чтобы потом слепить заново, заложить необходимые для настоящего военного качества: профессиональные навыки и высокий уровень общего интеллектуального развития, устойчивость к стрессам и трудностям, дисциплинированность и тренированность, умение как работать в команде, так и быть лидером и т. д. и т. п.

А чтобы научиться командовать, необходимо сначала научиться подчиняться. Поэтому с "плебеями" не церемонятся. "Плебей" – существо почти бесправное, не имеющее права голоса. Это вообще Никто, по меркам Вест-Пойнта. Особенно в первое время. Так, "плебеи" выполняют самую грязную и тяжелую работу. Они разносят старшекурсникам стирку и почту, причем необходимо делать это не только по принципу субординации, но и знать всех, кто живет в комнатах. И не дай Бог "плебеям" зайти с бельем в одно и то же место дважды за день! Перед каждым построением "плебеи" должны быть готовы задолго до всех остальных курсантов, потому что их работа – стоять по стойке "смирно" и сообщать всем, сколько минут осталось в запасе и какая требуется форма одежды.

"Плебей" не ходит – он в основном бегает по какой-нибудь прямой, смотрит прямо перед собой и не разговаривает, пока его не спросят. Его пальцы при этом должны быть сжаты в кулаки. "Плебей" приветствует всех старших по званию. Но обращаться с каким-нибудь вопросом можно, только испросив предварительно разрешение и получив его. Не забывая при этом сжимать кулаки и смотреть прямо в глаза. Даже рюкзак "плебею" можно носить только на левом плече. Потому что постоянно отдаешь честь, а с двумя лямками это выглядит неуважительно. Правда, делать это можно без головного убора. К "пустой голове" не прикладывают руку, по-моему, только у нас.

В общем, "плебей" – это сплошные обязанности и задания, запреты и ограничения. Это редкие, заработанные тяжелым трудом, привилегии и частые, иногда совершенно неоправданные наказания. И такая жизнь длится примерно первые полгода...

(Окончание следует)

----------------------------------------

Читайте в следующем номере о самом счастливом и самом тяжелом дне кадета Е. Милюк в Вест-Пойнте, о том, за что и как наказывают в академии, как отдыхают и расслабляются курсанты, и о многом другом.

Вест-Пойнт. Цифры и факты

Военная академия США Вест-Пойнт (еще одно название – Академия сухопутных войск) была создана 16 марта 1802 года как учебное заведение, призванное обучать, тренировать и воспитывать будущих армейских офицеров. Закон об этом был подписан президентом Томасом Джефферсоном. Первоначально упор в академии делался на техническое, инженерное образование. Но теперь это элитное заведение по престижу и уровню образования не уступает Гарварду или Йелю, а в чем-то даже и опережает лучшие "гражданские" вузы США, относящиеся к так называемой "Лиге плюща".

В Вест-Пойнте растят элиту – высоко и разносторонне образованных военных профессионалов. Говорят, что тот, кто окончил академию, готов командовать армиями и даже целыми государствами. И это не фигура речи. Среди выпускников Вест-Пойнта и в самом деле много генералов и президентов, причем не только американских. Жесткая программа четырехгодичного обучения по естественным и гуманитарным предметам, военные и спортивные тренировки, различные секции и клубы по интересам, поощряемая конкуренция и постоянный отбор самых лучших – все это призвано сделать из кадетов настоящих лидеров.

Ежегодно в академию поступают около 1200 новобранцев, всего же корпус кадетов насчитывает примерно 4000 человек. Стоимость обучения – от 250 до 470 тысяч американских долларов. Выпускники академии получают степень бакалавра и звание второго лейтенанта армии США.

№24(86) 11 - 24 декабря 2002