Евразийская идея, союз традиционных конфессий, славяно-тюркский синтез, континентальная специфика, просвещенный авторитаризм, антиглобалистская стратегия... Для всякого непредвзятого и внимательного наблюдателя очевидно, что в последние годы риторика подобного типа обретает все большую популярность в кругах российской политизированной общественности. Евразийство входит в моду, увлекая политиков самой разной партийно-фракционной принадлежности

Тимур Полянников, политолог, специально для "КонтиненТа"
Москва

Вот что, например, говорит по этому поводу видная представительница либералов Ирина Хакамада: "Тема евразийства неизбежно будет популярна в России уже в силу ее географического положения. Роль посредника всегда считалась почетной, а уж статус связующего звена между Европой и Азией тем более льстит самолюбию. Поэтому современные российские политики достаточно часто пользуются идеями евразийства".

Вторит ей и представитель пропрезидентской структуры "Единая Россия" Владимир Пехтин: "Я – за мирную жизнь на территории России православных, буддистов и мусульман, о чем говорят и наши современные евразийцы. Я также за то, чтобы социально-экономические преобразования в нашей стране опирались на сплав традиций основных конфессий и народов, населяющих Россию. Я за сильное государство, соответствующее "ширине плеч" нашей страны".

Наконец, лидер коммунистов России Геннадий Зюганов высказывается еще определеннее: "Евразийство – это интересное понятие. Евразийцы – талантливые ученые. А Евразия – могучий континент, который имеет свой характер, свою культуру, свои самобытные цивилизации. Здесь континентальный дух господствует над морской доктриной. Наша страна является хранительницей евразийского духа. Здесь сошлись славянские и тюркские народы, и симбиоз этих культур породил другой характер и другие настроения. Это накладывает ответственность на всех политиков России. У евразийства в России большое будущее". Большое будущее... Запомним, очень хорошо запомним эти слова.

Пролог

Не следует, впрочем, думать, что евразийство представляет собой только некое туманное образование, своего рода "ноосферное" облако, окутывающее в равной мере все части российского политического спектра. Действительно, для большей части публичных политиков соответствующая риторика является не более чем данью очередной моде, однако уже существуют и активно развиваются политические структуры, сознательно закладывающие евразийские идеи в основу своих программ. Наиболее заметными и влиятельными среди них являются "Евразийская партия России" (лидер – Абдул-Вахед Ниязов) и партия "Евразия" во главе с Александром Дугиным.

Поскольку основное наше внимание в силу причин, которые станут яснее ниже, будет сосредоточено на второй партии, информацию о евразийцах Ниязова мы ограничим только краткой справкой. Без нее, однако, будут непонятны некоторые аспекты деятельности евразийцев Дугина.

"Евразийская партия России", созданная на базе общественно-политического движения "Рефах (Благоденствие)", изначально была задумана как политический механизм для формулирования и отстаивания на федеральном уровне интересов российских мусульман. В качестве программной задачи партии было заявлено "разрешение национального вопроса в России" с учетом особой роли исламского фактора, поскольку "среди представителей неславянского населения РФ мусульмане составляют 95 проц., а к 2030 году каждый третий житель РФ будет носителем мусульманской этноконфессиональной идентичности".

В манифесте партии было сказано, что "за последние 10–12 лет российские мусульмане, получившие в соответствии с Конституцией РФ равные права с православными, перестали ощущать себя "терпимым меньшинством". Пришли сознание принадлежности к мировой мусульманской цивилизации, имеющей свыше 1 млрд. последователей, и психология "гордых мусульман", носителей истинной религии, вбирающей в себя также праведную веру древних иудеев и христиан".

Показательно, что "золотым веком" в истории России автор этого текста – Али Вячеслав Полосин (экс-председатель Комитета по религиозным организациям Верховного Совета Российской Федерации, бывший православный священник, принявший ислам), объявляет эпоху татаро-монгольского ига: "После принятия ислама правители Золотой Орды создали благоприятнейшие возможности для всех монотеистических религий. Политика же религиозной нетерпимости, проводившаяся царем Иваном Грозным, разрушила основы межконфессионального мира и единство нации, противопоставив друг другу различные социальные группы, чем обусловила приход Смутного времени и гибель государственности – полную утрату Московским царством своего суверенитета". Именно в возврате к духовным традициям Золотой Орды, присущему ей "евразийскому подходу" видит Полосин сверхзадачу для современной России.

Любопытно, что декларации такого рода появились на фоне очередного всплеска "самостийных" настроений в Татарстане – ключевой мусульманской республике в составе Российской Федерации. В этом русле лежало, например, установление памятника защитникам Казани, павшим во время штурма города войсками Ивана Грозного.

Следует отметить, что и призванные "максимально развивать и усиливать сотрудничество со странами исламского мира" внешнеполитические контакты руководителя партии Абдул-Вахеда Ниязова (депутата Думы, исключенного полтора года назад из фракции "Единство" по обвинению в коррупции) также носят весьма специфический характер. Ниязов наносил визиты ливийскому лидеру Каддафи и бывшему турецкому премьеру Эрбакану, поддерживал контакты с лидером таджикских исламистов Тураджонзадой и профашистским политиком Луисом Фарраханом (возглавляющим в США движение чернокожих мусульман). Но особенно тесные "гуманитарные и культурные" связи установлены Ниязовым с саудовскими кругами, спонсирующими миссионерскую деятельность ваххабитов на территории СНГ.

Наконец, завершая наш сюжет о "Евразийской партии России", нельзя не отметить еще один симптоматичный момент в ее развитии. Выступавший в качестве главного идеолога партии Али Вячеслав Полосин был плавно оттеснен с этой роли другим, гораздо более весомым и мрачным персонажем – Гейдаром Джемалем.

Этот сторонник "эзотерического" ислама, считающий, что даже ваххабизм не сумеет радикально очистить мусульманскую доктрину от языческих наслоений, однажды заявил, что "лучшим временем в истории этой страны была Золотая Орда, когда русский смотрел на татарина как на сверхчеловека". Недавно же, в прямом эфире телеканала "Культура", на вопрос: "Можете ли вы сейчас, публично, заявить, что шахиды, которые убивают невинных людей, это преступники? Что ни в какой рай они не попадут и гурий никаких не получат?", Джемаль ответил буквально следующее: "Шахиды – это, конечно, мусульмане. Они делают то, что они должны делать. И они получат все, что им обещано...". Такая вот "евразийская позиция".

Кроме того, Гейдар Джемаль был в свое время (в 70–80-е годы) наставником и старшим другом Александра Дугина, к описанию мировоззрения и деятельности которого мы и переходим.

"Теория заговора" в действии

Прежде чем мы погрузимся в мир идей и концепций, исповедуемых Дугиным и его ближайшим окружением и составляющих "эзотерическое", сокровенное ядро программы партии "Евразия", следует сделать некоторые пояснения методологического характера.

То, о чем мы будем говорить далее, наверняка покажется шизофреническим бредом и навязчивыми мудрствованиями взрослому, здоровому человеку с высшим образованием, работающему в практической сфере деятельности, занятому карьерой, здоровьем, обеспечением семьи, детьми и прочими банальностями. "Великая война континентов", "заговор атлантистов", "последняя битва на Сатурне", "оккультная миссия Евразии", "Третий Рим", "империя Конца Света"... Какое отношение вся эта терминология имеет к разработке стратегии модернизации российской экономики, к процессам экономической интеграции на постсоветском пространстве, к выработке позиции относительно участия государств СНГ в антитеррористической коалиции, к проблеме роста ксенофобии и политического экстремизма в России и Европе и т. д. и т. п.? На первый взгляд, ровным счетом никакого отношения не имеет. Однако...

В начале 20-х годов в баварском городе Мюнхене действовала тайная организация под названием "Общество Туле". В круг предметов, занимавших умы ее участников, входили доктрина космических рас и историческая миссия ариев, всемирный еврейский заговор и мистика древнегерманских рун, создание сверхчеловека методами евгеники и геополитическая перекройка мира. Герб общества украшал древнейший индогерманский знак, солнечный символ – свастика. Кроме того, общество довольно активно участвовало в закулисной политической жизни веймарской Германии. Одним из его проектов, проспонсированных армейской контрразведкой, стала "раскрутка" маргинальной национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП), созданной слесарем Антоном Дрекслером. Членами "Общества Туле" были, среди прочих, Адольф Гитлер, Рудольф Гесс и Альфред Розенберг. Дальнейшее хорошо известно.

Так что увлечение закрытых пассионарных сообществ мистическими предметами отнюдь не противоречит, а в определенных ситуациях, несомненно, способствует развертыванию масштабных политических проектов, накладывая на них свой отпечаток.

Вообще говоря, история последних веков, опровергая плоские причинно-следственные толкования вроде марксизма-ленинизма, дает обильный материал для разработки различных вариантов "теории заговора". В этой связи можно вспомнить роль масонов в Североамериканской (Вашингтон, Франклин) и Французской буржуазных революциях (Робеспьер, Марат, Дантон), в освобождении стран Латинской Америки от колониальной зависимости (Боливар, Сан-Мартин) и в воссоединении Италии (Гарибальди, Мадзини), в подготовке Февральской буржуазной революции в России (Керенский). Следует вспомнить о лицах, влиявших на выработку "восточной политики" России в первой половине ХХ века, среди которых были буддистский лама Бадмаев и художник Николай Рерих. Наконец, хрестоматийным примером "оккультного влияния на высшем уровне" стала судьба старца Григория Распутина, по чьему указанию снимались и назначались царские министры и, по-видимому, готовился выход России из Первой мировой войны (за что он и поплатился жизнью).

Другими словами, ни в коем случае не умаляя влияния макрофакторов, традиционно принимаемых во внимание при анализе социально-политических процессов (экономическая динамика, классовая структура общества, международное положение, баланс военно-стратегических потенциалов и проч.), следует признать наличие в истории и более тонких действующих факторов. К их числу, безусловно, относится и деятельность политизированных сект, исповедующих те или иные эзотерические доктрины.

Можно сказать, что функцией подобного рода сообществ является корректировка, "тонкая настройка" больших, обладающих собственной инерцией социальных процессов (в некотором смысле здесь речь идет о функциональном пересечении со сферой деятельности спецслужб). Соответственно, каждая претендующая на адекватность современная политологическая модель с необходимостью должна включать в себя описание подобных феноменов.

В качестве же последнего штриха к нашим рассуждениям остается добавить следующее: одна из ранних книг Александра Дугина (опубликованная в 1992 году) называлась "Конспирология", то есть наука о заговорах (в ней обсуждались имеющие хождение на Западе, прежде всего во Франции, разнообразные конспирологические модели всемирной истории в перспективе Конца Света).

Кто Вы, мистер Дугин?

Если до 2000 года философ и геополитик Александр Гельевич Дугин оставался персонажем, "широко известным в узких кругах", то за последние два года он превратился в достаточно "раскрученного" публичного политика. По данным Фонда эффективной политики (руководитель Глеб Павловский), упоминаемость Дугина в российских СМИ в первую половину 2002 года почти на порядок превысила этот показатель для соответствующего периода 2000 года. Дугин часто стал появляться на телеэкране, комментируя текущие политические события, резко вырос поток посвященных ему газетно-журнальных публикаций, интернет-ресурсы Дугина и "Евразии" также отличаются исключительным динамизмом и гибкостью.

Тем не менее для большей части российского политизированного сообщества лидер партии "Евразия" до сих пор остается лишь заумно-болтливым бородачом, завидно плодовитым по книжной части (толстенный учебник "Основы геополитики", например, выходит сейчас четвертым изданием, не говоря уже о десятке других монографий). А имидж этот совершенно неадекватен реальности, тем более в заявленном нами контексте.

Так кто же такой мистер Дугин? Отталкиваясь от доступных биографических данных, воспоминаний бывших соратников и знакомых и, прежде всего, от огромного числа написанных им самим текстов, попробуем набросать портрет этой энигматической личности.

Александр Гельевич родился в 1962 году в Москве, в интеллигентной семье. Отец его был высокопоставленным военным (по некоторым свидетельствам, полковником ГРУ Генштаба), мать – высококвалифицированным медиком, профессором. Закончив среднюю школу, Дугин поступил в Московский авиационный институт, однако был отчислен со второго курса за неуспеваемость (по его словам – за идеологический нонконформизм). В юношеские годы увлекался стихосложением и музицированием (играл в студенческой рок-группе). От того периода сохранился сборник "Песен Ганса Зиверса", воспевающих садизм, декаданс и романтику СС (до недавнего времени был доступен на сайте www.аrctogaia.com).

На грани 80-х годов с Дугиным произошло событие, которое он рассматривает в качестве главной удачи своей жизни – он был принят в круг эзотерической богемы, духовным наставником которого был писатель Юрий Мамлеев (эмигрировавший к тому времени из СССР). Творчество Мамлеева ориентировано на выявление потусторонней реальности, на описание состояний сознания, сопровождающих предельные, непереносимые для нормального человека формы опыта (серийные убийства, наркотическое опьянение, сексуальные извращения, религиозный экстаз). Мамлеев воспринимает видимый, физический мир как тонкую пленку, под которой кипит, кишит и клубится ИНОЕ. Туда и устремлены помыслы героев его текстов.

Туда же были устремлены и мировоззренческие поиски его ближайших друзей – упомянутого выше Гейдара Джемаля (глубокого знатока суфизма, автора книги философских афоризмов "Ориентация – Север") и Евгения Головина (поэта, переводчика, знатока средневековой магии и алхимии, поклонника античной культуры). Эти "великие посвященные" и стали духовными наставниками молодого Дугина. Кроме того, именно под их влиянием он обратился к изучению иностранных языков, знание которых впоследствии сыграет большую роль в его политической карьере.

Огромный интерес в этом кружке вызывали традиционные религиозно-философские концепции (разумеется, эзотерические), в особенности индуистские. Юрий Мамлеев, кстати, в настоящее время читает лекции по индийской философии в МГУ. Мистике каст и космических циклов будет посвящена и первая книга Александра Дугина "Пути Абсолюта", вышедшая в свет в 1991 году. Кроме того, в качестве наиболее адекватной политической реализации Сакральной Традиции в современном мире друзья Мамлеева рассматривали, и не без оснований, гитлеровский фашизм. Дабы обозначить собственную духовную преемственность, московские эзотерики решили восстановить "черный орден СС", рейхсфюрером которого был провозглашен Головин (чтобы почувствовать пряный вкус этой игры, достаточно вспомнить, что во главе государства тогда находился "дорогой Леонид Ильич"). Обращаясь к своим друзьям, он писал:

Верные Рейху и фюреру
Готовьте Вселенский взрыв.
Возродите легенду о Севере,
Древний тевтонский миф...

Так что к началу перестройки Александр Дугин представлял собой молодого человека, достаточно искушенного во всех смыслах. Он испытал многие экстремальные формы опыта – эстетические, интеллектуально-политические, наркотические и эротические. Первой женой его, кстати, была Евгения Дебрянская, ставшая впоследствии главным литературным рупором российских лесбиянок.

Раскрепощение политической жизни в СССР открыло перед членами кружка Мамлеева горизонты практической деятельности. Сначала Дугин, будучи хорошим знакомым Валерии Новодворской, решил поиграть "за демократов", откровенно выступавших с программой разрушения СССР. Затем, по совету Головина, Дугин и Джемаль вступают в общество "Память", возглавляемое Дмитрием Васильевым. Это общество "защиты памятников русской истории и культуры" стало своего рода "маткой" для большинства будущих националистических движений. Например, в 1990 году от него непосредственно отпочковалось знаменитое "Русское национальное единство" (РНЕ) Александра Баркашова, который до того был личным телохранителем Васильева.

В этой среде, достаточно примитивной в интеллектуальном плане, Дугин изначально играл роль идеолога. Членам "Памяти" и РНЕ он читал лекции по метафизике каст, расовой доктрине и "нордической мифологии". Однако для "памятников" и "эрэнешников" теоретик Дугин оказался слишком умным. С ярлыком "жидо-масона" он покинул эту компанию.

Затем ему удалось, пользуясь установленными в эмиграции связями Мамлеева, вступить в контакт с французскими "новыми правыми". Эти группировки, с конца 60-х годов консолидирующиеся вокруг философа и культуролога Алена де Бенуа и возглавляемой им ассоциации ГРЭСЕ, заслуживают особого, по необходимости краткого, описания.

Движение "новых правых" возникло в результате переосмысления праворадикальными кругами Франции, Бельгии, Италии и других европейских стран судьбы классических "старых правых" – итальянских фашистов и немецких нацистов. Сохраняя в неприкосновенности антилиберально-антикоммунистическое ядро фашистской идеологии, "новые правые" подвергли значительной ревизии ее тактическую периферию и радикально обновили имиджевые оболочки.

Как известно, классический "черный проект" включал в себя следующие идеи: 1) представление об иррациональной природе человека и общества (например, эстетика фашизма строится на оживлении архетипических образов (крест, колесо, свастика), то есть прямо апеллирует к самым древним, архаическим пластам коллективной психики); 2) традиционализм (подразумевает мифологическое видение истории, тягу к утраченным корням, стремление возродить так или иначе понимаемое "наследие предков", вернуть "золотой век"); 3) иерархический порядок (элитаризм, жесткое пирамидальное устройство общества, в пределе – кастовое); 4) тоталитаризм (желание восстановить утраченное единство народа путем поглощения личности массой, а гражданского общества – государством); 5) вождизм (классический "фюрер-принцип", то есть сосредоточение всей полноты власти в руках харизматического, "дарованного Богом" вождя); 6) милитаризм (культ агрессии, воспевание войны и армии, пронизанность соответствующим духом и дисциплиной всех сторон о бщественной жизни) и 7) ксенофобию ("боязнь чужака", нетерпимое отношение к людям другой расы, нации или вероисповедания).

Признавая первые три фундаментальные позиции фашизма и идентифицируясь с ними на глубочайшем ("сакральном") уровне Ален де Бенуа и его единомышленники усмотрели резкое противоречие между ними и остальными четырьмя позициями. Это противоречие и стало, с их точки зрения, подлинной причиной исторического краха европейского "восстания против Модерна".

Дело в том, что тоталитаризм со всеми своими производными (вождизмом, милитаризмом и ксенофобией) представляет собой гипертрофию тенденций, свойственных Модерну – эпохе отказа, отступничества от принципов Сакральной Традиции. Именно эти признаки объединяют фашизм с его идеологическим антиподом – коммунизмом, воспевающим "гуманизм" и "прогресс" и представляющим собой радикальную форму богоборчества.

Пытаясь переиграть Модерн по правилам, навязанным самим Модерном, "старые правые" были рано или поздно, самой логикой применяемых средств борьбы (технико-технологическая модернизация, использование политической энергии масс, унифицированная пропаганда и стремление к мировому господству в форме "германизации"), обречены на поражение.

С точки зрения друзей Алена де Бенуа, только решительный отказ от модернистских наслоений, нарушающих чистоту фундаментальных принципов "сакральной политики", может способствовать Великому и Спасительному Повороту вспять "от последствий катастрофы 1789 года" (радикальным следствием которой был и 1917 год). Соответственно, собственную идеологию европейские "новые правые" определяют как антитоталитарный фашизм.

В рамках стратегии, вытекающей из этих философско-исторических принципов, становятся допустимыми и даже неизбежными самые причудливые политические альянсы.

Например, еще в 70-е годы интеллектуалы из круга ГРЭСЕ выступили с идеей парадоксального синтеза ультраправых (неонаци, бритоголовых и неоязычников) и ультралевых (анархистов, троцкистов и маоистов), общим идеологическим знаменателем для которых являлось радикальное неприятие СИСТЕМЫ, то есть стабильной, нормально функционирующей, рутинной социальности (как буржуазной, так и социалистической). Прямым же следствием этого синтеза стал подрывающий СИСТЕМУ право-левый терроризм, захлестнувший в те годы Европу (в этой связи можно вспомнить "красные" и "черные" бригады в Италии, "военно-спортивную группу Хоффмана" и "банду Баадера-Майнхоф" в Германии и проч.).

Далее, "новые правые" резко выступили против присущих "старым правым" (ярким представителем которых уже тогда был Жан-Мари Ле Пен) презрения и враждебности к представителям других наций, рас и конфессий. С точки зрения Алена де Бенуа, народы "третьего мира" являются естественными союзниками европейских традиционалистов в их борьбе против современного Запада и СССР, являющихся носителями ценностей Модерна (эти идеи он подробно развил в своей работе "Европа, Третий мир – одна борьба"). Подобный подход, кстати говоря, также был реализован на практике. По мнению ряда политологов, именно в кругах французских "новых правых" шлифовались идеи имама Хомейни, возглавившего исламскую революцию в Иране.

Так что экзотические идеи "консервативной революции", "антикапиталистического право-левого синтеза" и "антизападнического альянса с представителями ислама и других традиционных конфессий", озвученные Александром Гельевичем Дугиным в России в начале 90-х годов и ставшие идеологическим шоком для местной политизированной общественности (воспитанной на марксизме-ленинизме и в "великой борьбе" Ельцина с Горбачевым), были, в некотором смысле, лишь грамотно разрекламированным импортным продуктом...

(Часть вторая)

За кулисами оппозиции

Первую часть статьи мы завершили кратким обзором политических взглядов французских "новых правых", взявших на себя труд интеллектуального окормления Александра Дугина – своего нового и перспективного последователя из СССР. Теперь же, прежде чем совершить погружение в мир дугинских идей, следует обозначить ряд персонажей, структур и печатных органов, которые в "эпоху Ельцина" приняли участие (по самым различным мотивам и не исключая полного непонимания конечных целей Дугина) во внедрении в российскую политическую жизнь фашистских идей и концепций. Это необходимо сделать хотя бы для того, чтобы почувствовать тот масштаб, который дугинская "игра в бисер" приняла в условиях национальной катастрофы 1991–1993 годов.

Один мой друг, характеризуя ситуацию, сложившуюся тогда в стране, сказал: "Все сошли с ума". Действительно, кто только не копошился на политическом пустыре, образовавшемся после демонтажа КПСС, – и многочисленные группировки демократов, и не уступавшие им по числу кружки "красных", и сионисты, и монархисты, и русские националисты всех типов, и фундаменталисты всех конфессий. Идеологический хаос был характерным состоянием умов на всех уровнях.

Например, отец этого моего друга (кстати, грамотный инженер и русский по национальности) любил в те годы серьезно порассуждать в таком духе: "Все русские по природе своей очень ленивы, не хотят работать. Сколько их ни перевоспитывай, все равно ничего не получится. Значит, надо их всех как-то истребить, а сюда переселить голландцев. Они пророют каналы, всю землю обработают, поставят ветряные мельницы, маки посадят. Будет не страна, а рай земной". Такой вот поворот мысли...

Так что разрыв с советским прошлым, отказ от прежних ценностей, утрата социальных ориентиров, перманентное состояние стресса и, как следствие, резкое снижение критической способности в начале 90-х годов сформировали в российском обществе специфическую, психологически нездоровую атмосферу, в которой Дугин и его друзья сумели наладить пропаганду своих идей. Ставка была сделана на представителей патриотических сил, вставших в непримиримую оппозицию к курсу Ельцина.

Итак, Дугин, уже имевший репутацию "крутого философа", становится постоянным автором наиболее влиятельной в национал-коммунистических кругах газеты "День" (впоследствии переименована в "Завтра"). В этом издании он из номера в номер публикует свои филиппики против демократов, американцев и глобалистов. Кстати, тогда же в "Дне" регулярно печатался и "видный исламский политик" Гейдар Джемаль (ставший к тому времени одним из лидеров Исламской партии возрождения).

Затем для московской патриотической элиты Дугин налаживает связи с европейскими "братскими партиями и движениями". В рабочие контакты с Жаном-Франсуа Тириаром (бельгийским геополитиком, бывшим генералом СС), Аленом де Бенуа и его людьми он вовлекает "патриарха консерваторов" Егора Лигачева, главного редактора "Советской России" Виктора Чикина, "крестных отцов" КПРФ Геннадия Зюганова, Виктора Алксниса и Александра Проханова (главный редактор "Дня") и многих других. Дугин постоянно подчеркивает конструктивность позиции "новых правых" в отношении возрождения России, ибо освобождение всей Европы от "американской гегемонии" (что является заветной мыслью еврофашистов) невозможно без помощи нового, национально ориентированного русского государства.

Далее Дугин, бывший к тому времени руководителем историко-религиозной ассоциации "Арктогея" (Арктогея – это синоним Туле, таинственного острова, существовавшего в древности на месте Северного Ледовитого океана и бывшего прародиной ариев), обзаводится собственными периодическими изданиями. Под его руководством начинают выходить три журнала – "Гипербореец", "Милый ангел" и "Элементы. Евразийское обозрение".

Если первые два издания ограничились, по сути дела, пилотными номерами, то журнал "Элементы" стал со временем культовым атрибутом в праворадикальных, прежде всего молодежных, кругах. Следует отметить, что общая концепция этого журнала была скопирована с одноименного издания французских "новых правых". Весьма показателен был и состав редакционного комитета – он включал коммуниста Алксниса, сербского радикала Калаича, итальянского "философа-моджахеда" Мутти, русского националиста Проханова, бельгийского члена ГРЭСЕ Стойкерса. Как заметил один из английских товарищей Проханова: "Фундаменталисты самых различных народов прекрасно понимают друг друга...".

Так что к 1993 году, когда конфликты в высшем российском руководстве достигли максимальной степени напряжения, фигура Дугина на патриотическом небосклоне практически затмила других идеологов. По этому поводу американский политолог Александр Янов, внимательно следивший за эволюцией российской оппозиции, писал следующее: "В разгар конфронтации между президентом и парламентом выход Дугина (и Баркашова) на передовые позиции в соревновании за доверчивые "патриотические" сердца экспериментально доказывал, что угроза фашистского перерождения оппозиции вполне реальна. В особенности в случае победы перерождавшегося на глазах парламента. В этом случае комбинация фашиста Дугина, в качестве идеологического ментора оппозиции, и фашиста Баркашова, в качестве главаря ее штурмовых отрядов, стала бы попросту неодолимой".

В дни осеннего мятежа и Дугин, и Баркашов со своими людьми находились в здании парламента. И тот и другой вели себя излишне агрессивно и двусмысленно-провокационно. Сразу же после кровавых событий 3–4 октября 1993 года оба ушли в подполье...

Партия-бункер

Впрочем, вынужденный перерыв в деятельности лидера российских "новых правых" длился не слишком долго. Воспользовавшись президентской амнистией, Дугин и другие участники осенних событий возобновили свою политическую активность.

В 1994 году Дугин входит в оргкомитет национал-большевистской партии (НБП), создаваемой писателем Эдуардом Лимоновым. Об этом персонаже несколько слов необходимо сказать отдельно.

Эдуард Савенко ("Лимонов" – литературный псевдоним) в 70-е годы также входил в эзотерический кружок Мамлеева. Эмигрировав из СССР, он издал на Западе несколько эпатажно-порнографических романов, а также установил контакты в среде правых радикалов (в том числе с Ле Пеном и де Бенуа). Вернувшись в Россию в начале 90-х годов, он примкнул к национал-патриотическому движению, стал его трибуном и публицистом. Участвовал в боевых действиях в ряде "горячих точек". Одно время был министром безопасности в теневом кабинете Жириновского.

В книге "Русский экстремизм" (она готовится к печати) Виталий Арсентьев добавляет специфические штрихи к портрету лидеров НБП: "Лимонов – автор всемирно известного бестселлера "Это я, Эдичка", один из апостолов гомосексуалистов всех стран. Дугин – в прошлом богемный сектант эрото-сатанинского направления, практиковавшийся в оргиастических церемониях самодеятельной зеркальной ложи под управлением Гейдара Джемаля и попавший за участие в подобных девиационных действиях в спецпсихбольницу...". Другими словами, союз двух экстремистов – Дугина и Лимонова – был не случаен не только в политическом смысле.

В период 1994–1998 годов НБП разворачивает бурную и крикливую деятельность, пытаясь сформировать в молодежном протестном движении интеллектуализированное радикальное крыло. При этом идеологическая ставка делается на уже знакомый нам "парадоксальный право-левый синтез" (его должно было отражать уже само название партии). Партийным знаменем "нацболов" стало красное полотнище с черными скрещенными серпом и молотом в центре на белом круге (другими словами, оно просто перефразировало партийный флаг НСДАП).

Печатными органами партии становятся журнал "Элементы" и газета "Лимонка". На их страницах Дугин – "Кирилл и Мефодий фашизма", как называл его Лимонов, – разворачивает весь теоретический арсенал национал-большевизма. Среди сквозных тем его статей – геополитика и сакральная география, традиционализм и эсхатология, оккультные корни нацизма и социализма, тантрическая эротика и алхимия. В партийном "бункере" – оборудованном под штаб-квартиру НБП московском подвале, – лекции по всем этим вопросам читал как сам Дугин, так и Гейдар Джемаль.

Однако партию Лимонова, как и любую организацию сектантского типа, постоянно терзали внутренние склоки. Личные отношения лидеров также были весьма неровными. Наконец, сама динамика политических процессов в стране неумолимо фиксировала маргинально-периферийный статус нацболов.

Но если Лимонова по разным причинам такая ситуация в целом устраивала, то амбициозный Дугин с этим согласиться никак не мог. В 1998 году он покидает НБП, заявив, что нацболы – это "неадекватный человеческий материал". Суть же конфликта между Дугиным и рядовыми членами партии была в том, что он препятствовал им пить пиво и играть в шахматы, требуя, чтобы вместо этого они пели церковные гимны и читали его книжки.

Путь наверх

В скором времени Александр Гельевич всплывает в качестве советника по геополитическим вопросам при Геннадии Селезневе. Резко меняются тактические и имиджевые оболочки доктрины Дугина, называемой теперь "научным патриотизмом". Под патронажем "красного спикера" Дугин формирует ряд геополитических экспертно-аналитических центров, выпускает серию научно-практических разработок. В ряду последних ключевым был доклад "Наш путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке", представленный автором мировой финансово-политической элите в 1999 году на Санкт-Петербургском экономическом форуме. Активнейшим образом Дугин участвует и в организации "под Селезнева" политической партии "Россия".

Тогда же на вопрос о Дугине один из ведущих аналитиков администрации президента РФ в личной беседе сказал мне: "А что Дугин? Нормальный парень, интересные книжки пишет...".

Так что деятельность "геополитика из подполья" в конце 90-х годов неожиданно обретает квазисистемную, истеблишментарную окраску (разумеется, вызывая со стороны бывших друзей обвинения в предательстве идеалов, продажности и проч.). Кое-кто из политологов начинает рассуждать о том, "как далеко зашла стабилизация нашей демократии, что даже Дугин остепенился и начал приносить пользу, а экзотические элементы – так они же придают доктрине шарм, интеллектуальную импозантность". И все же, все же...

Все же достаточно взять свежеизданный двухтомник Дугина "Русская вещь", внимательно прочитать материалы, представленные на его интернет-сайте (особенно в разделе "Форум"), сравнить основные программные тезисы партии "Евразия" (к деятельности которой мы перейдем позже) с декларациями НБП и еще более ранними дугинскими текстами, чтобы понять, что и ныне перед нами предстают те же самые идеи, что и десять лет назад, только выражены они в более размытой, смягченной, адаптированной к восприятию обывателя форме. Кроме того, время от времени Дугин "выплескивает душу" в текстах, подобных поздравлению с 2000 годом (напечатанному газетой "Завтра"), где он призывал любыми способами расправиться с либералами – "и кулаками по жирному черепу Егора Гайдара, и межконтинетальными ракетами по Нью-Йорку...".

Так не пора ли внести ясность? Разобраться, корректно и последовательно, какие же идеи и концепции составляют сокровенное, эзотерическое, "жесткое ядро" доктрины Дугина? Кто выступал в качестве его подлинных вдохновителей и учителей? На наш взгляд, сделать это крайне необходимо не только в преддверии грядущих думских выборов. Актуальность этой задачи измеряется гораздо большей ставкой – цивилизационным местом России в будущей глобальной системе.

Методологическая ремарка

Многие специалисты, бравшиеся за исследование дугинских теорий, приходили к выводу, что искать в них какое-либо единство или внутреннюю логику попросту бессмысленно – слишком пестр и противоречив набор идеологем, которые Дугин транслировал в разное время на разные аудитории (как сказал Лимонов, "чего спрашивать с Дугина, он же сказочник"). Более того, кое-кто полагает, что вообще все дугинское мифотворчество можно понять, только исходя из колебаний внешнеполитической конъюнктуры (Новодворская сказала однажды, что "Дугина просто содержат несколько старых европейских фашистов").

На наш взгляд, обе эти позиции упрощают ситуацию. Эклектичность и конъюнктурность дугинизму, безусловно, свойственны, но также ему присуща и определенная внутренняя целостность и системность.

В любом случае, приступая к анализу доктрины Дугина, следует иметь в виду иерархическую сложность ее устройства. В отличие от большинства современных политических идеологий, для которых характерна открытая, "одномерная" структура (прозрачность терминологии и формулировок, рационализм, демократичность, расчет на восприятие непосвященного), доктрина Дугина изначально создавалась как закрытая, "многомерная" структура (намеренно усложненный язык, мистицизм, элитарность, апелляция к Посвященным). Можно сказать, что она организована как матрешка – знакомство с очередным идеологическим слоем открывает под ним следующий, мало похожий на предыдущий, но связанный с ним единством общего замысла.

Руководствуясь этими соображениями, мы и будем продвигаться от внешних, профанических, периферийных оболочек дугинизма к его редко афишируемому в последнее время сокровенному, эзотерическому ядру. При этом опорой нам будут служить многочисленные тексты, как самого Дугина, так и персонажей из его "философского пантеона".

Море против Суши

Итак, геополитика. С легкой руки Дугина и его учеников описание международных реалий сквозь призму географических категорий (запад – восток, океан – материк, атлантизм – континентализм и проч.) в последние годы стало у нас модным, просто-таки повальным увлечением в кругах политизированной общественности. Именно геополитика образует самый внешний, наиболее привлекательный для неофитов круг дугинской доктрины.

Ссылаясь на своих западных предшественников, Дугин так определяет суть геополитического подхода к истории: "Геополитика в ее изначальной формулировке у Ратцеля, Челлена и Макиндера (а позже у Хаусхофера и русских евразийцев) отталкивалась как раз от особенностей различных типов цивилизаций и государств в зависимости от их географического расположения. Геополитика зафиксировала факт фундаментальной разницы между "островными" и "континентальными" державами, между "западной", "прогрессивной" цивилизацией и "восточной", "деспотической" и "архаической" культурной формой. Геополитики фиксируют принципиальное различие государственного, культурного и индустриального развития регионов Востока и регионов Запада в последние века".

"Восток – Запад", "Суша – Море" – эти бинарные оппозиции и служат ключом к дугинской версии геополитики. Противостояние "морского Запада" и "сухопутного Востока" образует подлинный нерв всемирной истории, где отдельные цивилизации, народы и государства служат лишь их проекциями или временными воплощениями.

Эту мысль Дугин конкретизирует следующим образом ("Наш путь", 1999): "В истории цивилизации Суши имели различные формы – от Спарты и Рима до Константинополя и Третьего Рима – Москвы. По мере исторического развития цивилизации Суши тяготели к тому, чтобы приблизиться к географическим очертаниям Евразийского материка. Россия самой географией поставлена в центр континентального массива и не имеет иной перспективы как служить осью консолидации всех держав, цивилизаций и культур, имеющих континентальный, сухопутный, евразийский характер. Геополитическая наука противопоставляет цивилизации Суши иную, оппозиционную цивилизацию – цивилизацию Моря, ведущую свою морскую историю от Карфагена, Венеции, Голландии, Великобритании к США и "Северо-атлантическому альянсу". Географическая предопределенность привела к тому, что оплотом цивилизации Моря стал Мировой Остров, США, увенчавший своим "морским могуществом" англосаксонскую миссию Великобритании, чью эстафету США постепенно перехватили. Тождественност ь России и континентальной цивилизации Суши в геополитической модели мира делает ее заведомо обреченной на цивилизационное противостояние с геополитическим лагерем морского могущества. Это геополитическое противостояние фрагментарно прослеживается с самых ранних периодов русской истории и достигает своего апогея в романовской России, жесткой соперницы Англии в позиционной борьбе за проливы, и особенно в "холодной войне" между СССР и США. География, геополитика детерминируют русскую историю. География – судьба России".

Следовательно, возможности выбора нет и все рассуждения о "вхождении в мировую цивилизацию", о присоединении России и других стран СНГ к "сообществу развитых демократий", то есть к глобальному Западу, это либо результат наивного ("донаучного") заблуждения, либо злонамеренная провокация "атлантистской агентуры". Дугинские "Запад" и "Восток" являются глобальными цивилизационными полюсами, они абсолютно противоположны друг другу по всем параметрам – религиозным, идеологическим, политическим, экономическим, социально-психологическим и культурным.

Вот как в одном из ранних текстов ("От сакральной географии к геополитке", 1993) Дугин характеризует Запад: "Запад является центром "материального" и "технологического" развития. На культурно-идеологическом уровне в нем преобладают "либерально-демократические" тенденции, индивидуалистическое и гуманистическое мировоззрение. На экономическом уровне приоритет отдается торговле и технической модернизации. Именно на Западе впервые появились теории "прогресса", "эволюции", "поступательного развития истории", совершенно чуждые традиционному миру Востока (и тем периодам истории Запада, когда и на нем существовала полноценная сакральная традиция, как, в частности, это имело место в Средневековье). Принуждение на социальном уровне на Западе приобретало чисто экономический характер, а закон Идеи и Силы постепенно сменялся законом Денег. Постепенно специфика "идеологии Запада" отлилась в формулу "идеология прав человека", которая стала доминирующим принципом самого западного региона планеты – Северной Америки, и в первую очередь США (до недавних пор на дугинском сайте висел забавный баннер – "Здесь вы можете отказаться от прав человека". – Авт.). На индустриальном уровне этой идеологии соответствовала идея "развитых стран", а на экономическом уровне – концепция "свободного рынка", "экономического либерализма". Вся совокупность этих характеристик, с добавлением чисто военного, стратегического объединения разных секторов цивилизации Запада, определяется сегодня понятием "атлантизм". В этом "атлантистском" типе нашла свое наиболее чистое воплощение формула "геополитического Запада".

В той же статье Восток получает следующее описание: "Геополитический Восток представляет собой прямую противоположность геополитическому Западу. Вместо модернизации экономики на нем преобладают традиционные, архаические формы производства, корпоративного, цехового типа. Вместо экономического принуждения государство пользуется чаще всего "нравственным" или просто физическим принуждением (закон Идеи и закон Силы). Вместо "демократии" и "прав человека" Восток тяготеет к тоталитаризму, социализму и авторитаризму, то есть к различным типам социальных режимов, единых лишь в том, что в центре их систем стоит не "индивидуум", "человек" со своими "правами" и своими сугубо "индивидуальными ценностями", но нечто внеиндивидуальное, внечеловеческое – будь-то "общество", "нация", "народ", "идея", "мировоззрение", "религия", "культ вождя" и т. д. В этом проявляются "пессимизм", "созерцательность", "фатализм" и "приверженность традиции", свойственные Востоку. Западной либеральной демократии Восток противоп оставлял самые различные типы нелиберальных, неиндивидуалистических обществ – от авторитарных монархий, до теократии и социализма. Причем с чисто типологической, геополитической точки зрения, политическая специфика того или иного режима была вторичной по сравнению с качественным делением на "западный" ("индивидуалистически-торговый") строй и на строй "восточный" ("внеиндивидуалистически-силовой")".

Так что и помимо чисто географического детерминизма, так сказать, с "высшей точки зрения", России и ее геополитическим спутникам следует отбросить навязанную гнилым Западом "правозащитную риторику" и "игру в демократию", следует отказаться от соблазнов "общества потребления" и "научно-технического прогресса". Всем бывшим республикам СССР необходимо осознать себя частью глобального Востока и вернуться к спасительным принципам Сакральной Традиции. Ибо, как говорит Дугин: "Сакральная география утверждает однозначно закон "качественного пространства", в котором Восток представляет собой символический "онтологический Плюс", а Запад – "онтологический Минус". Согласно китайской традиции, Восток – это ян, мужской, световой, солнечный принцип, а Запад – это инь, женский, темный, лунный принцип".

(Часть третья)

Предыдущую часть статьи мы закончили описанием самого поверхностного, периферического, внешнего слоя "доктрины Дугина" – учения о планетарном геополитическом дуализме, то есть о якобы неустранимом системном противоречии между "глобальным Западом" и "глобальным Востоком". Это противоречие, согласно Дугину, развертывается в серии оппозиций "атлантизм – евразийство", "океан – континент", "материальный прогресс – священная традиция", "наука – религия", "демократия – авторитаризм" и проч. и проч. Сами классики западной геополитики, к авторитету которых постоянно апеллирует Дугин, так далеко в своих построениях не шли, оставаясь на уровне военно-стратегических и экономико-географических констатаций.

В контексте наших размышлений нелишне напомнить и то, что в советской исторической литературе геополитику традиционно определяли как "фашистскую лженауку" (генерал Хаусхофер, самый почитаемый дугинистами геополитик, был прямым наставником Гитлера и архитектором нацистской геостратегии).

Продолжим "нисхождение вглубь евразийства" и перейдем к его следующему структурному уровню, к тому, что сам Дугин именует "интегральным традиционализмом".

Традиция

В брошюре "Наш путь" (1999) содержится следующий пассаж (буквально воспроизведенный и в Программе ОПОД "Евразия" в 2001 году): "На религиозном уровне Евразийский Проект России предполагает сохранение и "огласительное" развитие Духа Традиции, новое обращение к религиозным истокам человечества. В таком "возвращении к истокам" заключается расширительно понятая религиозная миссия России. Союз традиционных религий Евразии должен представлять собой геополитическое, культурное соглашение, основанное на соблюдении суверенных прав конфессиональной свободы каждого народа и каждого человека. В Евразии доминируют христианство, ислам, буддизм, индуизм, конфуцианство, даосизм и некоторые локальные архаические культы. Вырождению религиозного элемента на Западе до уровня практического материалистического атеизма, экстравагантным искусственным культам (часто тоталитарным) и "расистским" моделям католико-протестантского фундаментализма, основанного на открытой ненависти к евразийским религиям, Евразия должна противопоставить новый традиционализм, всеобщий солидарный возврат к религиозным корням".

Этот текст чрезвычайно характерен для Дугина, поскольку на протяжении всей своей политической карьеры он пользовался религиозно-метафизической риторикой и, как на высшую инстанцию, постоянно ссылался на Сакральную Традицию (содержание которой, с той или иной степенью полноты, реализуется в традиционных религиозных доктринах). При этом высшим авторитетом современности в вопросах Традиции Дугин и его друзья (Головин, Джемаль и другие) объявили французского философа-эзотерика Рене Генона (1886–1951).

Например, в статье "Пророк Золотого Века" (1991) Дугин писал, что "позиция Генона является образцом той позиции, которую должна занимать традиционная элита, а значит, эта позиция является сущностно необходимой формой проявления Духа в наших условиях, причем Духа, осознанного и распознанного во всей его чистой эссенции". Так что, стремясь прояснить политическую цель дугинских обращений к "традиционным данным", религии, христианству, православию и проч., нам следует обозначить (разумеется, конспективно) некоторые элементы учения французского традиционалиста.

Согласно Генону, физический ("телесный") и психический ("душевный") миры, в которых протекает жизнь обычных людей, являются лишь эманациями, то есть "истечениями", "производными" или "низшими аспектами", более высокого, метафизического ("духовного") уровня реальности. Именно к нему (и к его отношениям с низшими уровнями) относятся "традиционные знания или данные", зафиксированные в религиозных доктринах разных народов (индуизме, буддизме, иудаизме, христианстве, исламе и т. д.).

При всем внешнем (экзотерическом) различии, существующем на уровне догм, символов и ритуалов, между этими традициями существует внутреннее (эзотерическое) единство и родство. Дело в том, что все эти религиозные традиции представляют собой более или менее адекватные "фрагменты" или "остатки" Единой Примордиальной (Предвечной) Традиции, являющейся хранилищем абсолютно полного и точного метафизического знания. Так что, строго говоря, ни одна из существующих ныне религиозных форм не может претендовать на владение Абсолютной Истиной во всей ее полноте. И только "посвященные", принадлежащие к тайным эзотерическим братствам (и вне зависимости от своей конфессиональной принадлежности), могут приблизится к адекватному постижению высших истин Традиции.

К важнейшим составляющим последней относится учение о космических циклах – "циклология". Утверждается, что все аспекты реальности подчиняются закону "вечного возвращения". Подобное представление действительно встречается у многих архаических народов – от гомеровских греков до древних индусов и китайцев. Согласно ему, например, периодически возникают и гибнут физические вселенные и человеческие расы (в оккультном смысле слова – "лемурийцы", "атланты", "гиперборейцы"). При этом в рамках каждого цикла развитие событий происходит в строго установленном направлении – в направлении упадка и деградации.

Соответственно, в "нашем цикле" существования человечества "выстраивается иерархия: Единая Истина – Примордиальная Традиция, Вторичные Истины – отдельные религиозные и традиционные формы, и, наконец, Отрицание Истины – современный мир антитрадиции. Причем временная и логическая последовательность в метафизическом видении человеческого цикла (как и любого цикла вообще) такова: вначале – полнота "райского" состояния, затем – долгий период частичных подъемов и падений, и наконец – полный упадок, "мерзость запустения". На этой логике основаны все метафизические и традиционные сакральные доктрины. И сам факт, что теория деградации Бытия в наше время заменена теорией эволюции, свидетельствует о полном отрицании современным миром основ и принципов мировоззрения, свойственного всем традициям и религиям без исключения". Это описание геноновской "философии истории" принадлежит Дугину.

Далее, со ссылкой на данные индуистской традиции, Генон утверждал, что мы живем в последней фазе последней четверти "нашего человеческого цикла". Иначе говоря, мы пребываем в самом темном периоде истории – в конце Кали-Юги, или "Железного Века", буквально накануне его завершения. В этот период человечество максимально отдаляется от своего духовного истока, от Сакральной Традиции, и отдается во власть негативных сил материи.

Аспектам этого периода человеческой истории посвящена книга Генона "Кризис современного мира" (1927), изданная на русском и прокомментированная Дугиным в 1991 году. Следует отметить, что именно с этой книги началось в 60-е годы увлечение традиционализмом Головина и Джемаля, так что ее по праву можно назвать "подлинным истоком и тайной дугинизма".

Согласно Генону, кризис современного мира носит тотальный характер. Он затрагивает все стороны реальности человеческого плана – духовность, интеллектуальную сферу, мораль, политику, социальную структуру и проч. При этом все "внешние" проявления кризиса (мировые войны, революции, классовая борьба, технические катастрофы и т. п.) являются лишь следствиями "внутренних" причин – отказа от высшей духовности и происходящего вследствие этого фундаментального изменения принципов мышления. Эти процессы, абсолютно неизбежные при всей своей негативности, охватывают весь мир, но их историческим эпицентром является Запад.

Именно Запад порвал связь науки с Сакральной Традицией и, отвратив ученых от исследования духовных реальностей, направил их внимание на материальный мир. Именно на Западе впервые восторжествовали материализм и индивидуализм как социально-философские установки. Именно на Западе произошло прогрессирующее разрушение "нормальной социальной формы" – традиционного кастового общества. Кроме того, в нашу эпоху Запад, руководствуясь лживой, "сугубо современной" идеей прогресса, выступает в качестве агрессивной антитрадиционной силы, несущей разложение и гибель сохранившимся на Востоке традиционным цивилизациям (исламской, индуистской, буддистской, конфуцианской и др.).

Сложившуюся ситуацию Генон резюмирует следующим образом: "В течение последних столетий Западная цивилизация претерпела фундаментальные изменения, гораздо более серьезные, чем все извращения, имевшие место в предшествующие периоды упадка, так как на этот раз вся человеческая деятельность полностью и радикальным образом изменила свою ориентацию и свой сущностный характер". В таких условиях для человека, сохранившего связь с Традицией, остается единственный выбор – встать в радикальную оппозицию к Западу, к "современному миру" со всеми его атрибутами (научно-техническим прогрессом, промышленностью, всеобщим образованием, национальными государствами, политической демократией и проч. и проч.). "Восстание против современного мира" – такую формулу дает этой оппозиции близкий друг и ученик Генона итальянец Юлиус Эвола. Тот же смысл имеют и словосочетания "консервативная революция" и "третий путь".

Консервативная революция

Отрицание Модерна обретает в среде европейских традиционалистов в 20–30-е годы четкую политическую форму. Сам Генон в "Кризисе современного мира" недвусмысленно намекает на свои симпатии к фашистскому движению. Эвола становится неофициальным советником Муссолини и сотрудничает с научными учреждениями СС. Другой почитатель Генона, известный религиевед Мирча Элиаде, активно участвует в деятельности румынской "Железной гвардии" (печально "знаменитой" еврейскими погромами). Так что не без оснований Луи Повельс и Жак Бержье, авторы посвященной оккультным аспектам нацизма книги "Утро магов", писали, что: "Фашизм – это генонизм плюс танковые дивизии". Этот тезис, кстати, неоднократно озвучивал и сам Дугин.

В статье "Консервативная революция" (1991) Дугин формулировал эти идеи предельно откровенно: "Итальянский фашизм в его ранние периоды, а также во время существования Итальянской Социальной Республики на севере Италии (Республика Сало), почти целиком основывался на принципах Консервативной Революции. Но наиболее полным и тотальным воплощением Третьего Пути был германский национал-социализм. В принципе, само словосочетание "национал-социализм" имеет явно "консервативно-революционный" характер, так как подобное объединение правой концепции национализма с левой концепцией социализма в понимании идеологов этой партии и было призвано подчеркнуть то, что речь идет именно о Третьем, ни правом и ни левом, Пути". Десять лет спустя в Программе ОПОД "Евразия" мы находим несколько иную трактовку: "Глубинное охранительство нисколько не противоречит активной социальной динамике, так как объективный ход истории требует постоянной адаптации сущностных идентификационных элементов к меняющимся условиям. Систе ма само собой возникающих новых вызовов требует активного социального творчества, но последний субъект этого творчества, меняясь и трансформируясь, должен сохранить свою высшую идентичность. Такое сочетание охранительного (консервативного) и творческого (революционного) начала определяется как "консервативная революция".

Каков же был тот конечный "социальный идеал", который скрывался за декларациями германских "консервативных революционеров" о величии нации, героизме немецкого труженика, нордическом христианстве и прочих? На этот счет есть весьма авторитетное свидетельство, принадлежащее Герману Раушнингу (бывшему руководителю нацистов г. Данцига).

В личных беседах Гитлер говорил ему буквально следующее: "Я пользуюсь идеей нации по соображениям текущего момента. Но я знаю временную ценность этой идеи. Придет день, когда даже у нас, в Германии, мало останется от того, что мы называем национализмом. Над всем миром встанет всеобщее содружество хозяев и господ... Следует не устранять неравенство между людьми, но усугубить его, поставив непроницаемые барьеры. Какой вид примет будущий социальный строй, я вам скажу, камрад. Будет класс господ и толпа разных членов партии, размещенных строго иерархически. Под ними – анонимная масса, низшие навсегда. Еще ниже – класс побежденных иностранцев, современные рабы. Над всем этим встанет новая аристократия... Но все эти планы не должны быть известны рядовым членам партии".

Итак, конечная политическая цель "традиционализма" обозначена предельно четко – восстановление кастовой, пирамидальной структуры общества. (Которая в классической форме была свойственна древним афро-азиатским деспотиям – от Египта до Индии и Китая.) Наверху социальной пирамиды – интеллектуально-политическая элита ("брахманы"), под ними – военно-административная прослойка ("кшатрии"), еще ниже – простые труженики, производители ("вайшья"), а в подножии пирамиды – покоренные иноземцы, бесправные рабы ("чандала"). Таким образом, Запад возвращается к наследию индо-ариев, к Сакральной Традиции. Вновь, теперь уже навсегда, он отождествляется с Востоком.

Путь господ

Как же обустраивалась, организовывалась "консервативными революционерами" сама верхушка описанной пирамиды, новая нацистская элита? Какие предметы, помимо "технологий власти" (законодательных, судебных, административных и военных), занимали умы тех, кого Генон именовал "подлинной интеллектуальной элитой"? В чем заключался духовный подвиг "тех, кто добровольно принял аскетический, героический стиль рыцарского, жертвенного служения Новому Государству"?

Итак, "третий рейх", по замыслу его архитекторов, должен был стать сложным иерархическим образованием, системой "концентрических кругов". Посреди огромных колониальных пространств (включающих бывшую Россию, страны Азии, Африки, Латинской Америки) должна была разместиться Европа, центром которой мыслилась, естественно, Германия. "Стержнем" последней являлась бы НСДАП, над которой, в свою очередь, возвышались бы СС ("Черный Орден"). Внутри СС должен был находиться и подлинный духовный центр империи – институт "Наследие предков".

Советский исследователь Ефим Черняк писал об этом центре следующее: "В 1935 г. по приказанию Гиммлера в СС был создан отдел под названием "Наследие предков" (Ahnenerbe) во главе с доктором Гансом Робертом Скультетусом. Этот отдел посылал экспедиции в Эфиопию и даже в Тибет на поиски останков "гигантов", являвшихся, согласно вымыслу расистских оккультистов, родоначальниками арийских народов. Для эсэсовцев разных рангов были созданы "орденские замки". Все, что происходило в них, должно было быть окружено непроницаемой тайной. В этих святилищах СС, построенных узниками концлагерей в Вевельсбурге близ Падерборна в Вестфалии, Зонтхофене в Баварии, Фогльзанге в Рейнской области, Кресинзее в Померании, была введена сложная система обрядов, воспроизводящая ритуалы средневековых орденов, дополняющаяся лекциями, которые читали новоявленным "рыцарям" Розенберг, Дарре, Риббентроп, многие другие высшие чины "третьего рейха", псевдоученые адепты расизма и оккультизма (в том числе и упоминавшийся нами Эво ла. – Т. П.)".

Эту специфическую характеристику дополняют Луи Повельс и Жак Бержье, писавшие, что "перечень "научной" тематики Ahnenerbe, объектов тщательных и дорогих работ, поражает здравый рассудок: братство Розы-Креста, символическое значение отказа от арфы в музыке Ульстера, оккультное значение готических башенок, оккультное же значение шляп-цилиндров Итонского университета в Англии... Действуя по заданиям Ahnenerbe, д-р Шеффер привез из Тибета "арийских" лошадей для их научного исследования и "арийских" пчел, собирающих мед особенного свойства. Во время войны Ahnenerbe организовал в концлагерях ужасающие опыты над живыми людьми. Этому институту было предоставлено право "пользоваться всеми возможностями, которые можно извлечь из концлагеря Дахау". [В рамках этой программы] профессор Хирт создал "коллекцию типичных еврейских скелетов", а Зиверс отдал приказ вторгшимся в Россию нацистским армиям собрать коллекцию черепов "еврейских комиссаров".

На Нюрнбергском процессе директор Ahnenerbe, штандартенфюрер СС Вольфрам Зиверс (кстати, тесть Гиммлера) подробно и хладнокровно описывал технологические детали умерщвления, расчленения трупов и консервации тканей тех военнопленных, чьи антропометрические параметры интересовали нацистских медиков.

А теперь посмотрим, что по поводу деятельности Ahnenerbe пишет Дугин ("Консервативная революция", 1991): "В рамках национал-социалистического режима существовал некоторый интеллектуальный оазис, в котором концепции Консервативной Революции продолжали развиваться и исследоваться без каких-либо искажений, неизбежных в других, более массовых, проявлениях режима. Мы имеем в виду организацию Ваффен-СС в ее интеллектуально-научном, а не военно-политическом аспекте. Ваффен-СС и, особенно, научный сектор этой организации "Аненербе", "Наследие предков", разрабатывали ортодоксальные консервативно-революционные проекты. В частности, вместо узконационального германизма внешней пропаганды, СС стояло за единую Европу, разделенную на этнические регионы с неофеодальными центрами, и при этом этническим немцам никакой особой роли не отводилось. Сама эта организация была международной, и в нее входили даже представители "небелых" народов – азиатские и ближневосточные мусульмане, тибетцы, тюрки, арабы и т. д. Геополитические проекты СС ориентировались не столько на экономические, сколько на сакрально-географические реальности, и страны традиционного Востока представляли собой здесь наибольший интерес (вспомним о многочисленных экспедициях эсэсовцев в Гималаи, Тибет, Индию и т. д.). СС воспроизводило определенные стороны средневекового духовного рыцарского Ордена с типичными идеалами преодоления плоти, нестяжательства, дисциплины, медитативной практики..."

Время – назад!

Но было бы ошибкой думать, что "проект Дугина" заканчивается на уровне "второго издания" или формальной реанимации "оккультно-мистического нацизма". (Хотя, как нам кажется, большинство рядовых членов партии "Евразия" не подозревают о существовании даже и этого уровня доктрины.) Дело обстоит сложнее и, как говорится, "круче".

В малотиражной молодежной газете "Кали-Юга" в 1998 году Дугин (тогда еще лидер НБП) опубликовал весьма любопытный текст "5 тезисов о смысле жизни" (впоследствии он включил его в двухтомник "Русская вещь", изданный в 2001 году). Затем, уже после учреждения респектабельной "Евразии", он дал к нему показательный интернет-комментарий: "Ортодоксия Третьего Пути остается теоретически неизменной. Ее практическая неприменимость и серия провалов в реализации – не на уровне результатов, на уровне первых шагов подготовки, и это уже нельзя списать на Систему – заставляет тактически кое-что скорректировать. Причем ортодоксальный Третий Путь не смог собрать минимальной критической массы не только в России, но и в Европе, чему свидетельством полный упадок и вырождение "новых правых". Для меня очень важен маленький текст "5 тезисов о смысле жизни". Если его рассмотреть как метафизическую программу, станет понятно скольжение нового курса. Я всегда утверждал, что слова, даже сказанные просто так, призывают с ущность. Третий Путь в любых формах, как и заклинания Державы, нации, империи и Евразии, обязательно дадут результат".

Процитируем этот текст: "Пора называть вещи своими именами, не обращая внимания на корректность и академизм стиля. Становится ясно, что никто нас-таки и не поймет, и не примет. Следовательно, придавать дискурсу отвлеченный тон не имеет большого смысла. В конце Кали-Юги в шахматы не играют. Каждый должен уяснить себе, чего мы хотим и чего мы хотим лично от вас. Вопрос о смысле жизни. Вполне нормальная проблематика. На переломных эпохах его ставят без усмешки и обиняков". Далее Дугин описывает пять уровней своей задачи: 1) "Необходимо понять ход истории"; 2) "Необходимо поучаствовать в ходе истории"; 3) "Необходимо изменить ход истории"; 4) "Необходимо повернуть ход истории вспять"; 5) "Необходимо остановить ход истории". К последним двум тезисам нам следует присмотреться внимательнее.

Четвертый уровень "смысла жизни" сформулирован следующим образом: "Необычайный подвиг. Тише, здесь начинается разоблачение наших тайных помыслов. Это самая высокая степень изменения хода истории. Если вы обращаете время вспять, значит, вы равнозначны с самой историей, вы ее дубль, человеко-время. Значит, вы внутри, а не вовне. И колесо событий семенит вокруг вас. На это способны только герои и святые. Но кто сказал, что двуногие свиньи терпимы в глазах онтологии? Тот, кто имеет форму человека, должен быть либо человеком, либо он будет наказан... Кто-то низвергнется, кто-то наконец научится парить в регионах огня. Вобрать в себя испущенное семя, затолкать внутрь гортани произнесенное слово... Холокост времени. Топ-модели – онтологические жертвы новых метафизических снайперов. Мертвая Наоми Кэмпбелл в аду крутит мозговой барабан из костей Якубовича. Новое национал-большевистское "Поле Чудес". Влад, он только что был жив... Мы тебя не забудем... Как это не забудем? Со всем этим надо разбиратьс я решительно. Время – назад!"

Уровень пятый и последний Дугиным описан так: "Если мы сумеем обратить ход истории вспять, уже попадем в мир, где все не так, как вчера, как сегодня, как завтра. Будет ли история тогда, когда она обратит свое течение вспять? Можно ли назвать Иордан, в который ступил Спаситель, и который от ужаса перестал течь в привычном направлении, "рекой"? Или застывшие воды Красного Моря, по которому шел Моисей, "морем"? Но субтильная разница остается. В обратном направлении или вообще без направления... Далекая, естественно, перспектива, но не пустой разговор. Обратно или вообще никуда? Начать снова или оставить в таком состоянии? Чтобы быть последовательными, ответим честно: придется остановить, хотя кое-какие могущества так просто с этим не согласятся. Сложная невыносимая драма в статическом зависании, неподвижная динамика колоссального вопроса. Но придется остановить..."

Итак, все сказано. Точки над i расставлены. Цель Дугина и сознательных дугинистов – это "конец истории". Но не в коммунистической или либеральной интерпретации (наподобие Фукуямы), а в духе Генона и Гитлера, в смысле финального уничтожения "современного мира". Какую цену мог бы заплатить сам Дугин за реализацию этой "великой мечты"? Абсолютно любую. При этом мы даже не имеем в виду миллионы жизней "двуногих свиней" или "двуногих бессмыслиц" (это само собой разумеется). Логика политических альянсов Дугина свидетельствует, особенно наглядно в последнее время, что в жертву своей Химере он готов принести и воспеваемые им "по долгу службы" геополитические конструкции – "Великую Россию", "Евразийскую интеграцию", "Континентальный блок", "Антиатлантистский пакт" и все прочее. А что касается простодушных нынешних последователей из "Евразии", то... Что говорить об очередной порции "низкокачественного человеческого материала"?