Явление трайбализма в Казахстане
Умбеталиева Т.Б.

Трайбализм как политический термин на современном этапе был возрожден в 1994 году, хотя его "всплески" как политического феномена происходили на протяжении всего советского периода истории республики.

Современные представления о трайбализме часто носят гиперболизированный характер, ему придается доминирующее положение, прежде всего, при рекрутировании политической элиты страны.

Гипотезой, которую предстоит либо доказать, либо опровергнуть в данной работе является утверждение, что в Казахстане клановые структуры, возникшие на основе определенного комплекса интересов, имеют место, выступая в большей степени в роли лоббирующих групп. В то время как кланы, имеющие родоплеменные связи, - это "редкое и изживающее" себя явления.

Разумеется, тысячелетиями испытанные, отшлифованные многовековым жизненным опытом народа формы социально-экономических связей, игравшие определяющую роль в производстве, распределении, культовых действиях, управлении и т.д., родоплеменные отношения с их идеологией не могли сойти со сцены за несколько лет и даже в течение жизни двух-трех поколений. Но под влиянием внешних и внутренних факторов они трансформировались.

Контент-анализ публикаций в средствах массовой информации, научных работ, посвященных изучению становления, механизмов рекрутирования и структуры политической элиты республики, а также материалов круглых столов и конференций, позволяют сделать вывод об отсутствии точного определения понятия "трайбализм" среди казахстанской общественности.

Теоретические исследования, частично описывающие данное явление, демонстрируют отсутствие ясности в определении этой дефиниции, каждый исследователь вкладывает в нее различную смысловую нагрузку.

Так, одни авторы трайбализм рассматривают как использование родоплеменных институтов в политических интересах. Другая когорта считает, что трайбализм - это механизм рекрутирования кадров по клановому признаку, который ярко проявляется в ходе избирательных кампаний. При этом клановость рассматривается как внутренняя расчлененность государственного аппарата на организованные группы влияния. Проводится следующая классификация: родовая, посткоммунистическо-партийная и финансово-промышленная [1].

Исходя из этого, можно заключить, что термин "трайбализм" в своем роде носит собирательный характер. Под ним подразумевают, в основном, дифференциацию общества по родоплеменным и кровнородственным признакам, а также по группам интересов с целью достижения определенного положения.

Таким образом, реальность "трайбализма" никем не отрицается. Однако несмотря на широкий резонанс, этот казахстанский феномен до настоящего времени так и не получил целостного и системного исследования.

На этот актуальный для современной общественной жизни республики вопрос, можно с большой степенью точно ответить, лишь разобравшись в причинах возникновения, функциях и принципах трайбализма, в причинах, сущности и последствиях процессов эволюционного, а иногда революционного изменения общественного устройства.

Но в свою очередь отсутствие социологических опросов, генеалогических исследований, данных по жузовому, родоплеменному раскладу на современном этапе затрудняют анализ. Поэтому отдельные выводы данного аналитического доклада являются спорными, и не окончательными.

Определение трайбализма

В западной политологической и социологической науках проблема "трайбализма" является довольно исследованной. Однако это не означает, что методология и методы изучения, предложенные европейскими учеными, применимы для определения сущности этого феномена в нашей республике.

В соответствии с этим, прежде всего, определимся с понятием и методом анализа данного феномена. Рассмотрим имеющиеся интерпретации. Трайбализм (английское tribalism, от латинского tribus - племя) - это идеология родо-племенного обособления (сепаратизма), стремившаяся законсервировать отжившие атрибуты первобытно-родового строя (обычаи, первобытные верования, племенные языки, структуру племенного самоуправления и др.) [2].

В этой связи разрушителем трайбалистских устремлений называется консолидация племен в этнополитическую народность и их вхождение в государственные образования. Исследователи утверждают, что в прошлом важнейшую роль в борьбе с ним сыграли монотеистические религии - иудаизм, христианство, ислам.

Наряду с этим следует выделить определение трайбализма, характеризующее африканский вариант, который трактует его как приверженность к культурно-бытовой, культовой и общественно-политической племенной обособленности, чаще проявляющаяся в межплеменной вражде [3].

Практика трайбализма заключается в предоставлении привилегий выходцам из одной этнической группе (при подборе кадров в государственном аппарате) и соответственно дискриминации остальных. Трайбализм фактически сводит на нет принцип равноправия граждан и провоцирует гражданские войны, например, в Руанде, Сомали, Либерии.

Существует и такое определение, в котором термин "трайбализм" объясняется как проявление родоплеменного патриотизма [4].

По нашему мнению, для выяснения сути этого сложного функционирующего организма следует выделить его аспекты - политический, социальный, историко-культурный. Ведь это многосоставное явление, и однозначно охарактеризовать его невозможно. Кроме того, структурирование в дальнейшем позволит выявить не только степень влияния каждого из них на процессы, происходящие в общественной жизни, но и определить доминирующего.

Кроме того, выявление влияния родоплеменных отношений на сферу властных структур позволит ответить на вопрос о наличии трайбализма в республике, а также о формах его проявления.

Таким образом, с нашей точки зрения, суть трайбализма заключается в переплетении родоплеменной структурированности общества с функционированием государственного аппарата.

Под политическим трайбализмом мы понимаем явления, представляющие собой проникновение организованных групп, сформированных по родоплеменному признаку в систему государственной власти, и оказывающие влияние, как на государственную, так и на региональную политику.

Для трайбалистских отношений характерно то, что эти группы практически не связаны ответными обязательствами перед государством. Кроме того, следует определить грань, которая отделяет клановость, организованную на основе родоплеменного деления, от сформированных групп интересов по экономическим, корпоративным принципам, и представлений этих различных интересов на политическом уровне.

В этой связи трайбализм - это не что иное, как использование племенных представлений в политической жизни, включая борьбу элит. Как известно, в кочевом обществе казахов система властного доминирования базировалась на принципе генеалогического родства, происходившего из традиционных представлений номадов о праве первородства и старшинства. Система генеалогического родства, выполнявшая идеологическую функцию в кочевом обществе, служила основным инструментом регулирования социальных отношений. При этом важную роль в социально-правовом ранжировании кочевого населения играли исторически сложившиеся понятия "старших" и "младших" племен. Исходя из данных критериев статусности, структура политической организации казахов строилась в виде генеалогической иерархии родов и племен. Сильные (старшие) роды и племена выступали здесь в качестве ядра казахских военно-потестарных объединений. Вокруг них интегрировались менее сильные (младшие) племена и рода, и на этой основе складывались государственные образования. Из генеа логического критерия социальных статусов различных потестарно-политических групп казахов проистекала и система статусного ранжирования разного рода субъектов властных отношений. Поэтому степень влияния иерархии родов и племен на процесс принятия решений во властных структурах зависит от наследия институтов прошлого и политических калькуляций настоящего. В то время как само знание генеалогии не является атрибутом трайбализма [5].

Историко-культурный трайбализм - это сохранение принципов действия институтов прошлого, созданные на основе родового деления, на современном этапе.

Социальный трайбализм - это тип участия определенных групп на основе генеалогических связей для оказания социальной поддержки членам рода через существующие институты взаимопомощи. Род становится важнейшим социальным актором, основанным на чувствах родственной связанности, представляет собой некую корпорацию, внутри которой происходит тесное и регулярное общение на основе установленных ритуалов. В его основе лежит баланс рода и нации. Таким образом, казах всегда интегрирован в малую родовую общину.

Под "трайбом" понимается малая группа людей, объединенных родовой или территориальной общностью происхождения. Связи и конфликты внутри трайба или между трайбами непосредственно затрагивают определенный слой людей, располагающих доступом к власти, материальным ценностям. Для большинства же слоев внутритрайбовые связи стали способом выживания и адаптации к современным условиям.

Историко-культурные корни трайбализма в Казахстане

В прошлом казахское общество представляло собой кочевое и полукочевое хозяйство, где старые родовые порядки долго сохранялись в новых общественных структурах в качестве родственных связей.

Пастбищно-кочевая община формировалась из совокупности патрономий. В ее основе лежал производственный, территориальный признак, но характерная черта кочевых и полукочевых общин состояла в консерватизме родовых институтов и их сильном влиянии на принципы объединения семьи.

Структуру общественного устройства того времени можно представить следующим образом: род; племя: союз племен - жузы. Первоначальное содержание рода с развитием государственности претерпело изменение. Некогда представлявший универсальную ячейку, в которой производственные отношения совпадали и теснейшим образом переплетались с кровнородственными связями, род постепенно уступал место образованию, формировавшейся не по родству, а по территориально-производственному принципу.

Стремление членов крупных родов к собственной территории и государственной организации сочеталось с укреплением родоплеменного сознания, обеспечивавшее в свою очередь обратную связь - устойчивое существование рода, племени, жуза.

В результате этой естественной интеграции возникли такие крупные территориальные конфедерации - жузы, служившие важной ступенью общественного устройства. Политическими чертами, отличающих три жуза друг от друга, являются собственная территория, имя, диалект и т.д. На протяжении значительного времени населением хорошо осознавалось и поддерживалось теснейшая связь между территорией и родами, которые заселили и хозяйственно освоили эту территорию.

Они выступали политически субординированными, синхронно сосуществующими, рядоположенными геополитическими образованиями. Устойчивые зоны кочевания, не превышавшие 1000-1700 км, ограничивали круг всевозможных связей между родами и племенами. Вследствие которого дробилась естественно-географическая зона обитания и кочевания. Отсутствие в бескрайней степи развитых современных коммуникаций и разделения труда наложили своеобразный языковый и культурно-исторический (обрядовый) отпечаток на все три жуза, которые к тому же имели разных соседей на юге, севере и западе. Вместе с тем, на внутриэтническую жизнь казахов степени оказывало влияние родоплеменная структура [6].

Во властной вертикали связи между различными ее элементами носили не жестко-институциональный, а персонифицированный и либеральный характер. Стабильность и устойчивость высшей власти придавали согласованность "интересов хана с интересами и стимулами взаимодействовавших с ним влиятельных персон (султанов, старшин, биев, батыров), которые со своей стороны, являлись выразителями групповых интересов и потребностей, стоявших за ними генеалогических кланов.

И эта система успешно функционировала, поддерживала общий порядок в степи, но была несовершенна, так как не позволяла обеспечивать концентрацию сил для решения общегосударственных задач, например, для отражения внешних нашествий.

Нередко вмешательство извне оказывали существенное влияние не только на сохранение родоплеменного деления, но и углубление этого процесса.

Так, при завоеваниях Чингисхана деление на улысы было произведено с учетом родоплеменной структуры местного населения, и это являлось немаловажным фактором, способствовавшим закреплению ее на долгие годы. Монгольская традиция управления сохранилась только в казахской степи вплоть до момента присоединения Казахстана к России, и опиралась на легитимность власти представителей семьи Чингисхана. Безусловно, монгольское нашествие существенно задержало поступательный процесс, но оно не могло остановить его.

На традиционном укладе кочевого общества также отразилось присоединение Казахстана к Российской империи, которое шло неравномерно. Первыми присоединился Младший жуз, затем Средний жуз. И последними в состав империи вошел Старший жуз. Следует обратить внимание на тот факт, что временная разница во вхождении в состав Российской империи составляет около 120 лет.

В определенном роде данный факт может объяснить традиционность южных областей республики. Однако надо сказать, что, как и в Младшем, так и Среднем жузах встречаются определенные "островки" традиционализма. Как утверждают историки, российское вхождение носило форму "вил", соответственно между "зубьями" которой оставались не тронутыми казахские аулы с традиционным укладом.

Российская администрация на протяжении всего ХIХ в. пыталась найти организационную форму, которая могла бы облегчить управление казахским обществом и адаптировать его к общероссийским законам. Предпринимаемые попытки формализации традиционной жизни казахской степи, самая серьезная из которых была предпринята в рамках так называемого "Временного уложения 1868 г.", постепенно приводили к отмиранию некоторых старых традиций.

Дальнейшая трансформация национального сознания наблюдалась в 20-40-х годах ХХ века. В этот период произошло радикальное сокращение функций родоплеменных единиц.

Массовые репрессии населения привели к уничтожению целых социальных групп и слоев. Особенно пострадали представители казахской интеллигенции. Образование правительства "Алаш Орды" доказывает факт восстановления казахской государственности, несомненное и бесспорное доминирование национальной идеи над родоплеменной. Однако патриархально-родовые и племенные отношения продолжали существовать, воспроизводиться и трансформироваться.

Существует мнение, что именно позитивные стороны родоплеменных отношений способствовали сохранению казахов как нации во время голода 1919-1921 гг., искусственного голода 1932-1933 гг., унесшего жизни несколько миллионов человек в условиях проведения насильственной политики оседлости и коллективизации [7].

Физическое истребление в годы репрессии тончайшего слоя потомственной интеллигенции прервало духовно-генетическую преемственность поколений интеллектуалов. Вследствие этого, дальнейшее воспроизводство интеллигенции происходило только лишь из сельской местности, так как в условиях поощряемости властями политики русификации только аул оставался единственным хранителем национального самосознания.

Наиболее активно модификация родоплеменных отношений происходила в послевоенное время. Однако родоплеменные традиции показали свою живучесть и устойчивость в любых условиях, но особенно кризисных.

Род служил важнейшим институтом сохранения и передачи традиций. Традиции рода являлись наиболее устойчивыми в сознании человека, так как сам уклад жизни не позволял ему жить иначе как в коллективе, сообществе, отсюда и поразительная живучесть обычаев и обрядов, норм и предписания рода, сохранившихся по сей день.

Знание своего рода, племени, своих предков в семи поколениях являлось для каждого казаха обязательным условием осознания своей родовой идентичности, а через это и трансляции традиций своего народа. Функцию трансляции культуры, прежде всего, выполняло повторение. Однако повторение возможно только в том случае, когда содержание передаваемого знания наделено смыслом и потому оно запоминаемо.

У казахов же на протяжении всего культурно-исторического развития выработалось своеобразное образно-эмоциональное восприятие мира, в основе которой лежали устные способы передачи традиций. В результате формировалась аудиальная (слуховая) система восприятия, благодаря которой обычаи и обряды, в силу своей лаконичности и запоминаемости, эффективно выполняли роль механизма хранения и передачи информации.

В этой связи обрядово-ритуальная сторона жизни коллектива рассматривалась не как дополнительное средство для достижения поставленных целей, а как обязательное условие сохранения и последующей трансляции традиции.

Поэтому четкое соблюдение и повторение, как традиций предков, так и ритуальной обрядности являлось залогом нормального течения рода, выступающий локальной ячейкой. Тем самым человек, воспитываемый в рамках системы ценностей, присущих образу жизни локального общества, где культурный фонд общества невелик, к определенному возрасту успевал освоить весь комплекс знаний и навыков, что позволяло ему чувствовать себя уверенно, а выполнение норм общежития, традиций, обрядов гарантировало надежность его существования. Вследствие этого жизнедеятельность этноса находилось под защитой двух систем - биологической (родная природа) и внебиологической (культура), которые создавали для членов социума двойную поддержку [8].

Потому при переходе от традиционных обществ с их привязанностью индивида к роду, общине к современному обществу, когда резко возрастает степень свободы личности, человек, несмотря на то, что получает простор для личной инициативы, теряет былую защищенность. Поэтому ситуация, когда традиционное общество проходит период модернизации, сама по себе мучительно трудна.

Как демонстрирует история при полном отвержении и подавлении традиционных укладов процесс модернизации может замедлиться и даже пойти вспять, как это случилось в 1978 году в Иране [9].

Поэтому трайбализм - это историческое и культурное явление. Оно не сводимо к иерархии господствующих и подчиненных племен, известной в истории, и бессмысленно говорить о трайбализме у монголов при Чингисхане или в казахских ханствах, поскольку вся общественная структура была основана на родоплеменном делении, племенной фактор был самодавлеющей, не нуждающийся в формах и органах современного нам государства.

Проявление трайбализма в Казахстане в современный период

Усиление кланово-трайбалистских отношений в республике началось на рубеже 80-х г. в связи с подъемом национального самосознания и кратковременного ренессанса традиционной культуры. Наряду с идеализацией прошлого, в сознании казахов происходит "естественный отбор" только тех традиций, выполнявшие так или иначе охранительную роль. Вместе с тем всплывают устойчивые институциональные механизмы и формы проявления социальной памяти, созданные кочевым обществом на протяжении веков и ярко воплощенные в родовых отношениях.

Насаждаемые сверху новации, не имеющие под собой реальной основы в базовом сознании общества, могут создать вакуум, который будет стремительно заполняться традицией, как более привычная и понятная для общества. Но вместе с тем придание решающего значения традициям также не способствует успеху модернизации.

В настоящее время духовная культура казахов сохранила в себе черты традиционности. Как показывают исследования, современная политическая система республики является более демократичной и модернизированной в сравнении с тоталитарной политической системой недавнего прошлого. Однако политическая культура Казахстана эволюционирует в обратном направлении, характерном для традиционного общества.

Причина, возможно, заключается в том, что новая культура не представляет целостную систему, каковой является традиционная, транслирующая на индивида опыт предшествующих поколений и, следовательно, программу жизнедеятельности. Вследствие чего в сознании общества вообще, и в политическом сознании, в частности, возобладали инверсионные тенденции.

Таким образом, можно заключить, что в начале 90-х годов произошла культурная реабилитация и легализация казахского трайбализма, которые создавали благоприятные условия для усиления казахских клановых элит.

Ощутимое преобладание в верхних эшелонах власти лиц титульной нации не только привело к слому прежних установок, но и кардинально поменяло ориентацию новой элитной когорты, опосредованные происхождением и национальной принадлежностью. А так как население любой страны перенимает в основном ту культуру, которая проповедуется или которой придерживается элита, то налицо взаимовлияние "верхов" и "низов", в результате чего на каждом последующем витке усиливается соответствующая традиция.

Тем самым для казахстанского общество, как и для любого транзитного общества, характерно превращение действующих политических институтов на любом уровне в орудие оживления традиций.

Кроме того, в этот период наблюдается тенденция доминирования в составе казахстанской элиты представителей коренной нации, которая в своем роде способствовала усилению внутренней дифференциации по родоплеменной принадлежности. Влияние оказывало преобладание в политической элите выходцев из сельской местности, являвшаяся в своем роде резервуаром сохранения традиционной культуры. Именно сельская глубинка стала после обретения независимости творческим вдохновителем казахской идентичности.

Основной причиной сложившейся ситуации выступает цикличность культурно-воспроизводственного процесса, которая в силу исторических обстоятельств осуществлялась не естественно-эволюционным путем, а односторонне регулировалась государством. Эти условия впоследствии могут породить проблемы в формировании общенационального духа, отражающего потребности казахского народа.

Особую актуальность получает смена политических ориентиров, так как именно в это время препятствием для экономического развития являются политические барьеры, обычно имеющие вид политических традиций или представляющиеся таковыми людьми. Стало быть, политические традиции воспринимают политику как средство приобретения материальных благ.

Таким образом, исходя из вышесказанного, можно сделать следующие выводы. Трайбализм - это очень сложное и многосоставное явление. Главный интерес к данной проблеме обусловлен возможностью влияния кланов, сформированных на основе родоплеменного и жузового делений, на процесс принятия политических решений.

Актуализация данной проблемы вызвана следующими причинами:
1. Трайбализм в Казахстане имеет историко-культурные корни. Он являлся основой властной вертикали в кочевом обществе.
2. Устойчивость родоплеменной структурированности в некотором роде обусловлена искусственным, революционным вмешательством в естественно-эволюционный путь развития казахского общества.
3. Культурной реабилитацией традиционных принципов существования кочевого социума. Уровень политической культуры основной массы населения страны способствует существованию и поддержанию родоплеменной структуры.
4. В связи с ухудшением социально-экономического положения сельских населенных пунктов, родовые отношения становились способом социальной, вертикальной мобильности и стратификации.

Роль трайбализма в процессе элитообразования

Для политологического анализа феномена трайбализма используем системный метод исследования, который предполагает исследование взаимодействия основных элементов системы - внешней и внутренней среды /10/.

Внутреннюю среду составляют такие факторы, как: а) историческое наследие общества, географические ресурсы, социальную и экономическую организацию, идеологию, системы ценностей, политический стиль; б) структурированность общества по определенным интересам.

Во внешнюю среду входят политические, социальные и экономические условия, а также режим власти в государстве. Взаимодействие внешней и внутренней сфер происходит через коммуникационную инфраструктуру, т.е. через институты и процессы, которые соединяют общество со структурами власти и обеспечивают двухсторонние каналы общения.

В западных политических системах введение требований, в основном, осуществляют политические партии. Однако слабость данного института у нас республике приводит к функционированию системы через другие каналы.

И такими каналами, выступают различные группы интересов, которые отрабатывают поступающие из окружающей среды импульсы требований и поддержки и передают их в систему выработки решений, выполняют, тем самым, функции входа.

В свою очередь система выработки решения состоит из структур и процессов, воспринимающих импульсы требований поддержки, переданные через систему коммуникации, и трансформирующих их в политический продукт.

Наряду с этим следует изучить структуру системы, выделив в ее составе такие подсистемы, как институциональная, состоящая из политических институтов; нормативная, функциональная и коммуникативная.

Институциональная подсистема - это государство и группы интересов.

Нормативная подсистема включает в себя нормы права, политические традиции, политическую мораль, политическую этику. Функциональная подсистема - это формы и направления политической деятельности, способы и методы осуществления власти. Коммуникативную подсистему представляют политическая культура, политическое сознание, политические отношения.

Таким образом, мы определили структуру исследования.

Первым по времени, а также и по значимости фактором развития общества является давление окружающей среды. Как известно, родоплеменная структуризация казахского общества во многом обусловлена влиянием внешней среды. Она способствовала мобилизации людей для решения хозяйственных, военных и др. задач, тем самым защищалась от вредных воздействий этой среды, совершенствуя себя и свои возможности сопротивления. Нужда, стремление выжить, естественное для любого организма, заставляло людей развивать тот способ приспособления к среде, который стал для них решающим. В этом отношении для казахского общества на протяжении последних тысячелетий решающим как раз был родовой институт. Искусственное вмешательство в развитие внутренней структуры общества позволило сохраниться наиболее устойчивым элементам, присущие родоплеменному социуму.

Однако наряду с этим внутри целого развивается своего рода внутренняя среда, которая по мере усложнения первого, начинает играть все большую роль в развитии общества, постепенно оттесняя внешнюю на второй план.

В первую очередь, это связано с тем, что внешнее влияние с развитием общества и ростом его автономии все больше теряет свое значение, в то время как внутренняя жизнь постоянно и во все убыстряющемся темпе усложняется. Во-вторых, внутренняя среда есть именно та действительность, в которой живут конкретные люди; ее влияние наиболее ощутимы и важны.

Вместе с тем проведем структуризацию во внутренней среде, выделим уровни - первый и второй. Выделение уровней осуществлено по уровню жизни, по социальному положению населения, а также обладание властными ресурсами. При этом следует учитывать, что влияние внешней среды на каждый из уровней вызывает различную реакцию и разные механизмы адаптации у населения. В настоящее время эти два уровня определяют развитие республики.

Первый уровень, представляющий собой низовую ячейку, сохранила свою традиционность, функционировала по родовым нормам. В основном, традиционные отношения сохранились в аулах. Несмотря на то, что города представляют собой современный тип цивилизации, все же среди населения, находящиеся на низовом уровне социальной лестницы, сохранены родовые традиции и обряды.

В результате скачкообразных, резких перемен, происходивших на протяжении 10 лет, революционные вторжения в социальную, экономическую, культурную, политическую сферы, привели к резкой трансформации тех основ, которые подпитывали существование родоплеменного деления, род постепенно переставал быть дислокальной структурой, приобретал конкретное постоянно реализуемое бытие.

Социалистическая политическая система, построенная по принципу иерархии и подчинения лидеру, выделяемый по иным критерием, нежели в родовых структурах, фактически повторял родовую структуру общества.

И на современном этапе под влиянием различных факторов деление общества на роды выходило из предшествующего состояния и проявляло волю и тенденцию к реанимации, частичному возрождению родовых обычаев и институтов, тем самым, повышало свою регламентирующую роль, и усиливало вмешательство в повседневную жизнь людей.

В некотором роде этому процессу способствовал переходный период, который будучи на начальном этапе временем хаотического движения элементов общества, "атомизировал" его, т.е. разъединил людей, объединенных доселе уже морально устаревшими идеологическими связями.

Как известно, в обществе с неравновесной системой распределения вследствие рыночных отношений, где неизбежна конкуренция, происходит выделение кровнородственных групп на роль структурных элементов нового социума. В силу того, что родовые обычаи и институты просто не совмещались с новыми порядками в организации производства и распределениям и были бессильны охватить и поглотить своими нормами.

В кризисных условиях лишь ближайшие родственники совместно вели хозяйство, а род витал где-то в эмпиреях, в заоблачных высях высокой социальной политики, и все его институты имели больше ритуальное, чем практическое значение. Общий рост социума происходил в форме роста именно этих родственных групп, отчего их значение (и, соответственно, значение определяющего их формирование принципа родства) перевесили значение других институтов. Дальнейшая трансформация привела к расширению и упрочению группы родственников, превратившись тем самым в важнейший фактор реальности.

Отношения родственной принадлежности постепенно приобретали характер политических, выступая одним из статусов, наряду со статусом классовой, национальной принадлежности, образования, статусом широко не афишируемым, но имеющим значение. Эти тенденции наблюдаются как в сельской, так и в городской среде.

В рамках этого исследования было проведено интервьюрирование жителей аула Карасаз Жамбылской области и городов Тараз и Алматы, которое показало, что наиболее тесные отношения на сегодняшний день в городе поддерживаются лишь между кровнородными, т.е. "бiр ата баласы". В то время как аулах наряду с ними, близкие контакты распространяются и на родственников второго и третьего поколения. В сельской глубинке и городах налицо аморфные отношения между представителями одного рода, отличающиеся по объему, по количеству связей, по групповой солидарности.

Эта тенденция привела, как отмечают многие исследователи, к преобладанию в составе экономической, региональной, интеллектуальной элиты представителей села. Данный факт можно объяснить не только большей долей сельского населения (55%), но и тем, что на этом уровне активно действуют родовые структуры - институты взаимопомощи. С развитием процессов урбанизации и массовой миграции казахов в города вместе с людьми были перенесены и клановые взаимоотношения. Как отмечает Р. Кадыржанов, "любой человек, резко меняющий свою среду обитания, становится маргиналом. И выжить в тяжелых новых условиях ему помогают именно эти отношения. Например, как только казах из аула занимал какой-нибудь пост, то он, чаще всего ставил на наиболее значимые места представителей своего клана" [11].

Наиболее сильно они оказывают влияние на формирование экономической и региональной элиты. Главной причиной актуализации данной тенденции выступают проводимые экономические реформы, в частности, приватизация и рост частного сектора.

Так, социологическое исследование, проведенное Б. Смагамбетовой в 1994-1996 гг. в ряде регионов Казахстана, выявило ряд интересных фактов, касающихся роли родоплеменных отношений, в частности в системе "руководитель-подчиненный" в производственных коллективах [12].

С учетом региональных особенностей (уровень социально-экономического развития, национальный состав региона) были выбраны для сопоставления и сравнения жители-казахи двух областей: Жезказганской (ныне в составе Карагандинской области) и Кызылординской. По Жезказганской области были опрошены в основном жители городов Жезказгана и Сатпаева (265 рабочих). Регион промышленный и многонациональный. Казахи представлены родами среднего жуза и недавними переселенцами с юга и юго-запада, представителями младшего жуза.

Кызылординская область с преобладающим казахским населением (79,4%) характеризуется как аграрная область. Здесь опрошено 265 рабочих. Родоплеменной состав неоднообразен, живут представители всех жузов и племен.

Из 65 опрошенных руководителей считают, что родоплеменной состав не является одним из факторов успешной деятельности. Родоплеменной состав своих подчиненных не интересовал более половины руководителей государственных организаций. В то время как 80% руководителей частных предприятий знают родоплеменное происхождение своего работника.

Респонденты все без исключения знали свою родовую принадлежность. Что касается родового происхождения руководителя, то достоверной информацией владеют 54,8% опрошенных, чьи руководители казахи. Из них 43% женщин и 65% мужчин. 30% опрошенных не интересуются родоплеменным происхождением руководителя. Из владеющих информацией о родоплеменной принадлежностью руководителя, 70% имеют высшее образование.

13% респондентов хотели бы видеть руководителем своего родственника, тогда как 37,8% считают, что руководитель должен быть знающим своего дела, и лишь 20,4% желают руководителя только казахской национальности.

75,3% никогда не испытывали неприязнь к себе со стороны руководства из-за своей родовой принадлежности. Большинство респондентов считают, что умение руководить не зависит от родовой принадлежности.

Но нельзя отрицать, что некоторые чиновники, имеющие доступ к власти разного уровня и участвующие в разделе материального богатства страны (приватизации) используют родственные отношения в своих интересах. Жузовая или родоплеменная принадлежность иногда может сыграть решающую роль при получении "высокооплачиваемой" должности, определенных привилегий и льгот.

На основе вышеизложенного можно заключить, что исторически сложившиеся родовые институты показали высокие адаптивные способности, где род рассматривался как механизм, обеспечивающий доступ к определенным привилегиям, материальному богатству, нередко помогающий просто выживать в кризисных условиях. Но он не обеспечивает сам по себе институционализации власти, сам не выступает институтом власти и властвования.

Наличие казахского трайбализма, в основном, объясняется сохранением оказания поддержки по родственному признаку, охватывающих сферу властных структур. Однако изучение родоплеменных отношений на первом - низовом уровне показывает, что родовая структурированность выполняла больше социальную функцию, нежели политическую. И в этой связи можно с большей долей условности говорить лишь о наличии социального трайбализма, который использует наследие племенного устройства в целях решения бытовых проблем.

На втором уровне основными акторами выступают региональный, экономический, научный истеблишмент. В советские времена большее значение имела жузовая принадлежность, так как для освоения этого уровня требовалась широкая сфера клановой солидарности. Если на уровне аула и сельского района решающую роль играли родовые связи и отношения, то на втором уровне политической системы работали жузовые связи и отношения, а также межжузовское регулирование и согласование. Это явление Р. Кадыржанов объясняет казахским национализмом как желание доминировать над всеми остальными этносами в политическом отношении, прежде всего, опирающееся на жузовость [13].

Жузы, будучи формой социально-политической организации, отношения между входящими в них групп организовывала по принципу социального, но не кровного родства, отражаемого в генеалогических представлениях об общности предков. Принадлежность к тому или иному территориальному образованию, жузу, фактически выступало как социальные обязательства и лояльность, присущие к родоплеменному сознанию. В странах Центральной Азии ярко проявляется регионализм (в Кыргызстане - Север-Юг, Узбекистане - Ташкентский, Самаркандский и т.д., Таджикистане - Кулябский, Ленинабадский и т.д.), так и жузовая дифференциация казахов является своего рода региональным делением. Ведь жузы выступают территориальным объединением, в состав которых зачастую входят не родственные племена.

Эту традиционную черту национального характера казахов, оказывающей существенное влияние на современный политический процесс, следует назвать "корпоративностью". В силу закрытого характера политической власти, полный контроль органами власти политических процессов, трансформируют эти "корпорации" в группы интересов. Их методами являются скрытое воздействие на органы власти, столь характерные для родовых отношений. Однако в прошлом сильная регламентированность родов в рамках генеалогической иерархии позволяли им лишь опосредованно влиять на содержание политических решений, вырабатываемые представителями власти.

Новые возможности и угрозы, которые возникают в процессе демократизации, вынуждают различные группы интересов значительно изменить свою внутреннюю структуру и характер деятельности. Однако корпоративность титульного этноса, в отличие от корпоративности в западных системах, основана на кровнородственных (бiр ата баласы, родственники жены, снохи, зятя), региональных, земляческих, экономических интересах, нежели родоплеменных. Кроме того, мотивационным блоком для формирования групп интересов также выступают совместное прошлое (обучение, прежнее место работы, досуг и т.д.), а не мифологическое родство.

Группы интересов

Административный метод управления экономикой приводит к усилению влияния групп интересов, сформированных по экономическим, корпоративным и семейным принципам, на процесс рекрутирования кадров. Созданный, таким образом, аппарат стремится изо всех сил сохранить эти методы управления, ибо в противном случае он вынужден будет расстаться со своей властью.

Действующие на казахстанском политическом пространстве группы интересов представляют часть государственной машины, вплетены в административную власть, кроме того, обладают финансовыми и информационными ресурсами, контролируют определенные сферы производства.

Выделяют две группы интересов - ведомственные или институциональные, действующие в структурах государственной власти, и экономические, выступающие как группы давления и выражающие интересы бизнес элиты.

Политическая элита нацелена на получение материальных благ через каналы политической ренты, в то время как группы интересов сосредоточили в своих руках подавляющую массу ресурсов собственности. Группы, не имеющие отношения к администрированию, лишены реальной возможности влиять на власть. В итоге, циркуляция политической элиты носит закрытый характер.

Структурирование властного истеблишмента, наличие внутриэлитных политико-экономических группировок, перекрывает доступ к влиянию на процесс принятия решений иным социальным и политическим объединениям - политическим партиям, неправительственным организациям и т.д. И в этой связи главным механизмом, обеспечивающий доступ к ней, являются родственные и личные связи. В то время как родоплеменные и жузовые деления, отчетливо проявляющиеся на низовых структурах государственной власти, в высшем управленческом аппарате значительным весом не обладают.

Тем самым группы интересов осуществляют и ввод требований во властные структуры, и вывод из нее политических решений. В своем роде они выполняют функции лоббистких групп.

Анализ механизмов рекрутирования политической элиты демонстрируют следующее. При назначении на ту или иную должность в Казахстане определяющий характер носит патрон-клиентный фактор (3,88 бал.), на втором месте финансово-экономический (2,76 бал.), и на третьем месте - жузовый (2,56 бал.).

Такая же картина в правительстве - партрон-клиентный фактор (3,96 бал.), на втором месте - финансово-экономический (3,84 бал.), и на третьем месте - жузовый (2,56 бал.).

В парламенте на первом месте стоит финансово-экономический фактор (3,48 бал.), патрон-клиентный (3,21 бал.), и советское номенклатурное прошлое (1,92 бал.). В то время как жузовый фактор (1,88 бал.) и кланово-семейный фактор (1,82 бал.) оказывают второстепенное влияние [14].

Таким образом, деятельность элитных групп, состав, а также ресурсы и возможности демонстрируют, что в своей основе они интегрированы не на основе родоплеменного родства, хотя имеется малая родственная связь. Родовая принадлежность является одним из критериев рекрутирования, но не ярко выражена. На низовом уровне проявляется социальный трайбализм, в то время как политический трайбализм не имеет место.

Родоплеменная дифференциация казахского общества, их погруженность в небольшую общину, является отличительным признаком этого этноса, ее основным зерном, центром кристаллизации, соединяющаяся между собой роды и создающаяся казахское общество и государство "снизу". Это не является аномальным явлением. Она является неотъемлемым признаком существующей политической системы, соответствует социально-экономическому развитию и политической культуре, играет свою особенную роль. Наиболее устойчиво сейчас родоплеменное деление сохранилось в южном регионе республики, в силу своеобразия природно-климатических условий и географического положения.

Таким образом, с нашей точки зрения, в настоящее время жузово-родовая разбивка казахстанского общества, сохранив свои первородные корни, постепенно теряет свою актуальность, как политический институт, и не оказывает сильного влияния на политическое состояние общества, и, прежде всего, на процесс рекрутирования высшего эшелона власти.

Список использованной литературы
1. "Кланы в государствах Центральной Азии: традиции и современность" Круглый стол // Центральная Азия: политика и экономика. - 2000. - № 2. - С. 6-9.
2. Валеев Д.Ж. Национальный суверенитет и национальное возрождение. Уфа, 1994. - С. 15.
3. Гали А. Будущее в прошедшем времени,или Код казахосферы // Саясат. - 2000. - № . - С.
4. Валеев Д.Ж. Национальный суверенитет и национальное возрождение. Уфа, 1994. - С. 17.
5. Ерофеева И. Титул и власть: к проблеме типологии института ханской власти в Казахстане в XVIII - начале XIX вв. // Казахстан и мировое сообщество. - 1996. - № 4. - С. 37-46 (39) .
6. Масанов Н. Казахская политическая и интеллектуальная элита: клановая принадлежность и внутриэтническое соперничество // Вестник Евразии. - 1996. - № 1(2). - С. 46-61 (46).
7. Там же С. 48.
8. Шалабаева Г. Национальная культура и противоречия социальной модернизации // Саясат. - 1997. - № 2. - С. 35-46 (40-41).
9. Мурзалин Ж. Корпоративность как политическая традиция в Казахстане // Мысль. - 1998. - № 8. - С. 24-25 (24).
10. См.: Сатпаев Д. Лоббизм в Казахстане. А., 1999. - 259 с.
11. "Кланы в государствах Центральной Азии: традиции и современность" Круглый стол // Центральная Азия: политика и экономика. - 2000. - № 2. - С. 6-9 (6).
12. Смагамбетова Б. Д. Родоплеменной фактор в системе "руководитель-подчиненный" // Социс. - 1998. - № 3. - С. 20-23.
13. Кадыржанов Р. Консолидация политической системы Казахстана: проблемы и перспективы. А.: Институт философии и политологии МН и ВО РК, 1999. - 166 с. - С. 88-90.
14. Элиты Казахстана и Кыргызстана: трайбализм по-центральноазиатски? // Центральная Азия: политика и экономика. - 2001. - № 1(3). - С. 12-13.