Гниль больного манией величия проворовавшегося диктатора

Илан ГРИНБЕРГ (США),
Перевод - Пол Янг

"Видите нашего малыша-президента на вершине мира?" - спросил мой водитель Марат, указывая куда-то вверх. Я высунулся из окна и увидел громадного бронзового быка с огромным черным металлическим земным шаром на рогах. Наконец, я увидел и его: маленькую золотую фигурку, президента в образе ребенка на высоте приблизительно пятого этажа, примостившегося на земном шаре чуть ниже Северного Полюса, некая золотая горошинка-младенец, нелепо прилепленная к скульптуре. "Это изображение нашего президента, осиротевшего после землетрясения 1948 года", - пояснил Марат.

Вездесущность и повсеместность – первое правило культа личности. Присутствие правителя должно пронизывать жизни всех граждан. Так и Туркменистан, страна, не лучшим образом находящаяся между Афганистаном и Ираном, Узбекистаном и Казахстаном, как ковром, покрыт образами своего странного клептомана-президента Сапармурата Ниязова. Его лик появляется на каждой банкноте туркменской валюты. Его золоченый профиль бесперебойно украшает все передачи обоих национальных телеканалов. Большие каменные Ниязовы охраняют вестибюли и подходы к каждому государственному учреждению. Рекламные щиты с обликом Ниязова покрывают практически все, что стоит вертикально, и возвышаются над каждым перекрестком. В середине 90-х Ниязов поменял свое имя на всеобобщающее "Туркменбаши", что означает "отец всех туркмен". Он переименовал единственный значительный портовый город страны, назвав его своим новым именем. На главной площади столицы Ашхабада с бесчисленными впечатляющими фонтанами (хотя подача воды населению ограничена двумя часами в день), громоздкий Ниязов салютует самому себе – младенцу.

Как и другие бывшие советские республики Центральноазиатского очага напряженности, Туркменистан осуществил переход к свободе лишь в том смысле, что им теперь правит местный диктатор, а не рука Москвы. Как и у соседей, в Туркменистане буйствует коррупция и экономический застой, прикрываемый богатством природных ресурсов, в случае Туркменистана - богатыми запасами природного газа. Но даже в этом нестабильном регионе, неожиданно ставшем своего рода центром борьбы с терроризмом, Туркменистан встал особняком. Год-два назад он был шаткой страной, управляемой весьма странным и коррумпированным, но, как казалось, милостивым диктатором. Недавно события оказались непредсказуемыми и мрачными.

25 ноября кто-то открыл огонь по Ниязову, ехавшему в своем автомобиле в сопровождении автокортежа. Президент нисколько не пострадал, что породило подозрение, что он сам инсценировал происшествие, чтобы оправдать и ужесточить преследование своих предполагаемых врагов. Никого не удивив, Ниязов сразу же указал, что налетчиками были крутые русские "наемники", а среди арестованных был мужчина с российско-американским гражданством. С тех пор было арестовано более 100 человек, есть сообщения, что силы безопасности забирали целые семьи. Самый известный туркменский оппозиционер Борис Шихмурадов, бывший министр иностранных дел, был арестован 26 декабря и обвинен в организации попытки государственного переворота.

В последние недели Ниязов обратил свои подозрения и против Узбекистана. Напряженность в отношениях между двумя соседями уже существовала из-за увеличения туркменского военного присутствия вдоль общей границы. 16 декабря Туркменистан еще более взвинтил ситуацию, направив сотрудников госбезопасности в помещение комплекса узбекского посольства в Ашхабаде на поиски подозреваемых в покушении. Действительно, у соседних государств есть мечты о смене режима в Туркменистане. Шизофренический подход Ниязова к процессу принятия решений вызывает раздражение у соседних государств, остро нуждающихся в стабильных, предсказуемых и надежных союзниках.

Однако аналитики и дипломаты, большинство которых считает, что нападение имело место, говорят, что заговорщики были доморощенными. Нападение явились результатом родовых и клановых разногласий в борьбе за правительственную власть против "коммунистических аппаратчиков", которые никуда и не уходили.

По другой версии это могло быть бандитским налетом. "Я не удивлюсь, если мы являемся свидетелями мафиозных разборок в стиле телесериала "Клан Сопрано",- говорит Теодор Карасик, эксперт по Центральной Азии Центра политических исследований РАНД из Санта-Моники (Калифорния). Западные аналитики сообщают, что, по слухам, у центральноазиатских наркокартелей есть свои люди в высших эшелонах туркменского правительства.

Первое, что замечаешь в туркменской столице – Ашхабаде после избыточности ликов Ниязова, так это впечатляющий строительный бум. Эстетически все выглядит порождением воображения художника-декоратора кинофильма "Звездные войны": неоримские монолиты в роскошном белом мраморе, детализованном в стиле персидского китча. Новые правительственные здания просторны и приземисты, соединены широкими бетонными площадями, по которым, кажется, никто не ходит. Фасады ослепительно белые с множеством колоннад и подавляющими золотыми куполами, но при этом наличествуют модное тонированное стекло и острые углы в стиле модерн. Однако многие здания (а возможно, большинство) построены наполовину, и их возвышающиеся по всему Ашхабаду скелеты создают впечатление чего-то холодного, замерзшего искусственным льдом.

Этот строительный бум отражает все ускоряющуюся траекторию падения Туркменистана в пропасть. По оценкам дипломатов, четверть взрослого населения – безработные, а число людей с неполной рабочей занятостью еще выше. Среднее образование было урезано с 10 до 9 лет. Университеты находятся в таком бедственном положении, что в значительной степени утратили кредит доверия практически во всех странах мира. Выездные визы, особенно в соседний Иран, получить практически невозможно. Элитная должность в правительстве является "билетом к богатству", что еще больше укрепляет всеобщее мнение о том, что коррупцией пронизаны все руководящие круги страны. Между тем, правительство установило жесткую максимальную планку для зарплаты в государственном секторе, в котором занято большинство работающих. К примеру, банковский кассир не может получать более 36 долларов в месяц. Как мне рассказал менеджер ресторана, он вынужден создавать фиктивные рабочие места, чтобы из этого фонда платить своим поварам зарплату, на которую можно как-то прожить.

Несколько лет назад правительство ошеломило своих граждан устройством "банкетов" с бесплатными овощами и фруктами на улицах города, организованных на деньги от экспорта природного газа. Теперь же Туркменистан испытывает частую нехватку продуктов питания. Во время сбора хлопка бывали случаи, когда солдаты останавливали междугородние автобусы и забирали пассажиров на недели принудительного, неоплачиваемого труда. По оценкам западных дипломатов, Ниязов тайно похитил от 1,4 до 2 млрд. долларов США из национальной казны и перевел их на собственные зарубежные банковские счета.

Весной и летом прошлого года правительство ответило репрессиями на растущие беспорядки. 11 августа на главном открытом рынке Ашхабада были арестованы диссиденты за распространение листовок, обвиняющих Ниязова в политических притеснениях и краже народных денег. После показа российского документального фильма о голодающих туркменских крестьянах правительство закрыло кабельный телеканал. Иностранные газеты, включая российские, которые были важнейшим источником информации для городского населения, были также запрещены, сделав пятимиллионное население Туркменистана практически отрезанным от остального мира.

Хотя попытка покушения по политическим мотивам в ноябре привела к суровым репрессиям, симптомы упадка и разложения в Туркменистане стали более скрытыми и коварными. Ниязов преуспел в уничтожении среднего образования в Туркменистане. Школьники изучают лишь одну книгу – разрозненную, квази-религиозную с мемуарным привкусом национальную историю, написанную, конечно же, президентом. Эта книга под названием "Рухнама" (означает "душа народа") состоит из свода бессвязных наставлений, как жить нравственной жизнью ("Делай все законное, что родители твои говорят тебе делать"), а также собственной ниязовской елейной поэзии и мнимых правил управления государством ("Главная задача сельского хозяйства до 2010 года – повысить производство зерна и хлопка"). Книга содержит нападки на Советский Союз за жесткое обращение с туркменами, но при этом Ниязов весьма осторожно обошел молчанием свою долгую карьеру в качестве советского аппаратчика. "Рухнама" также содержит образцы почерка "Любимого Сердара Сапармурата Туркменбаши Великого".

Абсурдное кривлянье Ниязова, который, словно Алиса из Страны Чудес, дразнит внешний мир через зеркало, есть ничто иное, как инструмент политического господства. Прошлым летом туркменская номинальная законодательная власть утвердила просьбу Ниязова изменить названия некоторых дней недели и месяцев на его имя, его новую "фамилию" и слова, ассоциируемые с его именем. (В порыве сыновней щедрости он приказал называть апрель именем своей матери). Для туркмен этот выверт имел самые серьезные политические последствия. Европейский дипломат, живущий в Туркменистане, сказал, что для многих граждан "подобное издевательство Ниязова над законодательной властью, превращение ее в орган, закрепляющий очередной нонсенс культа личности – все это стало последней каплей".

Аналитики заявляют, что растущая нестабильность в Туркменистане имеет непредсказуемые и потенциально опасные последствия для американских интересов в этом стратегически жизненно важном регионе. "Все проблемы, тревожащие американцев, – наркотики, транснациональная преступность, терроризм, этнические проблемы – сконцентрированы, как в черной дыре, в Туркменистане, - говорит г-н Карасик, эксперт из РАНД. - Через несколько лет события в этой стране могут появиться на первых страницах газет, застав всех врасплох".

Западные дипломаты считают, что процесс анализирования состояния Туркменистана можно сравнить с попыткой зафиксировать взгляд на чем-либо за окном вращающегося ресторана. Небольшой контингент дипломатов и сотрудников неправительственных организаций, работающих в Туркменистане, находятся, в основном, в Ашхабаде, а информацию с периферии получить весьма трудно. Чувство неуверенности увеличивается и неизвестностью, что произойдет после безвременного ухода Ниязова с политической сцены. В силу того, что он является главной болевой точкой для Туркменистана, его уход как бы предполагает лучшее будущее для страны. Именно он лишает страну необходимых элементов будущей стабильности: образования, функционирующей экономики и политических институтов. Здоровье президента является постоянным источником слухов: ему 62 года и он перенес операцию на сердце в 1997 году. Западные дипломаты отмечают, что Ниязов не осмеливается выезжать из страны, опасаясь переворота, он настолько регулярно увольняет или сажает в тюрьму своих министров, что добился практически вакуума на правительственной скамейке запасных.

Туркмены, помимо кнута, иногда получают и подобие пряника. Наиболее значимая политическая подачка – бесплатный газ. Электричество, которое вырабатывается на природном газе, почти бесплатное. Расходы на жилье существенно дотируются – редко у кого месячная квартплата превышает 30 долларов. Сногсшибательна цена авиабилета на внутренний рейс – 1,5 доллара.

"Ашхабад красивый, правда?", - спросил Марат, закуривая сигарету, (курение разрешено только в машине и помещениях) и подгоняя свой старенький "БМВ" заправленный бесплатным топливом.

Мы ехали в Мары – четырехчасовая поездка на машине на восток от Ашхабада в сторону Афганистана. Я отправился в Мары, потому что мне сказали, что Ниязову менее всего нравится именно этот город.

Как там рассказывают, враждебность президента связана с давнишней грязной ссорой между отцом Ниязова и одним местным жителем. Мары – приятный городок с тихими двориками и цветущими деревьями. Он производит впечатление скорее большой деревни, где люди держат коров и коз в своих дворах, а на заре кукарекают петухи. Мары не избежал обязательных для всех плакатов и статуй, но, кажется, здесь их меньше, чем в других городах.

У вокзала я встретил Кирвара [авторск.], небольшого усатого мужчину лет сорока. Раньше Кирвар занимался контрабандой сигарет, но переключился на легальный импорт автомобилей из Турции, так как потерял свои связи на таможне. Туркменистан находится на одном их крупнейших перекрестков героиновых маршрутов, и наркотики, сказал мне Кирвар, уничтожают марыйскую молодежь. Потом он предложил прокатить нас на своих "Жигулях".

"Вот, например, она, - сказал он, показывая на привлекательную девушку, одетую в традиционное туркменское платье. - Я знаю ее отца. Думаю, ему известно о ее проблеме. Но мы не говорим на эту тему". В марыйской дискотеке молодая женщина с высветленными прядями волос без колебаний сообщила мне, что ходовая цена героиновой дозы – 2 доллара.

Узаконенная коррупция, подавление умеренных форм Ислама и осознание того, что такие социальные проблемы, как наркомания, не контролируются правительством, привели народы соседних стран к жесткой политической исламизации. Трудно сказать, пойдет ли Туркменистан той же дорогой. Население страны в большинстве состоит из суннитов, а государство офоциально является светским. Но элитные школьники страны теперь изучают основы политического Ислама. Люди, проповедующие политический Ислам, прибыли из Турции – страны, тесно связанной с Туркменистаном. Частная группа, возглавляемая турецким миссионером Фетуллой Гюленом, открыла 14 привлекательных "туркмено-турецких" школ. Эти школы располагают компьютерами, учителями, получившими образование в Турции, и другими условиями, лучшими, чем в местных школах.

Я посетил туркмено-турецкую школу в Ташаузе, городе на северо-востоке страны. Ученики третьего класса предложили продемонстрировать свое знание английского языка, и, когда я согласился, поднялся светловолосый мальчик и запел песню группы "Битлз" "Вчера" (Yesterday) чистым сильным голосом. Вскоре к его пению присоединился весь класс. Это было удивительно трогательное исполнение, и особенно его концовка, когда дети стали аплодировать друг другу. Хотя эти школы содержатся на турецкие деньги, и школьников учат в основном турецкие преподаватели, стены класса покрыты афоризмами из "Рухнамы" (хотя и на английском языке), а своего рода алтарь для книги президента занимает почетное место в центре школьного вестибюля. Кроме того, в этих школах, хотя и очень осторожно,о проповедуется своя версия воинствующего Ислама, включая пропаганду необходимости введения исламских законов.

"Это единственное влияние радикалов, о котором мне известно в Туркменистане", - говорит Ширин Акинер, специалист по центрально-азиатской проблематике Лондонского университета. "Религиозность не навязывается, но поощряется, - говорит Вепа, 20-летний студент университета, окончивший туркмено-турецкую школу, а затем учившийся в США на стипендию от Госдепартамента. - Через пару месяцев мальчики переставали смотреть на девочек. Я всегда пытался оспаривать их взгляды, чтобы не стать зомби. Но от нас требовали молиться по пять раз в день и отслеживали тех, кто этого не делал. Слышал разговоры о том, что хорошо бы сделать нашу страну исламской".

Я встретил Айну и ее мужа, Мухаммеда, в ресторане в Ташаузе, неприглядном городке, нашпигованном многоквартирными блочными домами советской эры и частными – кирпично-глиненными, покрытыми листовым металлом для спасения от жаркого пустынного солнца. Айна и Мухаммед, каждому лет по 25, хорошо воспитанные, горели желанием обсудить свою жизнь: смелый поступок в Туркменистане, где безнадзорная беседа с журналистом – вещь опасная. Айна весьма иронично говорила о своем затруднительном положении туркменской женщины. Она оказалась единственным человеком, с которым я говорил в Туркменистане, кто хотел, чтобы я опубликовал ее полное имя. Но временами даже она впадала в уныние. "Моя мама говорит, что я слишком много болтаю, - сказала она, - но мне нечего терять. У меня нет работы, не о чем думать, нет нормальной жизни".

Мухаммед, угнетенный невозможностью заработать денег, просто посерел от гнева, когда начал свое повествование. Он вкалывает по 15 часов ежедневно за 8 долларов в неделю, устанавливая спутниковые телеантенны в соседнем Узбекистане. Заработок хороший по местным меркам, но для Мухаммеда эта работа не только каторжный труд, но и унижение. Он уже участвовал в создании трех частных фирм: установка и обслуживание кабельных телесистем, продажа новых немецких автомобилей и обустройство первого фото-проявочного магазина в Ташаузе. Но каждый раз он лишался работы, когда его босс решал, что дело хорошо налажено. Мухаммеда увольняли, а на его место брали друга или родственника хозяина. А он терял не только работу, но и деньги. Чтобы начать кабельный бизнес, он продал свою машину, для участия в фирме по продаже автомобилей он с семьей переехал в квартиру матери, разделив с ней квартплату по 17 долларов в месяц. Мухаммед хорошо знает, как работает капиталистическая система за рубежом, он расспрашивал меня о требованиях для получения кредитной линии в США и возможностях получения ссуд для малого бизнеса. Теперь он поставил крест на суматошном частном рынке в Туркменистане. "Я хочу найти работу в госсекторе",- сказал он.

Мое пребывание в Ташаузе совпало с визитом туда президента. Министерство иностранных дел отказало мне в просьбе взять интервью у президента – по сути дела, мне было отказано в интервью вообще с кем-либо в Туркменистане. Мне хотелось, хоть краем глаза, увидеть Туркменбаши Великого, человека, чей отпечаток на судьбе этой страны был столь значителен. Полиция перекрыла весь путь следования президента из аэропорта, но мне разрешили находиться в прилегающем переулке, откуда можно было увидеть улицу, по которой он проследует. Детям было позволено собраться на перекрестках. Было ясное жаркое осеннее утро, и дети угощались мороженным и газировкой. Неожиданно дети начали кричать – медленно подъехал кортеж черных "Мерседесов". Из одного автомобиля появился коренастый человек с очень черными волосами и механической улыбкой. В его поднятой руке были, как я узнал потом, 100-долларовые купюры. Детям, судя по всему, эта процедура была известна. Они протянули свои ладошки, а туркменский пожизненный президент, национальный светский аятолла скупо начал раздавать банкноты. Телевизионные камеры запечатлели сей филантропический акт.

Я подумал о том, что мне сказал на прощание Вепа, студент с открытой душой: "Эти люди не вечны. Я просто надеюсь, что новые люди придут как можно скорее. И придут с миром".

Пока дети бежали к своим родителям, сжимая в кулачках достаточно денег, чтобы оплатить жилье за полгода, Ниязов вернулся в свой лимузин, нажал на газ, и на бесплатном бензине скрылся из вида.
04.01.03