Ирина Качан

Прекрасный предновогодний подарок для всех, кто любит Туву, я нашла в одиннадцатом номере журнала "Новый мир". Этот журнал выпускается с января 1925 года, он давно завоевал любовь читателей и авторитет в мире средств массовой информации, да по сути он и есть целый мир, особенный мир, в общественный совет которого входят замечательные писатели и общественные деятели, такие как Андрей Битов, Даниил Гранин, Фазиль Искандер, Анатолий Ким и многие другие. Именно в нем впервые были опубликованы "Тихий Дон" Шолохова, многие произведения Солженицына.

Замечательный журнал напечатал замечательную вещь. Жанр этой замечательной вещи определен просто: "тывинский дневник". А написал ее Василий Голованов, автор книг "Тачанки с Юга" и "Остров или оправдание бессмысленных путешествий".

(14 января 2003 Минпечати РФ сообщило, что лучшим российским книжным изданием 2002 г. признана книга Василия Голованова "Остров, или оправдание бессмысленных путешествий", вышедшая в издательстве "Вагриус". Жюри традиционного ежегодного конкурса присудило автору крупную денежную премию - ЦА)

"Видение Азии" Василия Голованова – это открытие Азии, открытие Азии через Туву. Он увидел именно то, что мы видим, но увидел по-своему. Не занимаясь специально изучением Тувы, он смог почувствовать и понять ее, как мало кому давалось из приезжих. Прочитав этот "дневник", сначала я была поражена, что кто-то воспринимает Туву так же, как я, так же ее чувствует и понимает. А потом поняла, что удивляться нечему. Небо – синее, солнце – ясное, а Тува – такая, какая она есть.

Ибо когда говорят: "волны кочевников из глубин Азии…" – то это отсюда. Здесь "глубина" ощутима, как глубина моря, моря суши во всех ее проявлениях, глубина континента, в равной удаленности от берегов мирового океана. "Центр Азии" – символическая стела, охраняемая двумя китайскими с виду дракончиками величиной с порядочного сторожевого пса, - стоит на набережной в Кызыле, столице Республики Тыва – пространства, загадочнее которого, пожалуй, и не найти в пределах нашей родины. Возле стелы любят фотографироваться приезжающие из Европы, волнительно ощущая себя не только на другом полюсе планеты, но и в эпицентре исторических катаклизмов, в сердце грандиозного исторического пульсара: ничего не стоит представить себе, что часы человеческой истории заводились имен тут, а не в Средиземноморье, ибо именно отсюда вломились в европейский мир и гунны, и тюрки, и тумены Чингисхана".

Проза Василия Голованова замечательна, она упруга, сжата и одновременно романтична и загадочна. Ее хочется цитировать и цитировать, что я с удовольствием и сделаю. В этом и состоит мой новогодний подарок читателям рубрики – дать возможность получить удовольствие от "Видения Азии" Василия Голованова.

Вот, например, поэтическое определение евразийства: "Евразийство – тайная мучительная болезнь зачарованных, мечтающих приладить друг к другу несоединимое, обосновать понятия, которые в принципе не могут быть составлены. Смыслы Азии плохо ладят с логикой Европы. К тому же Азия – это не один какой-то смысл, это великая книга смыслов, в которую вписаны и историческое недеяние северных народов, и великая экология охотников тайги, и кочевничество, и свод философий Китая, и японский дзэн, и сверху донизу одухотворенная вселенная шамана, и буддиские сутры, и суры Корана…".

Обычно меня слегка раздражает этот обязательный "шаманизм" практически во всех публикациях о Туве, этакая чересчур развесистая клюква. Но не в этой статье. Голованов пишет: "Только шаманские сайты в Интернете не дали гаснуть их энтузиазму: Тыва! Название, звучащее как заклятие. Камень, глина, железистый ил, звонкая черепица, соль, олово, золото, бронза. Стрелы бесчисленный воинств со свистящими наконечниками. Скифы, сарматы, тюрки, уйгуры, кыргызы, Чингисхан. И – крутейший шаманизм в самом центре Азии, на стыке времен, миров и горных систем. Шаманизм, который всегда пересиливал влияние всех мировых религий и в конце концов ужился только с буддизмом Тибета.

Автор увидел и бомжей, и "телепузиков", но они были просто частью зарисовок Тувы, потому что Тува – это нечто гораздо большее, чем все эти мимолетные явления, по сути дела, Тува гораздо больше и чем Чингисхан, который "застал "долину царей" в Хакасии и Туве уже разграбленными. Он видел, в какое ничтожество обращается величие".

Сказочно и таинственно звучат в повествовании Голованова названия рек и речек Тувы, а камни – оживают: "Камни. Их много. Их воздвигали люди, жившие две, а может быть, три или больше тысячи лет назад. Их столько вокруг, что даже собранные во дворе музея в Кызыле древние погребальные камни ашидэ и ашина, первых родов древних тюрок, появившихся здесь, уже не кажутся столь впечатляющими. Конечно, оно поразительно, это воинство, стоящее плечом к плечу. У них у всех бороды и изумленные круглые глаза, и еще каждый держит в руках сосуд – то ли жизни, то ли судьбы, - который каждый должен выпить до дна. И вот они выпили и стоят с изумленными круглыми глазами, что это – все".

Камни в степи – поддерживают основы мироздания. Оленные камни, священные места: деревья, горы, скалы, урочища, становятся предметом интереса автора. Как мог этот приезжий так много понять о них? И как он мог понять и почувствовать юрту, и ее удобство для проживания, и ее сакральный смысл. Уйгуры построили в Туве семнадцать крепостей для защиты от варваров севера, они и сами являлись для Китая северными варварами, но большинство уйгуров и тогда жило в юртах. И Бильге-каган, кто "приказал выстроить крепости по линии, которую пятьсот лет спустя повторит, выстраивая свою знаменитую "дорогу" – укрепленный рубеж – Чингисхан, - он ведь не был до конца уверен в том, что крепость крепостей осилит крепость движенья". Юрта – это остановленное время: "Для тувинца же и сегодня это возможное дело – остановить жизнь или вновь привести ее в движенье, как и тысячу лет назад". Автор нашел в Туве и толкиеновский Мордор, и Шамбалу, и разгадку поведения барона Унгерна, и семь мудрецов Тувы.

"Азия с узлами своих смыслов это и есть сокровища Шамбалы. Придется долго распутывать эти узлы и в самом деле научиться понимать друг друга…"