Любомир Тян - хлебный король России

Это имя хорошо знакомо в России, где мой герой проживает в настоящее время, в Казахстане, где вырос, в Узбекистане - откуда родом. У нас он менее известен, потому что бывал здесь несколько раз с частными визитами. В последний приезд в Бишкек его удалось "выловить" в гостинице и уговорить дать интервью. Он себя неважно чувствовал, но, несмотря на все явные признаки гриппа, мы проговорили несколько часов. Сознание того, что на мою журналистскую долю выпал редчайший случай задать вопросы человеку, ставшему для многих молодых корейцев кумиром, своего рода олицетворением воплощенной в жизнь американской мечты, заставляло элементарно забыть о деликатности.

Впрочем, судите сами, что за человек Любомир Тян, президент зерновой компании "ЛИНДЕК", крупнейшей в России. Его обычно сравнивают со знаменитым нижегородским купцом Н. Бугровым. Сподвижник губернатора–реформатора Бориса Немцова, депутат двух созывов Нижегородской думы. Организатор и глава корейской диаспоры Нижнего Новгорода.

Орден за труд, орден за честь...

У Любомира Тяна много различных наград и регалий, но с нескрываемым удовольствием он рассказывает о четырех. С них и началась наша беседа.

- Первой оценила меня Русская Православная Церковь. Она сказала "спасибо" за благотворительные акции в помощь малоимущим. За самый дешевый хлеб в России. В январе девяносто восьмого Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вручил мне орден Святого Благоверного князя Даниила Московского. Наверное, я первый и единственный кореец, заслуживший столь высокое признание церкви, которая всегда была совестью нашего общества. Я очень дорожу этой наградой.

Чуть позже мой труд признало государство. В том же году по указу президента Российской Федерации Бориса Ельцина мне вручили орден "Знак Почета". Международный орден ООН - за участие в гуманитарных акциях мира - за Чечню, Якутию я получил из рук министра МЧС Сергея Шойгу. Тогда этим орденом из россиян наградили всего пять человек: трех губернаторов, вице–губернатора и вашего покорного слугу.

- Да, но это все люди служивые.

- В том–то и разница. Они на благотворительные акции тратили бюджетные средства, а я раздавал свои собственные деньги.

И, наконец, четвертый орден Республики Южная Корея за вклад в содействие по укреплению мира и воссоединение двух стран.

- Я читала, что у вас есть и медаль МЧС России. А она за что?

- За почин оказать гуманитарную помощь нашим солдатам, воевавшим в Чечне. Я первый в Нижегородской области бросил такой клич, но меня никто не поддержал. И я решил действовать самостоятельно: первоначально выделил 60 тонн муки и хотел уже все это отправить на фронт. Но потом меня вдруг осенило: мука - это же товар, и как любой бесплатный товар может "раствориться" по пути, не дойдя до назначения.

Тогда я поступил, считаю, мудро. Свою муку обменял на конфеты, печенье, сигареты и т. д. В результате мы сформировали 5 тысяч продуктовых пакетов общим весом 35 тонн. Этот груз сопровождал в Чечню сам губернатор Нижегородской области.

- Но продуктовые корзины, как любая другая гуманитарка, тоже могли оказаться на местных рынках.

- А я этот вариант тоже учел. Во–первых, перед теми, кто должен был доставить груз, поставил жесткое условие: продовольствие должны получить солдаты в окопах. А чтоб быть совсем уверенным, что так и произойдет, командировал в Чечню журналистов, которые фиксировали на камеру и освещали в печати всю акцию. Так что контроль был полный.

По хватке - купец, а в душе - артист

В связи с этим случаем Любомир Тян вспомнил другой, также связанный с одной благотворительной акцией для воинов, воевавших в Чечне:

- В самолете Москва–Токио, на высоте 10 тысяч метров я познакомился с лидером ростовских корейцев. Он мне так понравился, что мы все 6 часов полета, вместо того чтобы вместе с Евгением Примаковым и другими членами делегации приятно проводить время в салоне первого класса, проторчали в тамбуре.

Там и родилась идея дать в Ростове–на–Дону благотворительный концерт, где проживает очень много моих соотечественников. Так как у меня имелся солидный опыт по части проведения всяких фестивалей, выставок, акций, то я вызвался доставить в Ростов концертную бригаду, состоящую не только из самодеятельных артистов, но и профессионалов - звезд Марины Цхай, Аниты Цой.

Я был разработчиком сценария, режиссером, но не думал, что придется выступить и в качестве конферансье.

Первый концерт прошел в рамках Дня города на площади при большом стечении зрителей. Успех грандиозный, все довольны. На второй день я предложил дать концерт в госпитале для раненых солдат и врачей. Не каждый день им выпадает такая возможность "вживую" увидеть и послушать знаменитых певцов.

Знаете, в Ростове самый крупный военный госпиталь Северо–Кавказского военного округа. Кстати, главный врач там полковник–кореец.

В назначенный день в самом большом зале за полчаса до начала концерта набилось человек триста. Зрители - все сплошь в повязках. У кого голова забинтована, у кого нога, грудь, кто весь в бинтах. Ждут. А тут загвоздка - примитивная разбитая аппаратура, совсем слабый микрофон. Артисты в панике, начали роптать, высказывать претензии. Звезды наотрез отказываются выступать.

Меня это возмутило: в конце концов, я тоже не охранник кукурузного поля, однако не бросать же начатое на полпути. Люди собрались, да еще какие! И тогда я вышел на сцену как конферансье и начал рассказывать разные смешные истории, анекдоты. Заполнял паузы между выступлениями ростовских артистов и нашего ансамбля "Сораксан", который мы взяли с собой из Нижнего Новгорода.

Удалось зал завести так, что по одному взмаху моей руки люди разом замолкали или начинали аплодировать. Стены госпиталя буквально сотрясались от смеха и оваций. И тогда из костюмерных начали выглядывать звезды. А потом не выдержали и вышли на сцену. К концу выступлений в зале установилась такая на редкость теплая атмосфера, какая бывает обычно в кругу очень близких людей. Анита Цой пела, аккомпанируя себе на гитаре, певцы с удовольствием выходили на бис.

Существует такое правило: самые именитые крутые звезды завершают концерт. Последней спела Анита Цой. Но это был еще не конец. Зрители потребовали моего выхода. Я вынужден был взять у Аниты гитару и спеть несколько песен молодым парням, которые долго не хотели меня отпускать со сцены. Признаюсь без ложной скромности, больше всех оваций досталось мне, и единственный букет цветов тоже вручили мне. Все артисты давно сидели в автобусе, а я все раздавал солдатам автографы.

На третий день пребывания в Ростове мы решили дать концерт прямо в поле. Для луководов. Всем известно, что большинство корейцев занимается выращиванием овощей. В страду они, кроме тяпки, ничего не видят. Я сам прошел через эту школу до того, как сумел построить свою карьеру.

Концерт состоялся в районном Доме культуры и прошел на ура! А после него гостеприимные хозяева меня спрашивают: ну как нам вас отблагодарить? Я попросил устроить меня на ночлег к кому–нибудь в бригаду, дать в руки тяпку, чтобы поработать на поле, потом накормить жареной свининой, а вечером собраться в кружок и поиграть в хато (корейские карты). Не без этого у корейцев.

Я с удовольствием поработал на луковом поле. Ностальгия, знаете ли... Нет–нет да и вспоминаю, как сам пахал на земле.

Хозяином был молодой парень. Когда закончил свою грядку, говорю ему: теперь давай расчет! А тот оказался с юмором. Не растерялся и отвечает: денег нет, луком возьми.

- Я слышала, что в вашей жизни был период, когда вы пели в переходах метро, зарабатывая на жизнь. Было такое или это миф?

- Все правда. Когда за критику начальника–вора меня вынудили уйти с военного завода, взял гитару и сел в переходе метро. В основном пел свои песни. Меня выгоняла милиция. Это же было в советские времена, и в помине еще не было уличных артистов и музыкантов.

- А что люди?

- А они останавливались, слушали, бросали монеты. И поверьте, они мне помогли преодолеть кризис, дали сил не опуститься, не уйти в себя, в свою обиду, озлобиться. Мне кажется, что именно тогда начался перелом в моей жизни и карьера пошла вверх.

Путь из грязи в князи

Так наша беседа незаметно и плавно из русла деятельности общественной перешла в хозяйственную, что, как правило, вызывает у людей больше интереса. Любомир Тян сегодня - это живое воплощение процветающего капиталиста, построившего свою империю не благодаря дедушкиному наследству и высоким родственным связям, а горбом и потом. А значит, его пример другим наука.

- Ваше восхождение в бизнесе связано с Нижним Новгородом. Каким ветром вас туда занесло?

- После окончания Казанского инженерно–строительного института передо мной встал вопрос: куда распределяться? Было два варианта: Рыбинск и Горький. Я тогда так рассуждал: поеду в Рыбинск, со временем смогу перебраться в Москву - это недалеко. Если выберу Горький, заработаю денег и осуществлю свою давнюю еще детскую мечту. Куплю "Волгу". Второе пересилило, так я оказался в Горьком.

Первое, что я сделал по приезде туда, пошел узнать, сколько в городе проживает моих земляков. Мне какой–то чиновник ответил: четыре штуки.

- Так и сказал: четыре штуки?

- Ей–богу, ничего не выдумываю. В закрытом военном городе Горький действительно тогда проживали четыре обрусевших корейца, бывших военных. Но мало того что местное население о нас ничего не знало, так всех корейцев называло китайцами. Мы для горьковчан были все на одно лицо.

Я еще тогда подумал: это же сколько мне надо работать, чтобы люди нас признали и не путали с другими! Понадобилось десять лет. Сегодня мне трудно спокойно пройти по городу: люди узнают, останавливают, благодарят за хлеб, за выставки и концерты, которые мы проводим постоянно.

- Некоторые считают, что вы поднялись благодаря поддержке Бориса Немцова, который несколько лет назад губернаторствовал в Нижнем Новгороде.

- Свою компанию я строил двенадцать лет. Начинал еще задолго до знакомства с Немцовым. Это был период всеобщего психоза, когда рушился на глазах Союз, был страшный спад в экономике.

В начале девяностых задумал реформу в хлебофуражном снабжении. Впоследствии наш опыт получил распространение по всей России. В девяносто четвертом я готовил проект указа президента о либерализации зернового рынка. За свои реформы в девяносто восьмом получил орден "Знак Почета".

Сейчас у меня шесть заводов, где работают более двух тысяч человек. Мы держим шестьдесят процентов рынка, обеспечиваем своей продукцией порядка четырех миллионов человек. Компания продает муку в двадцати регионах страны и еще семь регионов снабжает зерном. Если брать закупочную деятельность, то мы работаем по всей России.

- Как вам удавалось все эти годы не сбавлять темпов, а все наращивать и наращивать свой бизнес?

- Понимаете, если остановишься, то тебя сразу затопчут. Надо постоянно двигаться вперед. Конкуренты ждать не будут. Уникальность созданной мной системы в том, что это вертикально–интегрированная компания, объединившая три технологические цепочки. Закупку зерна - объемы ее достигают миллиона тонн, переработку муки и выпечку хлебо–булочных изделий и их продажу. В трехстах магазинах Нижнего Новгорода можно купить наш хлеб. Особенно пользуется популярностью хлеб ржаной "Любомирский". Он самый дешевый. А наш торт "Любомирский" в прошлом году вошел в список ста лучших российских продуктов.

- Но вы на этом, по всей видимости, не остановитесь?

- Для завершения не хватает двух звеньев: земельных угодий, чтобы самим выращивать зерновые, и финансового института - банка.

- Да, но у вас недавно приняли закон о продаже земли.

- Благодаря чему мы сегодня как инвесторы начали закупать землю у себя в области, на юге страны. Не знаю, сколько у меня это займет лет и сил.

- Ну а что дальше?

Одиссея перед выбором

Этот безобидный вопрос почему–то заставил Любомира задуматься. Создалось впечатление, что он на распутье, а отделываться дежурными фразами, что впереди прекрасные перспективы, не хочет:

- Честно говоря, меня самого мучает этот вопрос: что дальше? Я вырос в многодетной семье, нас у родителей было девять детей: две дочери и семь сыновей. Я был предпоследний. Работал один отец, в две смены, а я ему помогал. Сами можете представить, как мы жили. Недоедали, одевались бедно. Каждый год кого–то из детей родители отправляли учиться в вуз, отдавая в дорогу все накопленные деньги.

Поэтому еще мальчишкой мечтал стать богатым и жить, как те начальники, которым по вечерам и выходным мы с отцом строили новые дома. Сейчас у меня все есть, хорошо живут все мои родные, которых я собрал возле себя, ни о чем не тужит отец. Ему 83 года, и он иногда просит нас: ущипните. Хочу убедиться, что это не сон.

Единственное, чего я не успел осуществить, это подарить маме много новых красивых платьев. О чем мечтал еще мальчишкой. Увы, к тому времени, как я встал на ноги, ее не стало. Я немного не успел... и это меня гложет всю жизнь. А еще сожалею, что имею единственного сына. Всегда мечтал о большой и дружной семье. Чтоб в доме был шум, гам, смех.

- А политиком вы себя не видите? Многие бизнесмены вслед за богатством хотят овладеть и властью.

- Меня несколько раз сватали на работу в Москву. Но чиновником быть не хочу. Зависимость от других пугает. Не исключено, что буду баллотироваться в Государственную думу.

С годами заметил за собой одну особенность: когда мне предстоит серьезный выбор, я срываюсь и уезжаю куда–нибудь на некоторое время. Перед выборами в Нижегородскую думу уехал за границу. А сейчас вот оказался в Бишкеке.

- В какой партии вы состоите?

- В партии "Единая Россия", но пойду на выборы не по партийному списку, а по одномандатному округу. Опыт уже есть. На выборах в областной парламент по моему центральному округу десять человек претендовали на место. Самым серьезным противником был лидер местных коммунистов. Но тогда я одержал верх в первом туре с перевесом в тридцать процентов голосов. Когда диктор на телевидении объявлял результаты голосования, то перед моей фамилией была долгая пауза. По–видимому, он не мог поверить своим глазам.

Сейчас борьба будет еще жестче.

Корейский вопрос

Сегодня в Нижнем Новгороде корейцев уже не называют китайцами и не удивляются, почему они так чисто говорят по–русски. Есть корейский культурный центр, объединяющий полторы тысячи человек.

- Это все ваши родственники и друзья? Никто из них не бедствует?

- Сначала я позвал близких мне людей, а со временем, прослышав о нашей коммуне, стали приезжать чужие люди со всего бывшего Союза. Есть среди нас богатые, средние. Есть и бедные семьи, но нищих нет.

- Вам приходилось бывать в Корее. Северной, Южной?

- Почти каждый год езжу в Южную Корею. В первый раз поехал в составе большой делегации. Помню: плывем на большом теплоходе, вокруг одни корейцы. Со всего мира нас тогда собрали. Все давно побратались, друг с другом общаются на родном языке или английском. Одни мы, советские корейцы, как изгои, сидим в уголке. Никто к нам не подходит, никто нами не интересуется. И так обидно стало. Подошел я тогда к микрофону и объявил, что сейчас спою песню, которую все прекрасно поймут.

И спел корейскую песню, слов которой я не понимал, но музыку уловил сразу и точно. Она произвела фурор, наша делегация сразу оказалась в центре внимания.

В мой первый приезд в Южную Корею меня обуревали гордость и восхищение тем, чего достигли мои соплеменники. Но уезжал я оттуда с тяжелым сердцем.

- Почему, обидно стало за свою державу и напрасно прожитые годы?

- Вовсе нет. Просто угораздило хозяевам повезти нас на экскурсию в розовый квартал. Для меня это было шоком. Я знал, что такие районы есть в каждом крупном городе. Но увидеть кореянок–проституток! Для меня тогда это было равносильно застать за таким ремеслом кого–то из родных.

А в Северной Корее я побывал только в прошлом году. Сомневался: ехать, не ехать. Отец уговорил. Как только прошел таможенный контроль, меня ни на минуту не покидало ощущение, что нахожусь где–то в сороковых годах. Что время вдруг повернуло вспять, что я в предвоенной стране: сопровождавшие нас повсюду сотрудники КГБ одеты в форму без погон и с петличками, на улицах полуторки, трактора до сих пор на металлических колесах.

Сравнивая две эти системы, я пришел к печальному выводу: США не бросили Южную Корею, вытащили ее и помогли стать мировым лидером в экономике. А Советский Союз кинул своего союзника - Северную Корею - в далеких сороковых. Был я на границе, разделяющей полуостров и народы. Там роскошь, мир капитализма, стекло, пластик, щеголеватые военные. А напротив - сооружение из бетона, солдат в наглухо застегнутой гимнастерке.

Больно это видеть. Два молодых человека смотрят друг на друга сквозь прицел автомата. Но должен заметить, и в Северной, и в Южной Корее мы чужие. Чужие среди своих.

- А у нас как вы себя чувствовали?

- Прекрасно. Очень комфортно. Удивили сильно бишкекские кореянки. Я впервые видел женщин–кореянок, играющих в казино наравне с мужчинами, причем с таким азартом!

Дома у себя мы играем в карты. Обычно это баккара. Инициатор отец, он всю неделю ждет выходные дни, чтобы собрать вокруг себя сыновей. Это уже своего рода семейная традиция. Сначала игра протекает вяло, но потом всех охватывает азарт, особенно отца. И к полуночи режемся уже не на жизнь, а на смерть. Приходится к утру всех силой гнать домой.

Вот такие мы - нижегородские корейцы.

- А откуда у вас такое редкое имя - Любомир? То ли миру любимый, то ли любящий мир?

- Это имя мне дала давняя родственница. Ее из нас никто уже не помнил, как однажды к нам в дом пришла пожилая женщина, назвалась моей тетей и попросила дать денег. За то, что она нарекла меня таким счастливым именем. Я посмеялся и заплатил. Больше ее никто не видел.

Лариса ЛИ