Гульнара Каримова принадлежит к тому редкому типу женщин, чье обаяние способно соперничать с окружающим ее долгие годы ореолом известности и принадлежности к избранному кругу людей власти. Она – доктор политических наук, советник министра иностранных дел Узбекистана, увлеченная творческая личность, которая в общении даже с малознакомыми ей людьми вполне естественна и доброжелательна...

"Мне рассказывать о себе в привязке к той фамилии, которую я имею честь носить?" – спросила нас Гульнара, и где-то в глубине ее темных глах вспыхнул лукавый огонек. Получив наши самые искренние заверения в том, что читателям журнала "Лица", увидевшим мартовскую обложку, будет особенно интересно узнать о личности – Гульнаре Каримовой, наша собеседница без излишнего кокетства и как-то очень свободно рассказала об основных вехах своей биографии.

– Я родилась в Фергане, но выросла в Ташкенте. Там училась в школе, как все нормальные советские дети. Там же окончила университет. Мне всегда хотелось заниматься творчеством, прежде всего дизайном. Но, как вы знаете, в конце 80-х годов дизайн еще казался настолько несерьезным и нестабильным занятием, что в качестве своей будущей профессии я решила выбрать экономику. Параллельно изучала языки, психологию и социологию, серьезно занялась изучением международной экомики. После окончания Ташкентского университета мне довелось попасть в Америку. Время позволяло, и я прослушала курс специализированного английского языка в Нью-Йоркском университете. Посчастливилось прикоснуться и к изучению любимого предмета. В знаменитом институте FIT я закончила еще один курс, по дизайну.

– Но кандидатскую диссертацию вы защищали все-таки по основной своей специализации – международным экономическим отношениям?

– Да, дизайн тогда еще оставался чем-то вроде хобби, любимым занятием в свободное время. Работая в Университете мировой экономики и дипломатии МИД Республики Узбекистан препода-вателем-стажером, я застала прекрасных педагогов – асов в своем деле, которые просто не могли не заразить любовью к своему предмету. Надо сказать, что мне как-то особенно везет, и на разных этапах моей жизни, еще со школьной скамьи, судьба сталкивает меня с учителями с большой буквы в разных областях, и им по праву принадлежит половина моего успеха. Настоящим моим увлечением в тот период стала геополитика, я всерьез стала заниматься проблемами международной безопасности.

– Вы продолжили учебу за границей?

– Да, я окончила Гарвардский университет. Кстати, с моим поступлением связана очень веселая история. На Западе существует определенный стереотип мышления: человека воспринимают через призму принадлежности его к престижному учебному заведению. Для меня это никогда не было понятным. Учеба во имя учебы, наверное, не должна быть просто самоцелью, это неправильно. Человек может быть гениальным, не окончив при этом какого-то престижного вуза, и наоборот. Мы всегда об этом спорили с иностранными приятелями, у которых, как правило, всегда знакомство начинается с вопроса: "А где вы учились?" И вот однажды в пылу таких дебатов мы и поспорили, что я с моим пресловутым "советским" образованием смогу поступить в один из самых престижных университетов Америки. Я решила в первую очередь доказать самой себе, что у меня получится. А потом, это всегда интересно – проверить собственные знания и возможности. Весь процесс поступления в университет на Западе занимает почти год. Сначала сдаешь на компьютере в сети экзаменационных центров главный тест и отправляешь в выбранный тобою вуз, а уже по итогам экзамена институт оповещает о результатах. Узнала, какие экзамены сдавали мои "оппоненты", какие дисциплины изучали. Я сдала основной экзамен GRE, и когда уже думать забыла об этом, из Гарварда пришел ответ о том, что, как иностранный студент, я должна сдать дополнительно еще один экзамен по языку. Если результаты будут выше 500 баллов, я буду зачислена в университет. Я была на шестом месяце беременности в тот момент, когда сдала этот 4-часовой тест на знание языка, а уже за несколько дней до родов получила письмо о том, что поступила в Гарвардский университет. Так что с нашим образованием вполне возможно поступить даже в самые престижные вузы Америки.

– Это свидетельствует о том, что вы человек азартный и не любите откладывать дела, особенно, если в этом таится какой-то вызов. Не так ли?

– Нет, что касается азарта, я скорее прагматик и реалист. По отношению к тому, что я делаю, у меня есть внутреннее желание успеть все сегодня. Потому что завтра возможно что-то новое и можно просто не успеть...

– А кто вы по знаку зодиака? И имеет ли это значение, по-вашему?

– Я Рак. Но на характер накладывают отпечатки, наверное, и многие другие факторы. От своего характера я и страдаю иногда – пытаюсь закончить все немедленно, именно сегодня. Мне всегда не хватает времени. Всегда думаю, вот было бы в сутках немного больше часов, вот тогда...

– И сколько вы проучились в Гарварде?

– Я решила получить степень мастера, это предполагало двухгодичную программу обучения. Приехала в Гарвард через два месяца после родов с новорожденной дочкой на руках. Сразу обратилась к куратору с просьбой пройти двухгодичные курсы за год по причине того, что никогда так надолго не уезжала из дома. Мое заявление, конечно, шокировало, и мне очень скептически ответили: "У нас было несколько случаев, когда студенты досрочно проходили учебу, но, во-первых, это были американцы с прекрасным знанием английского, во-вторых, они были из Госдепа, и в-третьих, они все мужчины..." Ну что ж, представилась еще одна возможность проверить свои силы. Я взяла большее количество "кредитов", чем положено обычным студентам, успешно прошла учебу и получила достаточно хорошие результаты. А в следующем семестре взвалила на себя еще больший объем. Только тогда я поняла, что Гарвард – это не просто громкое имя. За всем этим стоит большой, просто каторжный труд работы над собой. В процессе учебы забываешь обо всем: как ты одет, что ты ешь, как ты спишь. Ты только помнишь, что каждый день у тебя около 500 страниц нового материала, который ты должен освоить. Ты живешь только учебой, и быт окружающего мира просто не может тебя волновать. Сегодня я уже вряд ли согласилась бы пройти этот путь еще раз. Учиться в таком бешеном ритме полного погружения очень тяжело, но, конечно, и безумно интересно. Вокруг столько одержимых наукой, удивительных людей. При таком общении невольно держишься на уровне, это очень стимулирует прогресс внутреннего мира.

– А кто помогал с маленькой дочкой в период учебы в Гарварде?

– С детьми была няня, которая сегодня уже просто член нашей семьи. Я считаю, что мне с ней очень повезло. Иногда приходилось забегать в детскую только на минуту... Но благодаря такому надежному тылу учеба в Гарварде, как я и планировала, заняла у меня только полтора года, включая успешную защиту диссертации.

– Та диссертация чему была посвящена?

– Моя диссертация была посвящена проблемам безопасности Центральной Азии. Это еще не была дань моде, в 2000 году мало кто всерьез обращался к этим вопросам. Моим куратором был знаменитый профессор Кинен, специалист по России, он долгое время жил в Москве, хорошо знает Центральную Азию, кажется, еще в конце 60-х годов изучал узбекский язык в Ташкенте.

– Из Америки вы вернулись в Ташкент?

– Я всегда возвращаюсь в Ташкент. Не могу надолго уезжать из любимого города – переживаю какое-то болезненное состояние. Поэтому после столь долгого отсутствия я с удовольствием вернулась в родной город, начала работать и параллельно взялась за докторскую.

– А как складывалась ваша профессиональная карьера?

– Работать я начала давно переводчиком на международных выставках. Затем пре-подавателем-стажером в Университете мировой экономики и дипломатии, а в течение последних десяти лет работала в МИД Узбекистана. Начала в Управлении анализа и прогнозирования, затем работала по проектам ООН, а уже позже стала советником министра.

– Но кроме госслужбы вы еще успешно занимаетесь любимым делом?

– Дизайн ювелирных украшений, как и многие мои увлечения, – это в первую очередь творчество, хобби, если хотите.

– Ваши близкие всегда поддерживают вас в ваших начинаниях и идеях?

– Конечно, серьезные решения нельзя принимать в отрыве от семьи. Мама – мой самый близкий в жизни человек, от которого у меня нет никаких секретов. В семье, наверное, привыкли, что я старшая дочь и достаточно самостоятельна во всех своих проявлениях. Папа, насколько возможно при его загруженности, тоже бывает участником моих дел. Очень ценю его дар предвидения, поэтому всегда прислушиваюсь к его советам. Благодаря его мудрости стараюсь обходить заранее острые углы.

– Родство с президентом, вероятно, накладывает большие ограничения на вашу личную жизнь. Ограничивает контакты, ваши отношения с другими людьми?

– Последние 13 лет, конечно, наложили на мою жизнь большой отпечаток. Хочешь или не хочешь, приходится постоянно смотреть на то, как окружающие тебя воспринимают. Привыкаешь взвешивать каждое свое действие, каждое слово. Не могу сказать, что это легко, но я уже научилась с этим жить. Меня часто воспринимают сначала как дочь своего отца, а только потом как действительно то, что я из себя представляю. По поводу того, легко ли мне бывает в отношениях с окружающими, приведу маленький пример: когда я училась в школе, моя фамилия была только моей фамилией, а сейчас я всегда представляюсь: Гульнара и только при большой необходимости говорю: Каримова. Стараюсь всегда быть в первую очередь собой, но, разумеется, в тех рамках, которые накладывает на меня фамилия. А вообще-то я горжусь, что я дочь своего отца.

– Говорят, что вы очень похожи по характеру.

– Говорят. Наверное, мне передались прямолинейность и некоторая импульсивность. Хотя всегда с высоты прожитых лет папа пытается меня предостеречь от наивных попыток изменить мир в одиночку. Он часто говорит: мне уже столько-то лет и я это уже давно понял. На что я думаю, что и я когда-нибудь наберусь его мудрости. А схожесть характеров позволяет, наверное, хорошо чувствовать и понимать друг друга.

– Вы живете отдельно?

– Я самостоятельно воспитываю двоих детей – сына и дочь. Сыну исполнилось 10 лет. Дочке 4 года. Мы живем отдельно, хотя несколько дней в неделю проводим с родителями у них дома.

– Как зовут вашего сына?

– Ислам Карим.

– В честь папы?

– Папа, кстати, узнал об этом после того, когда я уже точно определилась с именем. Мне кажется, его это очень тронуло. А дочку зовут Иман, что в переводе означает "вера", а это имя и моей бабушки. Это обязывающее имя, оно накладывает определенный статус поведения на того, кто его носит. Имена детей созвучны и по-своему значению...

– Вы занимаетесь каким-нибудь спортом?

– Я занималась очень многими видами спорта – и легкой атлетикой, и теннисом, и тейквондо. Последним увлечением была йога. Когда получается, стараюсь заниматься с тренером. Люблю стрейч-йогу и швейцарскую гимнастику на мячах.

– А когда у вас появилось желание начать серьезно работать с драгоценными металлами и камнями?

– Давно! Сколько себя помню, все свои украшения я делала сама. У меня много знакомых мастеров, талантливых художников. Творческие проекты – часть моей жизни. В свое время я была инициатором создания Центра народных традиций, мы проводили много интересных выставок, в том числе и за границей.

– Есть ювелиры, которые отдают предпочтение каким-то определенным камням. У вас, насколько мы заметили, нет никаких ограничений. Вы работаете практически с любым – и драгоценным, и полудрагоценным камнем. Это – желание найти и открыть в каждом камне что-то, что не видно другим?

– Каждый камень – живой. Уже ни для кого не секрет, что натуральные камни несут в себе определенную энергетику. Я обычно не углубляюсь в это, просто стараюсь прочувствовать. Берешь в руки новый камень и что-то ощущаешь. Иногда с утра надеваешь украшение с каким-нибудь камнем и ощущаешь, что именно он тебе сегодня нужен. Поэтому я отличаю свои изделия не по форме и цвету, а по теплу, которое они излучают. Попадаются очень интересные и загадочные камни, обретающие именно ту форму, которую для них задумываешь изначально. А некоторые настолько сложны, что трудно заранее представить будущую форму изделия.

– А мужские украшения вы делаете?

– Нет. Только женские.

– А где берете материалы?

– У каждого мастера есть свои секреты. Где-то бываю, нахожу то, что нравится. В Швейцарии и Германии есть несколько галерей, которые специализируются на идеальной огранке уникальных полудрагоценных камней, собранных со всего мира. Стараюсь никогда не приобретать камни по каталогам и фотографиям. При покупке камень нужно обязательно подержать в руках.

– А вам не жалко расставаться с такими уникальными, тщательно отобранным камнями, а потом и с собственными ювелирными украшениями?

– Хороший вопрос. До какого-то времени я каждое ювелирное изделие делала для себя. Но постепенно что-то начало вызывать живой интерес, продаваться, находить своего нового хозяина. Так появилась идея создавать украшения для всех. Иногда чувствую, что часть меня уходит с каким-нибудь кольцом или браслетом. Наверное, каждому мастеру хочется, чтобы его творение перешло к другому человеку именно с тем чувством, с каким оно создавалось, – с радостью, любовью. Я очень надеюсь, что каждому новому хозяину мои ювелирные изделия принесут то тепло, которое я ощущаю, держа их в руках, и ту продолжительную энергию, которую вкладываю, их создавая. Украшения не надо копить, их нужно носить! Есть дорогие изделия, которые надеваешь очень редко, только по какому-то особому поводу. Но даже эти вещи нужно носить чаще, иначе в них не останется части тебя. Поэтому такие вещи принято передавать по наследству своим детям.

– А дети интересуются тем, что вы делаете?

– Сыну уже 10 лет, и он, как правило, первый свидетель всех моих эскизов, ему всегда интересно, что в итоге получается. Он уже хорошо знает весь технологический процесс. Они с сестренкой с малого возраста занимаются рисованием, лепкой, скульптурой. У меня папа очень хорошо рисует карандашом. И я думаю, что это передается по наследству. Иман 4 года, но краски ее детских картин настолько ошеломляющие, яркие. И самое интересное, что каждому цвету или каждому непонятному объекту своего художества у нее есть объяснение. И все мы в ее картинах видим что-то свое.

– Вы сами делаете эскизы к украшениям?

– Да. Идей очень много, даже оставшихся на бумаге. Я делаю эскизы на обрывках, салфетках, программках, журналах, которые читаю. Чаще всего это происходит в самолете – самое идеальное для меня место, именно там приходят лучшие мысли и идеи.

– Там ближе к Богу, наверное? А вы пишете стихи?

– Да, пишу стихи, пою классику, но только для себя.

– Поете только для себя?

– Да, стараюсь, чтобы это не было "достоянием широкой общественности". Я занимаюсь классическим вокалом уже в течение четырех лет. И в силу этого есть еще одно увлечение – профессиональная звуковая студия, где вместе со мной работает много увлеченных и талантливых людей – аранжировщики, звукорежиссеры, композиторы. Студия – это тоже очень яркое увлечение. Например, когда перекладываешь итальянскую классику XII века на современный бит, получается что-то просто потрясающее...

* * *

Столь разные увлечения – геополитика, дизайн, спорт, музыка, еще и стихи... Конечно, на все это явно не хватит 24 часов в сутки.

Владислав Дробков,
Василий Толстунов
Фото Сергея Тетерина