ПРАВИТЕЛЬСТВУ СЛЕДУЕТ ПРОЯВЛЯТЬ МАКСИМУМ ОСТОРОЖНОСТИ: ВОЙНА РАЗВЕРНУЛАСЬ У САМОЙ ГРАНИЦЫ С ИРАНОМ

Афшин МОУЛАВИ - живет и работает в Вашингтоне, регулярно посещает Иран, автор статей в ряде западных изданий.

В Абадане на юго-западе Ирана, овеваемом речной прохладой Арванд-Руд, каждый вечер собираются группы иранцев, которые наблюдают за военными действиями, происходящими по ту сторону границы. За развитием событий внимательно следят и в иранской столице Тегеране: иранское руководство испытывает в связи с этим смешанные чувства. Несмотря на то что большинство иранцев приветствует усилия по смещению иракского диктатора Саддама Хусейна, многие граждане обеспокоены военно-стратегическими устремлениями США в Персидском заливе.

Иранский политический истеблишмент – как реформаторы, выступающие за политические и социальные перемены, так и консерваторы, ревниво охраняющие статус-кво, – не испытывают никакой симпатии к режиму Саддама Хусейна. В 1980 г. Ирак вторгся в Иран. В разрушительной войне 1980-1988 гг. иракцы применяли против иранской армии отравляющие вещества и обстреливали ракетами города, с обеих сторон погибли почти 1 миллион человек. По мнению властей в Тегеране, если бы Ирак располагал ядерным оружием, то представлял бы для Ирана угрозу как ни одна другая страна в мире.

По мнению иранских политических деятелей, падение режима Саддама Хусейна будет означать ликвидацию долгосрочной угрозы, которую тот представлял для Исламской Республики. Вице-президент Ирана Мохаммад Али Абтани говорит без обиняков: "Свержение Саддама Хусейна было бы хорошей новостью для всех – иракцев, иранцев и всего исламского мира". И все же иранская власть испытывает тревогу. Почему? Потому что их беспокоит поведение самого "ликвидатора" – Соединенных Штатов.

Саид Хаджариан, главный советник президента Мохаммеда Хатами по вопросам стратегии, утверждает в своей статье, что поскольку смена режима в Ираке неизбежна, Иран должен придерживаться нейтралитета, чтобы достичь двух целей: "гарантировать, чтобы следующий режим в Багдаде не был враждебно настроен к Ирану, и гарантировать, что мы не станем следующей мишенью [Вашингтона]".

Обеспокоенность Хаджариана намерениями администрации Буша разделяют многие официальные лица в Тегеране. Политический истеблишмент открыто заявляет, что Иран может стать очередной мишенью согласно составленному Вашингтоном "списку неугодных стран". Американские лидеры, в частности министр обороны США Дональд Рамсфелд, не делают ничего, чтобы опровергнуть эти слухи. Например, 28 марта Рамсфелд заявил Ирану, что необходимо пресечь действия корпуса "Бадр", пользующегося поддержкой со стороны иранских Стражей революции. Сообщается, что корпус "Бадр", дислоцированный в Ираке, может помешать американским военным операциям.

Тегеранское руководство рассматривает кампанию США в Ираке в более широком, региональном контексте. Али Акбар Велаяти, влиятельный советник по международным делам Духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, говорит: "[Америка] пришла в Ирак для того, чтобы завершить окружение Исламской Республики и затем двинуться на нас".

Американская оккупация Ирака действительно приведет к "окружению" Ирана, входило это в намерения США или нет: теперь американские войска будут присутствовать, в состоянии полной или потенциальной готовности, в Персидском заливе, Средней Азии, на Кавказе и на юге Центральной Азии (в Афганистане и Пакистане).

Опасения Тегерана усиливаются благодаря целому хору голосов в самом Вашингтоне, призывающему к свержению власти в Иране. Громче всех об этом твердят консервативные политологи, в том числе из Американского института предпринимательства, тесно связанные с администрацией Буша и ранее настаивавшие на войне с Ираком.

В этой неоднозначной ситуации, имея дело сразу с двумя врагами, Иран вынужден вести двойную игру: громкое публичное осуждение Соединенных Штатов и неприятие войны сопровождаются негласным сотрудничеством и/или молчаливым одобрением вероятной победы США.

Возьмем, к примеру, относительно мягкую реакцию Ирана на инцидент с американскими ракетами, случайно залетевшими в юго-западные районы Ирана. Этот инцидент должен был насторожить Иран, поскольку всем известен прицельный характер американских бомбардировок. Однако министр иностранных дел Ирана Камаль Харрази решил не акцентировать на этом внимания. Другим примером является отказ Ирана разрешить переход на иранскую территорию курдским боевикам из группировки "Ансар аль-Ислам", которые спасались бегством после нападения американских войск на анклав курдов на северо-востоке Ирака. Иранские власти опасались реакции США на то, что экстремисты из связанных с "Аль-Каидой" курдских отрядов "Ансар аль-Ислам" получат убежище в Иране. Тегеран закрывает также глаза на неоднократные нарушения своего воздушного пространства американскими самолетами.

Даже обычно консервативный Духовный лидер аятолла Хаменеи, контроль которого над армией, судом и службами безопасности сделал его самой могущественной фигурой в Иране, признает проблему, заключенную в оценке войны. "Мы не защищаем иракского диктатора или режим баасистов в Ираке. Мы знаем их лучше чем кто бы то ни было. Мы на себе испытали их ракеты и химическое оружие".

И все же Хаменеи скептически оценивает характер военных намерений США: "Их целью является оккупация Ирака, господствующее положение в ближневосточном регионе и тотальный контроль над этим бесценным сокровищем, а именно нефтью".

Как бы то ни было, Исламская Республика, при полной поддержке Хаменеи, фактически принимает участие в войне, способствуя проведению встреч на своей территории крупнейших иракских оппозиционеров, в том числе из двух главных соперничающих курдских группировок – группировки шиитов и поддерживаемого ЦРУ Иракского национального конгресса. С 1980 г. в Иране обосновалась оппозиционная шиитская группировка Верховный совет Исламской революции Ирака (ВСИРИ), милицейские отряды которой в количестве 8000 человек получили здесь боевую подготовку.

Между тем тревоги по поводу войны еще больше усиливаются значительным недовольством иранского населения, неоднократно выступавшего против существующих порядков. В последние шесть лет, когда представлялся случай, иранцы неизменно голосовали за реформы. Однако, поскольку реформаторское движение так и не смогло изменить положение в стране из-за непреклонной позиции консерваторов, иранцы послали недвусмысленный сигнал реформаторам на последних выборах в местные органы власти, в массовом порядке не явившись на избирательные участки. В Тегеране явка избирателей составила всего 12 процентов, а по всей стране в целом – 38 процентов, составив разительный контраст с ситуацией на предыдущих выборах, явка на которые составила более 75 процентов. [Историю вопроса см. Архив рубрики Eurasia Insight].

Это "кричащее молчание" большинства отражает глубокое недовольство населения тупиковой политикой правительства, застоем в экономике и невыполнением реформаторами своих обещаний. Что еще более тревожно, о своем отходе от "робких" реформаторов объявили крупнейшие студенческие группировки, которые призвали начать кампанию гражданского неповиновения.

Иранской власти не позавидуешь: страна явно не способна противостоять американской военной мощи, руководство во многом потеряло поддержку населения и должна быть готова к возможному всплеску акций протеста и гражданского неповиновения.