Б.Макаренко - Бремя белых людей. "Кулачное право" - благо для "отсталых" народов? 10:49 10.04.2003
БРЕМЯ БЕЛЫХ: ВЕРСИЯ-XXI
Борис МАКАРЕНКО
Нынешняя война в Ираке подняла волну разговоров о попрании норм международного права, диктате силы, "кулачном праве". Впрочем, беспрецедентной была и чуть более ранняя волна обвинений Ирака во всех смертных грехах. Но сказано: "…нет ничего нового под солнцем… Это было уже в веках, бывших прежде нас" (Еккл.:1:9 и 10). "Карл Х, отчасти с целью подавления пиратства, отчасти - с целью демонстрации блестящего успеха своей непопулярной власти послал морскую экспедицию в Алжир", - это современный историк пишет о тридцатых годах XIX века. А вот британский ученый Генри Роулинсон докладывает Королевскому географическому обществу (опубликовано в 1883 г.): "Отвратительная работорговля была пресечена; разбойничьи набеги - подавлены силой; магометанский фанатизм и жестокости ограничены и взяты под контроль… а нужды жителей повсюду получили большее удовлетворение, чем под властью азиатских правителей…". О чем это? О российском покорении Средней Азии.
То же, что и сегодня, стремление "маленькой победоносной войной" решить домашние проблемы. Та же вдруг возникшая нетерпимость к пиратству и тирании восточных деспотов. То же ощущение своего полного военного превосходства. Пароход, паровоз и нарезная винтовка в XIX веке обеспечивали его ничуть не хуже, чем авианосцы, "стэлсы" и "умные бомбы" сегодня. Но главное - та же уверенность в своем праве обустраивать полуденные земли по своим лекалам.
С точки зрения западной геополитики и минувшего, и нынешнего века, режимы, подобные талибам или Саддаму, не выражают воли своего народа, а напротив, "находятся в состоянии агрессии против него, а потому вряд ли будут лучше себя вести в отношении народов за пределами своего государства". Это цитата из современного американского ученого Брюса Рассетта. Однако еще один его коллега, крупный (причем отнюдь не правый, а либеральный) американский политолог Майкл Дойль, рассуждая о стремлении либерального Запада утвердить в мире кантианскую мечту "мира как этического долга", замечает, что этика такого миропорядка формируется "не моральными ангелами, но дьяволами, только обладающими точным пониманием хода событий".
Всегда найдется почва для обвинений либерального мира в том, что он пресекает "нехорошее поведение" весьма избирательно. Но нельзя не отметить, что избирательность эта касается наиболее болезненных для такого сообщества случаев - Ирака в начале 90-х годов, Боснии - в середине, Косово - в конце десятилетия. Новый век открывается действиями против самых тоталитарных режимов - талибов и Саддама. Так что если и есть у Запада "двойной стандарт", то он вполне объясним: на все "режимы в состоянии агрессии против своего народа" сил не хватит, поэтому избираются те режимы, которые выступают слишком сильными раздражителями для либерального сообщества.
Объяснить - не значит оправдать. Впрочем, как мы видели, есть и оправдание -негодяи столь омерзительны, что крушить их дозволено и "дьяволам", если они понимают ход событий.
Конечно, разница между концом XIX и началом XXI века есть и существенная. Есть выстраданное XX веком понятие суверенного равенства всех государств - от США до Науру; есть международное право и ООН. Есть, наконец, моральное неприятие господства над другими народами, родившееся как реакция на "классический" империализм. Но, с другой стороны, есть и химическое (а у кого-то и ядерное) оружие в руках деспотов. Есть и память о рушащихся небоскребах и горящем Пентагоне. Чака Зулу, Мухаммед Магди или даже "наш" имам Шамиль могли наносить болезненные удары по колониальным войскам (даже копьями против пулеметов), но не несли угрозы жителям Лондона или Петербурга. Поэтому легитимности "антиимпериализма" противостоит, как ни парадоксально, и новая легитимность наведения порядка силой в заморских краях.
Тот, кто сильнее, всегда присваивал себе право "точного понимания хода событий", даже когда в своем "понимании" вскармливал тиранические режимы (афганских революционеров - против США, афганских же фундаменталистов - против СССР, Саддама - одни против Израиля, другие - против Ирана). Ведь международное право - в отличие от права национального - всегда строилось не столько на "том, что правильно", сколько на балансе сил. И раз исчез один полюс мировой политики, другой - западный - получил почти не ограниченную власть на интерпретацию этого права. Казалось, что право, облаченную в систему ООН более основательно и более обязательно к применению, чем чисто "силовые" договоренности типа Вестфальской системы или Европейского концерта, но… Европа вместе с США сочла войну против Милошевича легитимной и без ООН и тем пробила непоправимую брешь в ялтинской системе. Но последний гвоздь в крышку ее гроба вбивает война в Ираке - нелегитимная с точки зрения ООН, а главное - превентивная (причем угроза, по общему согласию, не носила непосредственного характера).
На Багдаде в 2003 г. сошлись все векторы силы: слабость внутриполитических позиций администрации Буша, предельное военное доминирование США, нефть, отвратительный послужной список Саддама ("кровавые бани" внутри страны, агрессия в Кувейте, обладание оружием массового поражения). Из всего этого родилось публично заявленное желание освободить иракский народ. Если проследить риторику Вашингтона за предвоенные месяцы, именно это желание постепенно заместило намерение разоружить Саддама.
Такую подмену целей заметили и в Европе, и в России. И испугались. Испугались не доминирования США - оно и так бесспорно, - а степени решимости американцев. Наличие оружия массового поражения у тирана - случай почти бесспорный, но и почти уникальный. Северную Корею еще есть надежда образумить, в Пакистане - военный диктатор, но вменяемый, в Индии - небесспорная, но демократия. Короче, была надежда одним Ираком "воспитательные меры" и ограничить. А вот освобождать заморский народ от тиранов - задача, конца которой не видно, и неизвестно, куда этот курс заведет.
Поэтому мы и получили две такие странные коалиции: те, кто не решается спорить с США, и те, кто не в силах им противиться, но не желает делить ответственность за решения и по Ираку, и по следующим возможным шагам.
Главный вопрос сегодня - что будет после войны - имеет ответ, но только такой, которые порождает еще больше вопросов. Ответ состоит в том, что мир останется монополярным, с явным доминированием США. Но вот характер этой монополярности остается неясным.
Если режим Саддама удастся "убрать" малой кровью (как англо-саксонской, так и арабской), а послевоенное урегулирование пойдет гладко, "монополярность простая" сменится "монополярностью империалистической". Любой другой режим, заподозренный Америкой в войне против собственного народа, будет бояться таких же "воспитательных акций"; новых крестовых походов за демократию может и не быть, потому что угроза силы будет работать не менее эффективно, чем ее применение. Скептикам на Западе и в России придется принять эту модель. Возможности для влияния на американскую позицию сойдут к минимуму. Правда, подобная монополярность не может не иметь и таких "побочных эффектов" как стремление всех "проблемных стран" обзавестись своим ядерным оружием, чтобы обезопаситься от "импорта демократии", или роста фундаменталистских настроений, которые порождают террористов ротами и батальонами. Так что модель окажется неустойчивой, а новые потрясения - весьма вероятными. "Империалистическая монополярность" приведет к концу монополярности гораздо скорее, и с гораздо большими потрясениями.
Правда, с каждым днем войны в Ираке вероятность такого сценария падает. Чем выше окажется цена войны, тем труднее станет послевоенное урегулирование. До "Вьетнама" еще очень далеко, но вот параллелей с Сомали или Ливаном становится все больше. "Увязание в Ираке" может закончится ослаблением монополярности. Независимо от того, чем дело кончится, оборона Умм-Касра или дед, сбивший американский вертолет, гарантированно войдут в учебники истории Ирака как пример сопротивления империалистам (такими бессмысленными, но знаковыми событиями полна история всего третьего - да и не только третьего мира). На западе получат усиления и прагматические темы (верните ребят домой живыми), и моральные (нехорошо стрелять в мирных жителей). Не будем предсказывать, как пройдут президентские выборы в США в 2004. Гораздо существеннее то, что Запад вновь усомниться в своем "понимании" проблем чужих стран и праве на "империалистические рецепты". Другие "центры силы" получат большие возможности влиять на позицию США. "Ялтинскую систему" это не воскресит, но реформа Совета Безопасности ООН встанет на повестку дня как первоочередная проблема. Впрочем, пока мир остается монополярным, риск возврата к "империализму" все равно останется высоким.
Есть гипотетически и третья модель: "вьетнамизация" иракской войны, т.е., либо глубокое увязание в ней Америки, либо уход западной коалиции из Ирака без свержения иракского режима. Этот сценарий наиболее опасен хаотизацией международной системы безопасности, потому что на смену Ялте не придет ничего.
Получается, что за исключением последнего гипотетического сценария, от монополярности никуда не уйти. Но нюансы и форма ее столь существенны, что будут иметь очень разные последствия для всего мира. В этом главное отличие "империализма XXI века": от одной военной операции в далеком Ираке могут зависеть судьбы всего мира.
Борис Макаренко - первый заместитель генерального директора Центра политических технологий
|