Президенты России и Туркмении возглавили революцию
газовой отрасли

Андрей КОЛЕСНИКОВ, Геннадий СЫСОЕВ

Вчера в Москву приехал президент Туркмении Сапармурат Ниязов. Этот великий день в истории народов Туркмении и России специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ провел вместе с их президентами, выясяя, чем этот день велик.

Кремль принял туркменского президента, как того и заслуживает человек, которого трудно сравнить с каким-нибудь другим по запасам разведанного газа. Кроме судьбоносных переговоров в Кремле Владимир Путин отужинал с Туркменбаши в неформальной обстановке. Так было нужно во имя будущего двух наших народов и энергетического баланса Российской Федерации.

На лацканах пиджаков министров правительства Туркмении, которые пришли на подписание великого газового соглашения, были прикреплены значки довольно большого размера с изображением Туркменбаши. На лацканах вице-премьеров – значки побольше. На них Сапармурат Ниязов был в рамке с золотым тиснением. На лацкане пиджака самого Туркменбаши был значок с изображением, как ни странно, всего-навсего полумесяца и пяти звездочек. Они означали, что страна Туркменбаши состоит из него и пяти областей.

На лацкане пиджака первого секретаря посольства Туркмении Григория Колодина значок был совсем маленьким. Я уже понял, что значок этот – те же погоны со звездочками. Носишь Туркменбаши в рамочке с тиснением – полковник, а если Туркменбаши без рамочки в профиль – лейтенант. Григорий Колодин – младший лейтенант. Тем не менее оператор РТР снимал его на видеокамеру. Кажется, первый секретарь посольства заподозрил что-то нехорошее.

– Ничего,– с неожиданным раздражением сказал господин Колодин,– скоро и вы все такие же значки носить будете.

– Такие? – я не мог скрыть удивления.

Господин Колодин, видимо, подумал, что снимают не его, а его значок. Я бы на его месте гордился (хоть и не хотел бы, конечно, оказаться на его месте).

– Ну, не совсем, может быть, такие. Профиль будет другой. Но обязательно будете,– твердо пообещал он.

– Вы лучше расскажите, почему соглашения, которые будут сегодня подписаны, уже называются революционными.

– Еще бы! – с непритворным воодушевлением ответил он.

– А конкретней? Что, Россия будет получать больше газа?

– В перспективе, через несколько лет – да, скорее всего.

– А через год?

– Да нет. В 2004 году – 5-6 миллиардов кубометров в год, в 2005-м– 6-7.

– А почему же соглашение-то революционное?

– А строительство трубопровода? За три года Россия и Туркменистан должны построить трубопровод! Ведь сейчас работает только треть из наших 140 скважин. Мощность трубы не позволяет задействовать остальные. Вот и будет Россия качать газ в Европу и на Украину.

– Разве это революционное решение? В крайнем случае, мне кажется, эволюционное.

Я, конечно, цеплялся к словам. Но это привело к неожиданному результату.

– Вот вы, кстати, сказали,– добавил я,– насчет Украины. В наших-то газетах писали, что решение революционное, потому что теперь весь туркменский газ окажется в руках России.

– Да что вы! Мы же и в Иран, между прочим, экспортируем. Более того, я вам скажу, что завтра на Каспии Туркменбаши встречается с президентом Украины. Кучма тоже хочет подписать соглашение, до 2015 года.

– Тоже, видимо, революционное?

– А как вы думаете?!

– Но как же так? Значит, не будет Россия монополистом туркменского газа? Хорошо ли это?

– А это и есть многовариантная политика Сапармурата Ниязова! – улыбнувшись, ответил Григорий Колодин.

Уже после переговоров я задал тот же самый вопрос главе "Газпрома" Алексею Миллеру:

– Разве это соглашение революционное? В лучшем случае, похоже, эволюционное.

– Замечательный вопрос,– похвалил Алексей Миллер.– Революционность в том, что соглашение, заключенное на 25 лет, позволяет принимать взвешенные решения об инвестировании в части развития вопросов газотранспортной сети.

Вот так он ответил. И что это означает, спросите вы. А, на мой взгляд, именно то, что решение является эволюционным, если вас еще не бесит это слово.

Но есть смысл вернуться в зал переговоров. В этот зал как раз вошел президент России. Навстречу ему из другой комнаты вышел Туркменбаши. Он сильно хромал. Можно даже сказать, что каждое движение давалось ему с трудом. За ним на приличном расстоянии двигались его министры. Вот они застыли в нескольких метрах от него, рядом со мной.

– Почему Туркменбаши хромает? – тихо, с сочувствием спросил я одного из них.

Он посмотрел на меня с выражением безграничного ужаса на лице. Ведь ему предстояло ответить.

– Приболел, может быть,– с тоской сказал этот человек.

Он, наверное, понимал, что неверный ответ может стоить ему по крайней мере карьеры. И не понимал, что карьеры ему может стоить любой ответ.

Тем временем Туркменбаши приблизился к Владимиру Путину, вдруг неожиданно энергично притянул его к себе и буквально стиснул в объятиях. В дзюдо так начинается прием "екогурума". Владимир Путин, впрочем, не дал провести его, применив "о-ути-гари". Так они и застыли друг перед другом с выражением глубокого удовлетворения на лицах.

К ним стали подходить министры двух государств. Владимир Путин тщательно здоровался за руку и с туркменскими, и с российскими официальными лицами. Сапармурат Ниязов приветливо улыбался россиянам и демонстративно не замечал своих. И все-таки лица туркмен светились счастьем близости к своему вождю. Они пытались скрыть свои чувства, но тщетно.

– А почему он не здоровается с туркменами? Считает, что много им будет чести – подержаться за его руку? – вполголоса спросил мой коллега у Григория Колодина.

– Нет! – резко ответил тот.– Просто у нас более искренние отношения между людьми, чем у вас.

– Как это?

– Да он с ними сегодня уже виделся.

Между тем участники переговоров сели друг напротив друга. Владимир Путин в самом начале сказал, что в Дагестане сгорел интернат и погибли 28 глухонемых детей. Он выразил соболезнование родным и близким погибших. Туркменбаши, взяв короткое ответное слово и сказав, что тоже скорбит о детях, добавил:

– Надеюсь, вы со своей стороны сделаете все, чтобы такое впредь не повторилось.

Я, честно говоря, подумал, что Туркменбаши оговорился, поскольку не лучшим образом знает русский язык. Ведь это прозвучало едва ли не как обвинение: допустили безобразие, так постарайтесь теперь хоть исправиться. Отчитал нашего президента, как своего министра.

Владимир Путин не стал реагировать. Может быть, он не придал этим словам значения. А может, не хотел омрачать подписание революционных документов. Начались переговоры, формальные, впрочем, так как все было уже решено. Эти переговоры продолжались даже меньше запланированного часа. Так бывает редко. Неужели им совсем уж не о чем говорить? Вот уж действительно, ничего личного.

Затем оба президента вышли к журналистам, чтобы на глазах у всех подписать документы и сделать короткие заявления. Были подписаны контракт купли-продажи туркменского газа до 2028 года, соглашение о сотрудничестве в газовой отрасли на этот же период, а также о сотрудничестве в области безопасности (в основном речь идет о международном терроризме, так что, кажется, ничего страшного).

Свое заявление Владимир Путин прочитал по бумажке. Он сказал, что перспективы (а именно о них и ни о чем более конкретном и идет речь в этих соглашениях, если не считать первые три года, оговоренные в соглашениях довольно конкретно) очень хорошие и насыщенные. Ну да, перспективы обычно такими и бывают. Содержательная часть заявления состояла в том, что половину цены за туркменский газ в эти первые три года мы будем платить товарами народного потребления российского производства. Зато цена за кубометр довольно высокая, едва ли не неприличная: 44 доллара (до последнего момента высокой ценой считались и 42, на которые российская сторона соглашалась скрипя зубами).

– Поскольку отдавать будем нашими товарами, то и будем создавать новые рабочие места,– утешил Владимир Путин россиян.

Кроме того, он как-то мимоходом сказал, что стороны договорились прекратить действие закона о двойном гражданстве, который действует между Туркменией и Россией. Ведь Россия, добавил он, приняла новый закон, не допускающий двойного гражданства.

– А все, кто хотел, уже переехали из Туркмении в Россию,– закончил президент.

Между тем это, конечно, серьезно. Туркменская сторона давно добивалась от России (а не наоборот) отмены пункта о двойном гражданстве. Теперь россиянам, живущим в Туркмении, придется выбирать. То есть это явная уступка Туркменбаши, которому совершенно не нужно, чтобы границу его страны бесконтрольно, когда им вздумается, пересекали люди с двойным гражданством. Явно не для этого он своими руками строил свою страну кирпичик за кирпичиком.

Сапармурат Ниязов произнес свою речь безо всякой бумажки:

– Поскольку у меня здесь туркменское телевидение, я тоже скажу пару слов.

И он сказал. Да, газ он будет продавать по 44 доллара за кубометр, но только первые три года.

– Потом перейдем по формуле нефти к мировым,– пояснил он свою мысль и утешил: – Россия при этом будет участвовать в строительстве различных объектов.

– А в результате 200 миллиардов долларов дохода получит Туркмения и 300 миллиардов долларов Россия! – с удовольствием сказал Туркменбаши, все еще помня, видимо, о том, что у него здесь туркменское телевидение.

– А что,– добавил он уже для российского,– любой торгующий должен иметь прибыль в торговле. То есть, Владимир Владимирович, без обид!

Если бы все так и вышло, как он сказал, то какие же могут быть обиды?

Сказал туркменский президент и про Украину, и тоже, мне показалось, не без удовольствия.

– Да, мы торгуем и с Украиной! Это не будет препятствием для России, нет! Завтра у меня встреча с Кучмой!

То есть опытный дипломат Григорий Колодин не сказал мне ничего лишнего. То есть ничего такого, о чем не мог бы сказать мне Туркменбаши.

– До 2006 года Украина с Россией могут вместе,– продолжил Туркменбаши.– Но в любом случае все будет нормально, и Россия будет решать остальные вопросы.

Вы что-нибудь поняли? Я-то понял. Где-то, как говорится, нас кидают. Только вот где именно? Уж не везде ли?

– Мы очень высоко ценим Россию,– закончил Туркменбаши и еще раз напомнил Владимиру Путину, что тот должен сделать выводы из истории со сгоревшим интернатом и впредь не допустить подобного.– Мы знаем, что и Россия в составе СССР была и что с роспуском ничего не выиграла, а ухудшился уровень жизни людей. Надеемся, что теперь будет подниматься.

Ясно, что если Туркменбаши не поднимет уровень жизни россиян, то его больше никто не поднимет.

Сапармурат Ниязов ищет защиты

Нынешний визит Сапармурата Ниязова в Москву симптоматичен: особая тяга к интеграции с Россией у лидеров СНГ проявляется тогда, когда от них отворачивается Запад. Туркменбаши, похоже, опасается (и не без основания), что Запад уже вынес ему приговор и намерен всерьез заняться вопросом демократизации его тоталитарного режима.

В самый канун визита в российских СМИ прошла информация о том, что президент Туркмении едет в Москву обменять подписание крупномасштабного контракта по поставкам в Россию туркменского газа на выдачу экс-главы Центробанка Туркмении Худайберды Оразова и экс-посла Туркмении в Анкаре Нурмухаммеда Ханамова, получивших российское гражданство (на родине они приговорены к пожизненному заключению по обвинению в организации покушения на Туркменбаши.– Ъ). Вчера источник в Кремле назвал эти утверждения "возмутительными" и расценил их как "политическую провокацию".

Действительно, возможное требование о выдаче двух опальных политиков – слишком дешево для Туркменбаши, выразившего готовность сделать Россию своим стратегическим партнером по газу. После состоявшегося в конце прошлого года разгрома оппозиции внутри страны господин Ниязов чувствует себя в безопасности. Его главные противники не только приговорены к пожизненному заключению, но и публично раскаялись в содеянном. Бывший глава МИДа Борис Шихмурадов в своей покаянной речи, переданной по национальному телевидению, заявил: "Оппозиция – это преступная группировка, мафия, среди нас нет ни одного нормального человека, все мы ничтожества. Я слишком поздно понял, что президент Туркменбаши – это дар народу Туркменистана свыше".

Однако, инициировав процесс о покушении на самого себя, который многие сравнили со сталинскими репрессиями 30-х годов, Туркменбаши заставил Запад вновь вернуться к вопросу о демократизации тоталитарных режимов в Средней Азии. В этих условиях господину Ниязову понадобился защитник. И он обратил свои взоры к Москве.

Москва, похоже, не испытывает большого восторга от рвущегося в ее объятия одиозного партнера. Но главное для нее в отношениях с Туркменбаши – экономическая выгода. А она налицо. И потому Москва готова проглотить написанное явно под диктовку туркменских спецслужб признание Бориса Шихмурадова о том, что покушение на Туркменбаши готовилось в России. Пошла Россия и навстречу пожеланию партнера об отмене соглашения о двойном гражданстве – господин Ниязов потребовал сделать это под тем предлогом, что большинство обвиненных в организации покушения на него имели и туркменские, и российские паспорта.

Однако Москва, надо полагать, понимает, что положение Туркменбаши, который правит своей республикой уже без малого 18 лет, не столь стабильно, чтобы жечь все мосты в контактах с его нынешними оппонентами и вероятной будущей властью в Туркмении. Иначе может получиться как с долгом Ирака России, который тамошняя оппозиция отказывается признавать. Именно потому, наверное, опальные туркменские политики и находят приют на российской территории.
11 апреля 2003