Война в Ираке и наши национальные интересы.

Не секрет, что мнение государственных мужей "в должности" и вне ее, может значительно отличаться. Мы решили попробовать пообщаться с некоторыми влиятельными политиками нынешней администрации, которым, на наш взгляд, есть что сказать помимо "дозволенных речей". Первым, кто рискнул на это откликнуться, стал Валентин Богатырев, помощник президента КР, директор Международного института стратегических исследований. Поскольку лишь на одну из тем наши мнения с Валентином Борисовичем диаметрально противоположны, мы нашли обоюдоинтересное направление беседы.

В.Б. - Хор голосов экспертов, предрекавших долгую войну в Ираке, постепенно стихает. Американская военная машина, на два поколения опережающая вооруженные силы Ирака, делает свое дело. Экономически истощенная страна, к тому же обладающая весьма сомнительным идеологическим ресурсом, не могла и не смогла противостоять гигантской военной, экономической и политической мощи мировой сверхдержавы. Даже несмотря на то, что множится число жертв войны, постепенно стихает размах антивоенного протеста. Всем уже понятно, что другого решения, кроме победоносного завершения кампании, не будет. Активные участники политического противоборства начинают потихоньку отрабатывать назад, искать пути выхода из случившегося кризиса с наименьшими политическими потерями. Глобальное шоу подходит к концу.

Корр. - Ну да, а мы так и остались на обочине...

В.Б. - Кыргызстан, как и подавляющее большинство стран мира, сумел остаться вне конфликта, не дал втянуть себя в политическое и, тем более, военное противостояние, несмотря на то, что с разных сторон его к этому активно подталкивали.

Как, наверное, и везде в мире, в самой стране существовало разномыслие относительно Ирака и Америки. Часть людей, и их, как показывают опросы, большинство, считали и считают эту войну безусловным злом. С одной стороны потому, что решение проблем с помощью уничтожения людьми друг друга, столь широко распространенное в прошлом, в наше время уже не принимается умом и сердцем как нормальное, и даже как допустимое. Немаловажно и то, что годы посттоталитарного существования сформировали уровень независимости, на котором подавляющая часть населения не приемлет силового давления на суверенитет стран, или попыток диктовать свою идеологию, свои ценности другим, тем, кто думает иначе. В позиции и действиях США они видят проявление именно такого рода гегемонизма и даже приравнивают его по своей природе к разновидности терроризма.

Позиция других людей заключается в одобрении и признании правильным то, что делают Соединенные Штаты Америки в Ираке. Их меньше и они понимают это. А посему, как правило - молчат. Кроме нескольких - для кого заявление своей позиции диктуется политической целесообразностью и выгодой. О своей поддержке действий США в Ираке гласно заявили четыре "кыргызских" политика: Феликс Кулов, Топчубек Тургуналиев, Эдиль Байсалов и Джон О"Киф.

Мотивы, по которым эти люди поддерживают американскую администрацию, различны, но подход один: они считают, что а) США делают благое дело и б) Кыргызстан должен поддержать их. Аргументация в защиту своей позиции приводится различная: от известной по выступлениям официальных американских лиц демократической и антитеррористической риторики до сравнения кыргызских властей с режимом Саддама Хусейна.
Но есть и соображения, претендующие на некое концептуальное обоснование такой точки зрения. Например, такое: "Сила и мощь даны для того, чтобы защищать слабых и приносить свободу". Если со слабыми еще можно согласиться, да и то в том только случае, если их обижают, то с утверждением свободы посредством войны, да еще и в другом государстве вопрос гораздо сложнее.

Корр. - Извините, но, по-вашему, тоже странно получается: и те не правы, и эти не туда лезут? Я пацифист, а значит против любого убийства. Поэтому безадресные "антивоенные" митинги "Вечерки", мне кажутся такими же неэтичными, как спекуляции американцев на экспорте свободы.

В.Б. - Попытки убедить, что бывают справедливые войны, войны во имя Добра, - эти проявления все еще живущего ленинского наследия, - заставляют только пристальнее всмотреться: а кто же это берет на себя право судить, что является Добром, и как много допустимо платить за это мнение этих "судей"? Неужели все так просто: война, разрешенная ООН, - это во благо, а не разрешенная - зло. Или: война во имя демократии - благо, а за нефть - зло?

Война в Ираке и события вокруг нее предъявили нам еще одну модификацию такого подхода: все должно сообразовываться с национальными интересами. Если в национальных интересах той или иной страны поддерживать неправовые или безнравственные действия, то она должна это делать. Например, в обмен на невмешательство во внутренние разборки с оппозицией, с Чечней, выгодные кредиты, прощение долгов и т.п., у кого что есть. И наоборот: любое действие легитимно, если оно в интересах той или иной нации, в данном случае - иракцев. И если сами иракцы не хотят умирать за свою свободу от диктатуры Хусейна, то мы им поможем это сделать.

Стоит ли отмечать, что все эти подходы исходят из известной этической парадигмы: благо то, что выгодно.

Прагматизм стал достаточно модным образом мышления и отношением к жизни на постсоветском пространстве. Во многом благодаря тому, что он лежит в основе современной американской цивилизации, которая ассоциируется в бедном "совковом" сознании, отягощенном "совковым" бытием, с успехом и процветанием. И вот уже у нас появляются "молодые прагматики" как некий символ будущего и противовес старой партократии, для которых имеет смысл только то, что выгодно и эффективно в их понимании. Цинизм и идеология выгоды все больше утверждаются в системе общественных ценностей. Правым становится успешный и сильный. А уделом слабого определяется "дружить" с сильным. По возможности - за деньги.

Могут ли строиться на этом национальные интересы?

Корр. - Да, именно так они у нас и строятся: то, что нам выгодно, - это в наших национальных интересах.

В.Б. - На самом же деле вопрос далеко не так прост, как кажется. Заблуждение состоит в том, что подобным образом, на интересах выгоды строятся не национальные, а корпоративные интересы, то есть интересы сообществ, целью которых является экономический продукт - прибыль.
Когда же речь идет о нациях и странах, то для них продуктом развития является нечто другое. И этим другим является национальная идентичность. В этом случае мы должны давать себе отчет, какую нацию мы хотим иметь, каковы, прежде всего, те ценностные ориентиры или ценностные основания, которые делают нас кыргызской нацией.

Мы живем в то время, когда национальная идентичность подвергается самым серьезным испытаниям за всю историю человеческого рода. Я вижу троякую угрозу.

Первая заключается в том, что можно назвать третьей волной колонизации.
Первая, как известно, была в XV-XVIII веках, когда мир осваивался, а точнее, присваивался европейской цивилизацией. Ведомые ветром свободы, ее миссионеры несли "цивилизацию", "освобождение от отсталости" всем остальным народам на всех континентах. Вершиной этого этапа стала колонизация Америки и создание там, на расчищенном от местных обитателей пространстве, образцового сообщества лучших людей.
Вторая волна колонизации связана с переделом мира в первой половине XX века. Две великие идеи: коммунистическая и индивидуалистская столкнулись на мировом цивилизационном пространстве. И хотя на знамени каждой из них было написано слово "свобода", они начали шаг за шагом делить мир, захватывая территории. Свобода вновь оказалась прекрасным идеологическим соусом, позволявшим скормить третьему миру отнюдь не питательный продукт собственного приготовления. Высшей точкой этой волны стало формирование двухполюсного мира.

С девяностых годов прошлого века началась третья волна, предваренная транспланетарной информационной агрессией. На этот раз задача ставится поистине глобальная: весь мир должен стать единым экономическим, коммуникационным и духовным пространством. Он должен есть одну пищу, слушать одну музыку, исповедовать одну мораль. Название у пищи есть, его можно прочитать на рекламных щитах во всех уголках земли. Музыка тоже звучит по всему миру одна. Ну и мораль - она общечеловеческая. Идеологической формой третьей волны является феномен глобализации, превратившийся в последнее время в фетиш, по своей масштабности соразмерный разве только СПИДу.

Великий поход на Юг, в котором пройдено уже два шага: Афганистан и Ирак, похоже и становится вершиной этой неоколонизационной волны. И опять, используя проверенный прием, вдохновляющей идеей выбирается свобода.

Корр. - Валентин Борисович, поясните, пожалуйста, какую особую "свободу" вы имеете в виду?

В.Б. - Правило простое: для того, чтобы все люди стали свободными, достаточно, чтобы они думали, что они свободны. На самом деле старая восточная поговорка о том, что сколько не повторяй "халва, халва" во рту слаще не станет - это неправда. Некоторые стали очень свободными. Зафиксирован удивительный случай, когда один десятилетиями несвободный стал свободным даже без всяких слов, только лишь облетев вокруг известной статуи у входа в Гудзонский залив. Стеклянные бусы все еще ходовой товар среди аборигенов.

Экспорт свободы, экспорт тех или иных ценностей общественного бытия, тем более экспорт насильственный - крайне опасная вещь. Так называемые устоявшиеся демократии, которые представляются как ориентиры или образцы для политического развития новых транзитных стран, сами нуждаются в существенной корректировке и, следовательно, не могут претендовать на статус "эталонных образцов" демократии. Начиная, пожалуй, с казуса во Флориде во время выборов нынешнего президента США и вплоть до последних коллизий вокруг войны в Ираке, это становится все более очевидным фактом. В современном мире наблюдается рост не либерализма, а "нелиберальной демократии", при которой избранные народом лидеры подавляют гражданские свободы. Решающим фактором становится не свободный выбор на основе внутреннего сознательного решения, а технологии информационного манипулирования, что подрывает саму основу и базовый признак, по которому идентифицируется, является ли режим демократическим - выборы. Все более ясным становится, что мы имеем дело с кризисом старых демократий, их проявившейся неспособностью обеспечить подлинно демократический мировой порядок.

Корр. - По вашему получается, что настоящей свободы нет?

В.Б. - Нет и не может быть некой идеальной свободы, образцовой демократии. Сущность самой демократии, ее природа состоит в том, что нет и не может быть одной тотальной истины. Устойчив и безопасен, а значит, свободен тот мир, который в состоянии каждосекундно улавливать и реагировать на реалии развития, его разновариантности и новые вызовы, может быть, непривычные в рамках существующих стереотипов. В том числе и стереотипов о самой демократии. Свобода, демократия - это процесс, это путь, на котором никому не дана абсолютная истина и право определять судьбу других народов, стран, людей. Иначе это будет уже диктатура, как бы она ни пыталась назвать себя.

Второй стороной, откуда все сильнее начинают дуть ветра, угрожающие народам, их национальной идентичности - это набирающая силу тенденция к установлению глобальной социальной иерархии. В сознание человечества настойчиво вбивается представление о существовании двух миров - бедных и богатых. И хотя на самом деле богатство и бедность живут порой в одном квартале, для наглядности это представляется как противоположение богатого Севера и бедного Юга. Опираясь на подразумеваемое превосходство тех, кто сумел достичь богатства (знаменитая сентенция: если ты такой умный, то покажи свои деньги), мир приучают к тому, что есть люди и страны, способные и достойные жить хорошо, а есть те, кто этого не может. Это не что иное, как новая разновидность расизма - представлений о превосходстве одних людей над другими, только не по цвету кожи, а по размеру кошелька. Получившая широкое распространение в последние десятилетия и отработанная сперва на Африке, Латинской Америке, а теперь реализуемая и в Азии политика "помощи в развитии", на самом деле закрепляет этот status quo. Результатом проведения политики борьбы с бедностью в Африке, как мы видим, стала только еще большая бедность и зависимость стран региона от тех, кто дает им деньги. Благодаря этой политике большая часть государств живет уже при режиме, который можно назвать контролируемый суверенитет.

Корр. - Вот об этом и мы не раз говорили: хватит просить милостыню!

В.Б. - Проблема состоит не в том, что надо жить, не обращаясь к заимствованиям. Современный мир и устройство его экономического механизма таковы, что без этого невозможно обойтись. Те же Соединенные штаты Америки имеют внешний долг 6,5 триллионов долларов, что составляет около 60 процентов к их ВВП. Проблема в том, как определяются национальные интересы или национальные экономические стратегии. Когда страны и правительства ориентируются на создание самостоятельной экономики - это одна стратегия, а когда исходят только лишь из необходимости создания антиповертальных механизмов - другая. Во втором случае достаточно будет и эффективно простроенной политики внешнего кредитования населения, которая как раз-таки и является стратегией транснациональных финансовых институтов.

Вот почему, понимая и принимая необходимость и значение помощи и внутренних усилий в преодолении бедности, мы должны рассматривать это как лишь программу определенного ближайшего этапа (который при этом обязательно должен быть пройден). Стратегией же экономического развития должно быть создание самоподдерживаемой экономики с конкурентным продуктом. В этом состоят наши национальные интересы. Можно спорить о том, возможно ли создание в такой небольшой стране, как наша полносегментной конкурентноспособной экономики. Одни эксперты считают, что возможно, другие, что - нет. Но в любом случае страна должна иметь встроенные в региональные и мировые рынки механизмы производства собственных товаров и услуг, не ограничиваясь мелким натуральным хозяйством и внутренним посредническим оборотом, которые могут быть достаточны для выживания, но не обеспечат национального развития. Отмечу, что в этом гарантия не только развития, но и суверенитета страны. Чем больше мы будем открыты миру, чем больше ниточек экономических, политических, культурных взаимосвязей - тем прочнее наш суверенитет.

Мы должны видеть и негативные тенденции в политическом мироустройстве. Безусловно, еще остались живы надежды на эффективность таких институтов, как Организация Объединенных Наций. И многие возмущены тем обстоятельством, что некоторые страны, в последнем случае - США и Англия, решают вопросы международной компетенции минуя ООН.
Однако трудно понять, чем предпочтительнее война, начатая по резолюции ООН, от той, которая идет без согласия Совета Безопасности. Можно осуждать действия России в Чечне, но последнее решение ПАСЕ о необходимости создания международного суда по внутренним делам одной из стран создает крайне опасный прецедент, полностью разрушающий механизм суверенитета стран.

Корр. - А не говорит ли в вас хроническая боязнь каждого чиновника - потерять свое, несомненно, важное и полезное для государства кресло? Ведь международные институты могут вмешаться и остановить наш откат от демократических принципов?

В.Б. - Должны быть поставлены четко определенные и жесткие пределы компетенции различного рода межгосударственных институций, когда речь идет о суверенных делах наций. Диктатура так называемого мирового правительства ничуть не лучше, а на самом деле значительно хуже национальных диктатур, поскольку для первой исчезает доминанта этничности в угоду приоритету "общечеловеческого". Вообще говоря, общечеловеческими могут быть только те ценности, которые признаны народами и только для тех народов, которыми они признаны. В противном случае мы будем иметь дело с разновидностью большевизма, то есть террора тех, кто у власти, кто сильнее. Похоже, что приснопамятный демократический централизм, возникающий уже как принцип международного права - один из ряда проявлений того, что внес Советский Союз в сокровищницу мировой цивилизации.

Корр. - Получается, что все вокруг нас агрессоры, а мы внутри такие чистые и светлые, хоть иконы с каждого пиши. Неужели вы не видите, что мы теряем моральные опоры?

В.Б. - А это и есть - третья угроза нашим национальным интересам - глобальная этическая катастрофа. К сожалению, при трансформации нашего общества наибольших "успехов" мы достигли в освоении нового этического миропорядка. Разрушение национальной этической системы ценностей и отношений - самое тревожное явление, соизмеримое с национальной катастрофой. Особенность этического в том, что этика позитивных экстравертивных межчеловеческих отношений, иначе определяемая как альтруистическая, обладает меньшей устойчивостью и требует больших усилий для своего утверждения, чем индивидуалистическая или корыстная. Индивидуализм, будучи механизмом природной конкурентности, и воспринятый практически всем современным человечеством в качестве базового типа этической ориентации, исключительно эффективен.

На наших глазах в семье, между родителями и детьми - в этих базовых точках формирования ценностей происходит переход, смена этических парадигм. Добро меняет свой знак. Мы видим это вокруг. Украсть становится из позора - доблестью. Человеческая жизнь, которая всегда была высшей ценностью, легко приносится в жертву политическим амбициям. Нищенствование превращается в прибыльную профессию, а безделье - в образ жизни. Дети поднимают руку на отцов, а матери бросают своих детей. Люди за деньги держат любые лозунги. Аксакалов становится позволительным презрительно определять в "дежурных" только потому, что они не согласны с мнением молодых политиков. В стране, народ которой всегда отличался радушием и гостеприимством, убивают путников из других стран, дабы завладеть их деньгами. Сами законы государства покупаются за деньги или другие блага.

Мы еще стыдливо прикрываемся красивыми идеологическими одеждами. Особенно модны нынче демократия и свобода. Но скоро и двуличие будет отброшено, и мы окажемся в жестоком зазеркалье, где царят жажда власти и денег, мирового господства и права сильного, оно станет нашей реальностью. Следуя "лучшим мировым образцам", мы навсегда потеряем то, что тысячелетиями хранили и передавали наши предки и будем жить по схемам, вбиваемым в нашу голову глобальной масс-культурой. Останется только установить на Хан-Тенгри большой флаг, на котором будет изображен доллар, и молиться этой святыне.

Беседовала Е.Лиственная
15 апреля 2003