Первый заместитель руководителя Администрации Президента РК, доктор социологических наук, профессор Марат Тажин выступил с докладом на Международной конференции "Российско-казахстанское сотрудничество в XXI веке. Проблемы обеспечения безопасности и противодействия угрозам терроризма", которая прошла 14 мая в Москве. В конференции приняли участие представители Администрации Президента Казахстана и Администрации Президента России, Федерального Собрания РФ.

Как сообщало ранее Казахское информационное агентство, подходы М.Тажина к современным проблемам безопасности вызвали активный неподдельный интерес участников конференции. Казинформ предлагает полный текст выступления казахстанского политолога.

* * *

У Карла Ясперса есть фраза, смысл которой меняется в зависимости от контекста, подобно тому, как менялся в импрессионизме Руанский собор в зависимости от времени суток. А фраза звучит примерно так "Утративший безопасность человек сообщает облик эпохе...".

Если исходить из того, что тексты сообщают нам нечто большее, нежели хотел автор, то все прошлое десятилетие нашей общей истории мы испытывали это состояние человека, описанного великим немцем.

В последние годы ситуация меняется и на смену периоду неопределенности приходит трезвый и прагматический подход. И это в значительной степени заслуга высшего политического руководства России и Казахстана.

Определенные политические принципы, положенные в основание многосторонних и двусторонних отношений на территории СНГ претерпели скрытую эволюцию, не замеченную теоретиками. Политические режимы в центральной Евразии существенно различаются, степень либеральности экономики не сопоставима, культурные тренды имеют специфическую направленность. Что в этих условиях является фактором, способствующим реальной, а не декларативной связанности?

Главным связывающим фактором не может выступать внешний противник, как бы его не обозначили. Это устаревший стереотип - воевать на полях давно прошедшей войны. Реальным вызовом всему евразийскому пространству выступает другая опасность - отставание от мирового экономического и технологического развития. Коротко говоря, снижение конкурентоспособности на глобальных рынках.

Выпадение из "потока современности" намного страшнее, нежели архаические страхи о том, что кто-то кого-то колонизует. Выведение евразийского пространства за скобки эффективных мировых воспроизводственных циклов - это центральный вызов и угроза ближайшего десятилетия.

Трактовка безопасности как системы военно-политических мер устарела давно. Простое понимание того факта, что безопасность центральной части Евразии должна базироваться не столько на идеологических рудиментах или военном контроле, сколько на экономической прагматике, поможет нам избежать ловушек будущего.

Именно этим диктовалась модель Евразийского Союза, предложенная почти 10 лет назад президентом Казахстана Н.А. Назарбаевым. Прошли бурные девяностые годы, и мы можем уверенно сказать, что главные модельные идеи не только устарели, но именно актуализировались. Три ясных идеи выдержали проверку временем. Первое - основой сотрудничества может стать только четкий и прозрачный экономический интерес сторон. Никакой идеологии и спорных аргументов. Второе – сугубая добровольность любой формы интеграции. Как известно, благими намерениями, вымощена дорога в ад. Таких благих намерений, основанных на насильственной интеграции, сегодня никто не приемлет. Третье, безопасность, понимаемая в широком ключе, будет являться одним из источников интеграционных устремлений. События, произошедшие после 1994 года,

убедительно показали, что безопасность понятие далеко не статичное и новые угрозы не могли не повлиять на позицию политических элит, в том числе в Центральной Азии.

Но сегодня центральные тезисы этой модели наполняются конкретным содержанием. Ключевым фактором на будущее выступает обеспечение безопасности главных коммуникационных и энергетических стволов в направлении Север-Юг и Восток-Запад. Именно здесь находится "нерв" системы будущей евразийской системы безопасности. Естественный, вырастающий из прямой экономической мотивации как государственных, так и негосударственных игроков, фундамент инфраструктуры безопасности. В более стабильных условиях можно обманываться всякого рода идеологическими манками, но жесткость среды заставляет ориентироваться на прагматизм. Такой прагматизм четко демонстрирует высшее политическое руководство Казахстана и России.

Что касается более широкого региона Центральной Азии, то система безопасности на этом направлении связана не только с понятной борьбой с международным терроризмом и наркотраффиком. Ключевой долгосрочной проблемой безопасности в регионе, по-видимому, станет дефицит водных ресурсов и регулирование водной проблемы, а также проблемы аграрного перенаселения в отдельных районах Центральной Азии. Различная политическая и этническая интерпретация процессов в Центральной Азии в основе своей имеет эти эколого-демографические основания или ограничения. Реальная система безопасности в этом регионе планеты возможна только в том случае, если будут решаться эти центральные вопросы. Для Центральной Азии страшен не только Бен Ладен, но и дефицит чистой воды.

Поэтому необходима четкая оценка ресурсной базы и потенциального интереса, в том числе, экономического. Это важно для того, чтобы вновь не оказаться в плену несбыточных иллюзий и не предъявлять счет прошлого в обмен на услуги настоящего периода. Совместная программа развития гидроэнергетики в Центральной Азии с участием российского и казахстанского капитала могла бы сыграть значительную роль в создании будущей инфраструктуры безопасности.

Создание военно-политических союзов должно быть подчинено экономической логике. Раньше это была логика идеологии - защита определенных политических ценностей. Сегодня идеологическое основание достаточно проблематично. Поэтому необходимо найти и сознательно артикулировать другую логику для различных форм военно-политического сотрудничества. Нет ничего удивительного и неожиданного в том, что это будет логика экономических интересов партнеров. Конечно, сводить все к экономике нельзя. Есть и собственно военные, и гуманитарные, и культурные, и национально-исторические аспекты построения таких систем. Но речь идет о том, что система безопасности в Евразии в целом, в казахстанско-российских отношениях, в частности, должна базироваться на здоровом и ясно читаемом основании. Это касается и государственного и корпоративного уровня.

Такая "прочистка" узлов безопасности необходима и по более широкой причине. Чрезвычайную опасность представляет собой некий "цивилизационный инфантилизм". С регулярностью достойной лучшего применения возникают по дилетантски элегантные объяснения сложнейших проблем безопасности. С легкой руки Хантингтона или тяжелой руки Тойнби, а если пойти дальше, с теней Шпенглера и Ясперса цивилизационный подход намертво впечатался в политическую лексику. Особенно в контексте последнего десятилетия, и особенно на том пространстве, где мы сегодня проживаем. Вся цивилизационная полемика при всей завораживающей красоте ассоциаций и колоссальной исторической глубине, как-то забывает один древнеримский принцип - Кому выгодно? В самом деле, кому выгодно, чтобы пространство, имеющее предпосылки для здоровой прагматической интеграции, погрязло в высокоинтеллектуальной на бумаге, но весьма кровавой на практике дискуссии о цивилизационных кодах. Не оспаривая права интеллектуалов на разработку этой темы, полагаю, что в практической политике это напоминает спор о половой принадлежности ангелов в гибнущей Византии. Не время и не место спорить о таких вещах когда необходимо осознание своего положения в мировом геоэкономическом поле, и когда закладываются контуры нового экономического порядка на 50 лет вперед.

Новое экономическое переструктурирование мира только на поверхности выражается в прямых военных акциях. Суть процесса состоит в том, что национальные интересы во все большей степени детерминированы экономическими пространствами, а не формальными политико-административными границами. И нет ничего удивительного в том, что разные государства мира имеют прямые экономические и стратегические интересы в тысячах километров от собственных административных границ. Это аксиома современной системы безопасности. Именно такое понимание безопасности, в том числе национальной, является более адекватным, нежели привычные, но оторванные от жизни суждения о жизненном пространстве или влиянии на прилегающие территории. Это влияние рано или поздно развеется, если под ним не будет лежать серьезный экономический проект.

Изменение приоритетов в понимании безопасности влечет за собой и изменение угроз. Да, на привычном для практической политической операционализации уровне, мы можем и должны говорить о проблемах терроризма, наркотраффика, экологии, транснациональной преступности и т.д. Но это уровень очевидных проблем. Есть проблемы не обнаруживаемые путем простого перебора. Это, прежде всего, новый тип косвенных воздействий на национальную безопасность. Сколько бы громких событий не произошло в мире за последние полгода, они не могут отменить одного принципиального факта. Главное содержание всех процессов - это защита экономических интересов той части транснациональных корпораций, которым отдельные государства делегировали продвижение своих стратегических национальных интересов в самых важных звеньях глобального воспроизводственного цикла. При этом сами негосударственные игроки вообще могут не участвовать в процессе принятия решений. Они своей геоэкономической ролью предопределяют ту или иную трактовку реальной политики в конкретных ситуациях.

Именно такая развитая и адекватная реальной глобальной ситуации трактовка безопасности со временем может стать основанием всех практических действий и на евразийском пространстве. Настойчивое и открытое продвижение стратегических национальных геоэкономических интересов - единственная альтернатива кабинетным идеологическим конструктам, которые просто затемняют суть дела.

Один из наиболее опасных фантомов, который усиленно выводится на первый план - это тезис об особой исламской угрозе. В последней работе Президента Казахстана коллизии, связанные с исламом в современном мире, получили освещение.

Терроризм не имеет религиозной окраски. Он вообще инструментален по природе. Тот факт, что в ряде мусульманских стран мира получили развитие террористические группы продиктовано целым рядом причин, но никак не религией. В этом ряду причин классический набор давно известных явлений – от бедности, длительной истории военных действий, низкого уровня грамотности, культурной депривации, слабости гражданских институтов и т.д. Когда такая гремучая связь локализуется в определенном регионе, террористический выплеск неизбежен. Неужели кто-то серьезно полагает, что перуанская Сендеро Луминосо и ближневосточная Хезболла имеют общие религиозные корни? Но они имеют определенное сходство по своей социальной органике.

Опасность мифа об исламской угрозе на евразийском пространстве вызвана тем, что активная эксплуатация этого клише способна привести к межнациональным конфликтам. Затягивание "удавки цивилизационной войны" на горле Центральной Евразии через схватку ислама и христианства означало бы крах всех попыток выстраивания новой рациональной системы безопасности. Демонизация исламской угрозы это далеко не наивность. Поддаваться соблазну простых объяснений можно в повседневности, но не в политике.

Преодоление этого мифа в массовом сознании важно для будущего. И вполне возможно, ибо политические элиты и России и Казахстана демонстрируют наибольшую зрелость в понимании реальных, а не виртуальных проблем безопасности.