Гражданин США Комаровский: пять месяцев в застенках Туркменбаши
Давид Гай
"Русская реклама" (США)

Пять месяцев провел в туркменской тюрьме гражданин США Леонид Комаровский, обвинявшийся в соучастии в так называемом покушении на главу республики Сапармурата Ниязова. Известный российский журналист, киносценарист, предприниматель, ныне живущий в Бостоне, он приехал в Туркмению по делам бизнеса к своему давнему другу и партнеру Гуванчу Джумаеву и в его доме был арестован.

"Участники покушения" (сфабрикованного по указке Туркменбаши, решившего одним махом расправиться с теми, кого он считал своими противниками или просто оппозицией) были осуждены на длительные сроки, включая пожизненное заключение. Комаровского отпустили - за его спиной стояли Соединенные Штаты, ссориться с которыми "светоч туркменской нации" не решился, особенно в свете войны в Ираке.

Леонид Комаровский дал эксклюзивное интервью "Русской рекламе".

- Что вы испытываете сейчас, когда снова в Америке, в своем бостонском доме, в кругу семьи и друзей, так переживавших за вас?

- Огромную благодарность всем, кто так или иначе споспешествовал моему освобождению. Эти люди создали фон общественного мнения, с которым пришлось считаться даже палачу и тирану. Меня в прямом смысле спасли. Я не знал, что у меня столько друзей. Особая признательность - газете "Русская реклама", много писавшей об этом деле, рассказывавшей правду о том, что происходило.

- Давайте вернемся в самое начало. Все-таки какие обвинения вам были предъявлены?

- Сначала - обвинение в нападении на сотрудника правоохранительных органов. Потом - более "серьезные": нападение на президента, попытка уничтожения конституционного строя, контрабанда оружия, наркотиков и т. д. Всего 14 пунктов, один другого нелепее. Кстати, мне ни разу не показали расшифровку обвинений… Арестовали меня в доме Джумаева между тремя и четырьмя часами ночи. Я жил у него, притом не первый раз, у меня там была своя комната, дети ее так и называли - "комната дяди Лени". Сам Гуванч к этому времени пропал - ушел накануне вечером и не вернулся. Мы поняли - он арестован.

- Где и в каких условиях вы сидели?

- Поместили меня во внутреннюю тюрьму Министерства национальной безопасности (МНБ, по сути бывший КГБ). Расположена она в центре города. Здание в два с половиной этажа, включая полуподвал. Я попал в камеру номер 30, где оказался один. Можно сказать, одиночка. С самого начала я отказался от каких-либо контактов с органами. Потребовал немедленной встречи с консулом США. Не давал отпечатки пальцев, не фотографировался, не ел в течение пяти суток. Чувствовал себя плохо - ведь у меня диабет. Терял сознание… Затем появился консул с лекарствами. Через некоторое время ко мне подсадили одного парня.

- "Наседку", то есть сотрудника органов под видом заключенного, который должен был выведать у вас какую-то информацию?

- Нет. Парня звали Салман Иломанов, он якобы стрелял в Туркменбаши. (Его в итоге приговорили к 25 годам тюрьмы, 5 из которых в одиночке). Доставляли его в камеру в ужасном состоянии - избитого, сломленного. Его, как и остальных "соучастников", зверски истязали. Скажем, лупили резиновыми дубинками по пяткам - боль адская, а следов нет; отбили почки, пытали током. Через две недели в камере появился еще один человек - подполковник, командир одной из туркменских дивизий Аланазар Ходжаназаров. Тоже якобы причастный к "покушению".

- Леонид, простите за откровенный вопрос. Вас тоже били?

- Били несколько раз, первый раз - после свидания с консулом. Дубинками по пяткам, по почкам. Вкалывали сильную психотропную гадость; что я говорил после этого, не помню… Только током не пытали. Схема была такая. Били в тюрьме и "готовенького" везли в прокуратуру на допрос. Там разговаривали вежливо. Меня допрашивали в общей сложности пять следователей. Потом, когда поймали Бориса Шихмурадова, от меня отстали. Дело в том, что Борис, бывший вице-премьер Туркмении, как считали органы, прятался в американском посольстве, что было полной нелепицей. Тем не менее умные подручные Туркменбаши решили, что смогут обменять меня, гражданина США, на Шихмурадова. Такая вот бредовая идея… Вообще, об уровне следователей и в целом системе правоохранительных органов можно рассказывать часами…

- И когда же о вас вспомнили?

- В начале февраля. В "подколотом" состоянии я сказал, что приехал в Туркмению писать книгу. Это, конечно, была полная ерунда. Ах, писать книгу? Так пишите… О процессе над покушавшимися на "солнце нации". Мне дали 55 томов дела, и я начал их изучать. Я - единственный из обвиняемых, кому была предоставлена такая возможность. То, что я прочитал, потрясло. Полная галиматья, чистейшей воды мистификация, обвинения липовые, притянуты за уши, особенно в отношении Шихмурадова и Джумаева. Создавалось впечатление, что один следователь не знает, что делает другой. Так, во время "покушения", как вытекало из материалов дела, я находился в трех разных местах. Каждое утро меня привозили в прокуратуру, заводили в отдельный кабинет, где я писал с помощью компьютера до вечера. По сути, я сознательно сочинял бред сивой кобылы. В итоге написал две с позволения сказать книги - о "покушении" и о самом Туркменбаши. Тексты мои соглядатаи забирали и везли "на верх", там их читали и вписывали свои цитаты. Это была абсолютная профанация, оперетта. У меня не было другого выхода. "Леня, делай, что угодно, говори и пиши, что хочешь, но только выйди на волю. У тебя единственного есть шанс выйти и рассказать правду", - говорили мне "сообщники", с которыми я встречался в прокуратуре на допросах. 12 мая я отправил официальное письмо на имя Туркменбаши, в котором дезавуировал свою работу как автора двух написанных мною книг.

- Еще немного о тюремном быте.

- За пять месяцев меня лишь дважды выводили на прогулки. Добрые люди раз в месяц делали передачу продуктов. 20 килограммов консервов, печенья я делил между теми, кому мог отдать. Половину посылки разворовывала охрана. И тем не менее мое положение было лучше, нежели у тех несчастных, за которыми не стояло такое государство, как Соединенные Штаты.

- Как вы узнали о решении суда?

- От своего сокамерника Иломанова. Он, в частности, сообщил, что мой друг Гуванч Джумаев получил пожизненное заключение. К длительным срокам приговорены и остальные участники "покушения".

- Леонид, если откровенно, страх был?

- Был. Было даже отчаяние. Но я говорил себе: я все равно выберусь отсюда, чего бы это не стоило. Во мне росло внутреннее сопротивление. Помогала моя профессия. Я смотрел на себя как на журналиста, попавшего в эпицентр событий, и это спасало.

- Как проходила процедура вашего освобождения?

- Мне трижды объявляли об освобождении, но всякий раз водворяли в камеру. Я уже и не надеялся… И вот все-таки настал этот момент. Меня передали сотрудникам посольства. Вскоре под охраной повезли в аэропорт. Я должен был лететь через зал VIP, который в бывшем СССР называли депутатским. Место в зале было куплено посольством. И тем не менее меня "завернули". Якобы не было свободных мест. И это в пустом зале. Забрали паспорт, велели ждать. Этот час показался вечностью. …В самолет посадили в последнюю минуту. Но самый страшный момент настал в Баку (я летел "Люфтганзой" через столицу Азербайджана во Франкфурт и оттуда домой). Слышу за спиной голос человека, говорящего по-русски с акцентом: "Извините, вы мистер Комаровский?" Ну, думаю, пришел мне конец. В Туркмении они побоялись это сделать, так сделают в Баку. Оказалось, сотрудник американского посольства, который должен сопровождать меня во Франкфурт. Таково было мое состояние…

- Из всего сказанного вами вырисовывается зловещая фигура президента Ниязова. О нем пишется много. Не могли бы вы кратко обрисовать ситуацию в республике и отношение народа к "Отцу всех туркмен"?

- На словах преклоняются перед ним, любая свадьба непременно начинается со славословия Туркменбаши, а внутри его ненавидят, кроме, как говорится, допущенных к пирогу. Кругом тотальный страх, тотальная слежка. Один адвокат во время дружеской пирушки сказал: "Шахмурадов - молодец" и получил 17 лет тюрьмы. Мы имеем дело с типичным тоталитарным режимом восточного толка. И это на фоне чудовищной нищеты. Тот же Иломанов, мой бывший сокамерник, рассказывал: его семья, семеро взрослых, вырастили прекрасный урожай пшеницы и получили от государства 200 тысяч манат, эквивалентных… 10 долларам. В деревне процветает натуральное хозяйство, безработица - 70 процентов; в городе не имеющих работы - половина трудоспособного населения. Отсюда наркомания, проституция, и это в мусульманской стране. Между прочим, если говорить об экономическом потенциале Туркмении, то на одного жителя по разведанным запасам газа и нефти приходится 500-600 тысяч долларов. Страна могла бы процветать… Туркменбаши, бывший мелкий партаппаратчик, благодаря Егору Лигачеву оказавшийся в Москве, вернулся в республику и стал наводить свои порядки. Властолюбие и неуемная страсть к роскоши - основная его черта. Деньги, получаемые от продажи газа и нефти, а республика имеет богатейшие их запасы, оседают в его кармане. Кое-что достается его прихлебаям. Ниязов сильно пьет. Он умудрился в 1992 году напиться во время святого для мусульман хаджа в Мекку. Руководители Саудовской Аравии оскорбились и не проводили главу государства в аэропорт, как положено по дипломатическому этикету. Жена его - русская, с ней он давно не живет, находится она, по слухам, в Вене. Из информированных источников мне известно, что президенту поставляют несовершеннолетних девочек. Дочь диктатора - незаметная особа, а вот сын унаследовал многие черты характера папаши. Женат он четвертым браком. Вот образчик его поведения. Он умудрился проиграть в казино в Испании 10 миллионов (!) долларов. Пришлось погашать долг. По ночам Туркменбаши плохо спит. В часы бессонницы или под градусом развлекается стрельбой из оружия, которого у него уйма. Однажды, говорят, застрелил своего охранника. Это известно по материалам прессы.…

- Как в этой связи вы оцениваете отношения Туркмении и России?

- Скажу так. Негоже, казалось бы, нормальному человеку (имею в виду Путина) пожимать руку негодяю, общаться с ним, вести дела. А чего стоит последний договор с Туркменбаши о ликвидации института двойного гражданства… Была в свое время сделка между Россией и Германией "газ - трубы"; а эту сделку я бы назвал "газ - души". Ниязов продает теперь газ России баснословно дешево - 44 доллара за тысячу кубических метров при мировой цене 95-96 долларов. Взамен Путин по сути продал русскоязычное население Туркмении и тех туркмен, у которых российское гражданство, всего около 100 тысяч человек. Теперь они - заложники Ниязова, он может делать с ними, что захочет. И не случайно начался их массовое бегство из республики, всеми доступными способами. Позор для российского президента! Или другой пример. В мае 2002 года Путин встретился с Ниязовым в городе Красноводске, теперь Туркменбаши (таких городов, носящих это имя, в республике более десятка). "Отец всех туркмен" подарил российскому президенту знаменитого ахалтекинского скакуна. Коня привезли в Москву. Вскоре выяснилось, что лошадь - ворованная. Ниязов коня попросту украл, а хозяина арестовал. Сообщение об этом прошло по всем мировым агентствам. И что же Путин? Вернул коня, извинился или хотя бы дал какие-то объяснения? Ничего подобного - ахалтекинец по сей день в кремлевской конюшне.

- Похоже, что объявляете войну Туркменбаши. Какими способами и как собираетесь бороться?

- Естественно, легитимными способами. Я связался с крупнейшими правозащитными организациями. Буду действовать с их помощью. У них наработан механизм борьбы с такими, как Ниязов. Заканчиваю книгу, посвященную современной тирании и ее "вождям". Война в Ираке, полагаю, многим открыла глаза на истинную суть таких античеловечных, преступных режимов. Ниязов - такой же Саддам и его, хочется надеяться, постигнет та же участь. Моя история, истории туркмен, приговоренных по абсолютно лживым обвинениям к длительным срокам заключения, по сути к смерти, послужат иллюстрацией того, что такое современная тирания. Веду переговоры с американскими издательствами на предмет выхода книги. Создаю Фонд помощи политзаключенным в Туркменистане. Пять месяцев, проведенных в застенках, во многом изменили мое мировоззрение. Я возвращаюсь к активной журналистике, все силы отдам правозащитной деятельности. Молчать, бездействовать нельзя, пока на земле живут и благоденствуют ниязовы всех мастей и видов.