Информация для "узкого круга"
В Эвиане попытались поссорить Москву с Тегераном

Аркадий ДУБНОВ, Эвиан-Москва

Уже под занавес саммита "большой восьмерки" в Эвиане едва не родилась сенсация. Британские СМИ сообщили со ссылкой на анонимные источники в делегации своей страны, будто накануне, во время ужина в узком кругу коллег, Владимир Путин заявил: "Россия приостанавливает ядерное сотрудничество с Ираном". Из этого тут же был сделан вывод, что замораживается и строительство иранской АЭС в Бушере.

Столь кардинальная "смена вех" в отношениях Москвы и Тегерана вполне укладывалась в общую картину нагнетания ситуации вокруг Ирана, начатого США в последние недели. Не случайно, что именно президенту США британская пресса приписывала заслугу в принятии Москвой решения свернуть сотрудничество с Тегераном - мол, это результат давления, оказанного на российского президента его "американским другом" Бушем в Санкт-Петербурге. Выглядело это логичным и в свете сделанного на днях Тегераном предложения американцам принять участие в строительстве АЭС в Иране, которое, впрочем, США тут же отклонили. Вполне вероятной британская версия представлялась еще и потому, что она выглядела как закономерное развитие принятого накануне лидерами "восьмерки" Заявления по нераспространению оружия массового уничтожения (ОМУ). В нем было сказано, в частности, следующее: "Мы не собираемся игнорировать значение развитой ядерной программы Ирана в контексте проблем нераспространения".

На вчерашнюю утреннюю встречу с Владимиром Путиным в Эвиане российские журналисты собирались несколько возбужденными. Было неприятно узнать из западной прессы о сенсации, источником которой был президент России. Да тут еще накануне вечером российских журналистов подвел экономический советник Путина г-н Андрей Илларионов, без объяснений не явившийся на назначенный им самим брифинг.

Вот в такой обстановке к прессе вышел Владимир Путин. Подводя итоги саммита, он выделил достигнутое здесь укрепление антитеррористической коалиции. Рассказывая о договоренности по проблемам нераспространения ОМУ, Путин назвал ее одной из самых главных в XXI веке. И если бы не вопрос французской журналистки, иранская тема так бы и осталась полем для спекуляций "анонимных западных источников".

Президент России, предупредив журналистов, что они услышат от него как раз то, что он говорил "в узком кругу" президентов, заявил: "Россия сотрудничает с Ираном, это ее сосед. Но мы категорически против вытаскивания проблем, которые используются для недобросовестной конкуренции". При этом Путин подчеркнул: "Все ядерные программы Ирана должны быть под полным контролем МАГАТЭ. И мы будем строить свои отношения с другими странами в зависимости от выполнения ими своих обязательств". Не совсем понятно прозвучали здесь слова о "других странах". Но по общему контексту было ясно - речь шла об отношениях с Ираном.

И если президент, как и обещал, ничего не утаил из информации, предоставленной "узкому кругу", то из простого сопоставления британской версии с "автокомментариями" своего выступления самого Владимира Путина, приходишь к выводу: прав был один из помощников президента, назвавший "недобросовестной" интерпретацию английских газетчиков.

С другой стороны, если российской прессе вовремя и без недомолвок сообщили бы то, что уже хорошо известно российским экспертам о существующей и в Москве озабоченности иранским "ядерным досье" (см. "Иранское досье Путина и Буша", "Время новостей" от 29 мая), то не было бы и случившейся вчера в Эвиане "квазисенсации". Ведь не секрет, что российский Минатом действительно приостановил поставку в Иран ядерного топлива для Бушерской АЭС до тех пор, пока не будут получены из Тегерана ответы на четыре вопроса, заданные ему российскими атомщиками. Они касаются специфических тем, связанных с проведением исследований на других ядерных объектах Ирана. В Москве ожидают, что иранцы развеют подозрения, связанные с осуществлением ими военной ядерной программы.

Кроме того, уже несколько месяцев тому назад было известно, что 16 июня в Вене на заседании Совета контрольных управляющих МАГАТЭ будет представлен доклад об инспекции ядерных объектов Ирана, который должен подтвердить или опровергнуть подозрения в том, что Тегеран готовится к созданию ОМУ. Вероятность того, что вердикт будет не в пользу Тегерана, российским экспертам представляется весьма высокой. Иначе президент Путин не подписывал бы в Эвиане вышеупомянутое заявление "восьмерки" и не выражал бы надежду, что именно до 16 июня Иран примет решение подписать с МАГАТЭ дополнительный протокол, предоставляющий право проводить инспекции на всех без исключения своих ядерных объектах.

Среди других решений саммита Путин выделил и создание в рамках "восьмерки" Группы контртеррористических действий (ГКД), которая будет действовать в координации с антитеррористическим комитетом Совбеза ООН. Из слов российского президента следует, что сферой ответственности Москвы на этом направлении станет пространство СНГ и действия в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Привлекло внимание и решение "восьмерки" впервые "принять конкретные меры противодействия применению переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) против гражданской авиации". Какими будут эти меры - сказать трудно. Но если учесть, что львиная доля ПЗРК, находящаяся в руках террористов, произведена в СССР или России, то солидная роль Москвы в принятии таких мер более чем очевидна.

Неожиданно откровенными прозвучали слова российского президента в объяснение действий США в Ираке. Поступки Штатов, как оказалось, были вызваны "уязвленностью национального самолюбия и необходимостью самоутвердиться" в результате терактов, совершенных против Америки. "И это, конечно, надо понимать", - добавил Путин. Отдавая должное президенту Бушу, который в ответ на "нашу жесткую позицию по Ираку мог обидеться, не приехать в Петербург, но повел себя как серьезный политик", Путин заметил: "Было бы глупостью с нашей стороны не видеть этих знаков, пренебрегать ими и отталкивать протянутую руку, надувать щеки и отвернуться".

Этот экспромт российского президента дорогого стоит. Ведь он означает, что Москва в Эвиане полностью вернулась к сделанному ею после 11 сентября стратегическому выбору - место России все же скорее на Западе, чем на Востоке.

№100 за 4 июня 2003