СХРОН

Эрлан САТЫБЕКОВ.

В поисках секретного арсенала боевиков, запрятанного на случай нового вторжения, спецгруппа Баткенской милиции совершила двухдневное восхождение на высокогорный участок Кишемиш. В составе поисковиков находился и корреспондент "Вечерки".

Сборы были недолги. Три полных рожка к Калашникову, несколько обойм к пистолетам Стечкина и Макарова, камуфляж, спальные мешки, сухпаек, заполненные баки двух автомашин "Нива". Путь–то предстоит неблизкий - на перевал Бель и дальше, где высота - от 3 тысяч метров и выше. Цель - поиск схрона террористов, спрятанного где–то в районе урочищ Сууксурлук и Чаар–Таш.

Плотно подкрепившись, мы молча проводим молитвенно сложенными ладонями по лицу, прося у Творца удачной дороги, и трогаемся на рассвете. Мы - это трое милиционеров и дуэт журналистов, а также два проводника. Кроме последних, остальные почти погодки. Для удобства решаем обойтись без условностей. Так, здоровый бугай майор Мусурман стал Муриком. Я - Эриком. Батыр с КООРТа - Батей. Арапбай из ОБН - Арабом, а старший опер Абуллах - Мулло Абдулло. Кто знает о Мулло, тот поймет...

Вести нас вызвались Керим–ака и Орозбай–байке. Орозбай Нарбеков служил когда–то в Афганистане, удостоился наград и личной "Волги", начальствовал в поселковой милиции. Был беспощаден к врагам порядка. В отместку бандиты выкрали и убили его сына, а труп пытались сжечь в заводской печи...

После 1999 и 2000 годов средь отрогов Ошской, Джалал–Абадской и Баткенской областей силами безопасности было найдено с десяток схронов. Фанатики из ИДУ прятали свои автоматы, патроны, гранаты и прочее в укромных местах, где арсенал надежно хранился, не страшась ни снега, ни селей, ни ржавчины. Прятали и метили на своих картах каракулями в ходе рейдов в наши тылы, при окружении, отступлении. Для чего? Боевики надеялись вернуться и, вскрыв потайные запасники, снова пустить оружие в ход.

...В августе 2001 года, получив оперативную информацию от своих источников об обнаружении очередного схрона, сотрудник ГУУР МВД Асылбек Шагамурзаев с коллегами из сводного отряда милиции прибыли на место и вскрыли его. На свет извлекли груду китайских патронов от АКМ, батарею минометных снарядов и гранатомет "Муха". В том труднодоступном месте оставалась еще пара схронов. Но из–за разыгравшейся непогоды повторное восхождение решено было отложить на следующий год. Коварная судьба распорядилась иначе.

15 февраля 2002 года майор Шагамурзаев, преследуя подозреваемого на автомашине, разбился. Нашей задачей было завершить поиски, начатые офицером. И тем самым отдать дань его памяти.

За штурвалом наших "Нив" - Араб и Мурик. Они местные и знают все кочки–пригорочки на крутых серпантинах. С ними надежно.
Останавливаемся на краю одного из анклавов. Население - 30 тысяч человек. Это поселение здесь называют "гнездом ваххабизма". Пацаны с любопытством глядят на нас, непрошеных гостей в пятнистой униформе. Старикам–аксакалам мы глубоко безразличны. Женщины же торопливо разбегаются, прикрывая лица платками, либо отворачиваются к высоким дувалам. Мужики откровенно косятся, цедя что–то сквозь зубы и неодобрительно покачивая головами при виде фотокамеры. "Снимать нежелательно, - говорит Араб, выжимая газ. - Могут камнями закидать". Но мы все же делаем пару кадров. Впрочем, речь об анклавах еще впереди, в следующих публикациях.

На окраине села Керим–ака жмет руки знакомому дехканину. Возвращается озабоченным: "Он сообщил, что на днях в их кишлак заходили восемь незнакомых бородачей. Переночевали в мечети и ушли в неизвестном направлении. Вели себя подозрительно, но оружия при них не замечено". Чужие здесь не ходят. Информация к размышлению еще та...
Неожиданно открывшаяся взору панорама снежных вершин, за которые цепляются мохнатые тучи, просто ослепляет неземной красотой. Перевал Бель. Высота - 3200 метров. Справа переливается сапфиром пик Кайгородского.

Абдулло указывает пальцем куда–то вдаль, в одно из ущелий: "Там, в местности Сууксурлук, где будем через час–полтора, мы и заночуем. А пока привал". Батя настраивает камеру, которую все норовит сбить шальной, стылый ветер. Мурик с Арабом пошли подстрелить пару зайцев. Мы с Керим–ака разводим костер. Горит неохотно - кислорода мало.

Орозбай–байке, увлекшись на пенсии травничеством, ушел собирать дары природы. Здесь экология - чище некуда. Предназначение фитосборов одно - помочь немощным вздыбить силу. Мужскую. "Вам пора патент оформлять на изобретение кыргызской "Виагры"!" - смеемся мы.
Старожилы этих краев божатся, что лучшая диета местных скалолазов - охотников и чабанов - дикий чеснок, сушеный творог, сладкий настой из урюка, толченая пшеница - талкан и... водка. Мол, все это хорошо разжижает кровь, густеющую средь заоблачных высей, нормализует скачущее давление, успокаивает сердце, помогает от горной болезни. Старших надо слушаться. Поднимаем "за удачу" пару тостов и усердно грызем остро пахнущие зубчики. Тут и ароматный шашлык из зайчатины с чабрецом поспел. Вместо шампуров - шомпола от "Калаша". Голь на выдумки хитра, потому и сыта.

Тропка–змейка уходит вниз. Преодолев несколько бурных стремнин, спускаемся к Сууксурлуку. Темнеет здесь быстро. Ни зги не видать. Вот наконец и подножие горы, где сиротливо притулилась саманная летовка. Пастухи обретаются на лугах с апреля по ноябрь. Здесь кончается дорога. Дальше - труднопроходимые перевалы, за которыми Гармская группа районов Таджикистана, места базирования боевиков незабвенного Джумы Намангони.

Серые стены. Пронизывающий холод. Тусклая керосинка. Закопченный потолок. Здесь молчаливая чета кочевников–овцеводов приютила нас на ночлег.

В полночь неожиданно зашел Керим–ака: "Местные говорят, что вчера в окрестностях наблюдали пятерых чужаков. Вроде с автоматами". Неужто боевики? Наши "Нивы" могут запросто привлечь их внимание. Решаем выставить караул. Заряженные автомат и пистолеты кладем в изголовье. Береженого Бог бережет.

...Утро. Ледяная вода в речке сводит руки до боли. Чертыхаясь, умываемся. Жаркое, чай, лепешки, порядком надоевший чеснок. Короткое совещание о путях продвижения к схрону, и - алга!

Припекает. Щебенка под ногами предательски скользит вниз. Хватаем ртом воздух, как рыбы на сковороде. Пот не градом, а ручьем. И вот долгожданная искомая точка. Но что это? Схрон... разворошен. Всюду следы гари. Осколки снарядов впиваются в подошвы кроссовок. Выяснилось, что местные жители, опасаясь того, что до тайника доберутся его хозяева, обложили схрон сухостоем и... подпалили. Взрыв разнес все в клочья. Теперь одна воронка да остатки смертоносного металла вокруг.
Людей с факелом, испытавших на себе весь ужас нашествия приграничных головорезов, понять можно. Сложнее понять других, которые, находя схрон, не спешат сообщать о нем в органы, а самолично курочат снаряды да патроны в поисках пороха - штуки в горах весьма дефицитной. Грешат этим чаще охотники–мергенчи.

С этим мы столкнулись в местности Орунбашы, где бывшая сельская учительница Марал–эже жаловалась: "По всей округе, тут и там то и дело натыкаешься на непонятные железки с военной маркировкой. Боимся к ним детей подпускать. Вдруг взорвется? Пару таких болванок я уже выбросила в речку". Спускаемся к реке Кенеш. Через полчаса поисков Мурик выуживает на свет ствол зенитного снаряда с хвостовым оперением. В это время Батя и остальные находят еще несколько подобных снарядов, у некоторых сохранились стабилизаторы...

Через полчаса двое местных ребят указали нам еще одну лощину, где лежат "во–о–от такие штуки". Становится понятным, что для прочесывания местности и обезвреживания всех потенциально опасных боезарядов сил нашей спецгруппы явно недостаточно. Потребуются саперы, миноискатели, щупы. Ведь, по большому счету, находка схрона - это превентивное и негласное разоружение бандформирований.

Между тем стало смеркаться. Погрузив наиболее ценные вещдоки в багажник, мы двигаемся в обратный путь. Несмотря на усталость, все были удовлетворены. Мы завершили часть дела, начатого майором Шагамурзаевым... А через несколько дней состоялось торжественное открытие Таянского поселкового отделения милиции, которое будет теперь носить имя погибшего героя Асылбека Шагамурзаева.
Бишкек - Баткен.
(Продолжение следует.)