Дети безумной Семьи

Эсенбай НУРУШЕВ, Прага.

Читаешь выступления наших умных людей - уважаемых академиков, докторов наук, известных писателей, политиков - и непременно приходишь к выводу, что чуть ли не все наши нынешние беды исходят от нехватки любви к отечеству, при этом под ним, как правило, подразумеваются наши власти. Индикатор национальной гордости упал до критической отметки, заявляют с тревогой высокие умы и указывают "на редкий случай в истории, когда нигилизм берет верх над национальным патриотизмом". В этом они частенько обвиняют… европейцев, точнее их философско-политические воззрения.

Но что такое национал-патриотизм? Если его будет в избытке, гарантирует ли это нам всеобщее благоденствие? А может быть, это всего лишь проявление "нарциссического невроза", когда человек начинает считать себя точкой отсчета в выборе поведенческих стратегий для всего общества, как это определено у Фрейда? Думается, пришла пора поближе познакомиться с этим старым и вместе с тем обновленным явлением. Но сначала следует сделать небольшое отступление.

Ницше и кыргызская оппозиция

По утверждению многих местных экспертов-политологов от правительственного крыла, кыргызская оппозиция, особенно радикальная ее часть, в последние годы становится тормозом общественно-политического и даже экономического прогресса в стране, провоцируя своих сторонников на противоправные действия. К этому разговору в конце прошлого года подключился весьма уважаемый мной Жумагул Сааданбеков, широко известный в республике деятель, философ и интеллектуал. Его особенно тревожило то обстоятельство, что оппозиция, кроме прочего, еще и стала главным "инфекционным" источником тотального нигилизма, все больше поражая национальный дух кыргызов бациллами этого потенциально опаснейшего недуга.

Анализируя истоки нигилизма, автор как философ, естественно, не мог пройти мимо Ницше. "Ницшеанский нигилизм затем стал основой расистской фашистской идеологии германского национал-социализма", - напомнил он. А одна из книг Ницше, которая называлась "Воля к власти", сыграла немалую роль в мировых катаклизмах ХХ века, акцентирует Сааданбеков. Что же касается кыргызской оппозиции, то ее "осатаневший нигилизм", по словам нашего автора, использует сегодня демократию как орудие разрушения. Оппозиция все время пытается убедить общество, что во всем виноват только глава государства. А он здесь совершенно ни при чем, категорично заявляет Сааданбеков. Напрашивается вопрос: кто же тогда "при чем"? Неужто Ницше со своим классическом нигилизмом?

Да, спору нет: великий певец европейского нигилизма, убедившись в тщетности надежды "облагородить когда-либо человечество", выдвигал свой идеал в образе сильного, твердого сверхчеловека, который, "прежде чем господствовать над другими, должен научиться властвовать над собой". Полемизируя с Дарвином, утверждавшим в качестве основного двигателя жизни борьбу за существование, он провозгласил новый лозунг: "Жизнь есть воля к власти". Все эти понятия он употреблял в онтологическом смысле, не сводя к простому "культу силы". Тем не менее его основные философские мысли подверглись беспрецедентной вульгаризации, фальсификации и идеологизации.

Даже сегодня, спустя сто с лишним лет, когда безумие рационализированного и технократического мира давно захлестнуло и превзошло сумасшествие мысли Ницше, он на высоте своего духовного восхождения, особенно в своем последнем сочинении "Воля к власти", состоящем, как известно, исключительно из афоризмов и к тому же изложенном изначально асистемно, остается недоступным широкому пониманию. Поэтому мало кто у нас всерьез интересовался им, он вообще был в глубоком забвении. Так что Ницше тут вряд ли мог служить идейным вождем нашей оппозиции, многие члены которой страдают провинциализмом. Если Ницше в чем-то виноват перед нами, то только в том, что сбылось его пророчество относительно того, что нигилизм - это будущее и рок человечества, "который заявляет о себе повсюду тысячами знамений и тысячами предзнамений".

"Если Бога нет, то я вам Бог"

Ж. Сааданбеков абсолютно прав, когда пишет, что в начале 90-х годов вокруг почти всех президентов новых независимых государств скопилось удивительно много разоблачителей советского строя, которые к тому же оказались вопиюще некомпетентными, не имеющими элементарного понятия о том, что же надо делать. В этом и состояла их трагедия, считает Ж. Сааданбеков. Но дипломатический этикет, по-моему, не позволил ему пойти дальше в этом вопросе, и он полностью переключился на критику нигилистов-оппозиционеров. Так вот, это малокомпетентное окружение, бросив куцый взгляд на новую реальность с высоты своей колокольни, сразу же взяло курс "на близость к стаду", что обычно обусловливается, согласно известному определению Эриха Фромма, подсознательным чутьем следования за вождем. При такой ориентации первым и последним прибежищем, естественно, становится национал-патриотизм как "компенсатор недоразвитых инстинктов". Титул Туркменбаши, например, был придуман и предложен обществу не самим Сапармуратом Ниязовым, а его министрами первой волны, которые, по признанию одного из них, исходили исключительно из побуждений возродить национальный дух туркменов. Что вышло из этого, известно всем: вместо современного цивилизованного общества на земле появился очередной лжепророк, у которого, между прочим, тоже вполне патриотический принцип: "Если Бога нет, то я вам Бог". Он уже, как заметили в газете "Вашингтон пост", возомнил себя полновластным хозяином не только своего народа, но и всей Вселенной, создав собственную философию о времени и пространстве.

Вообще-то надо признать, что малокомпетентное окружение постсоветских президентов впоследствии превратилось в своеобразный Олимп того самого "грядущего хама", воцарение которого также предвидел Ницше. Оно стало главным постановщиком невиданного доселе фарса, который разыгрался в начале 90-х годов, когда даже самые оголтелые коммунисты вдруг в одночасье стали воинствующими антикоммунистами. Однако их антикоммунизм, как предупреждал в свое время Милован Джилас, получился намного хуже самого коммунизма. Он с первых же дней проявил готовность отречься от принципа плюрализма и свободы во имя своих собственных интересов. Анализируя перспективу этого явления, ряд западных и отечественных экспертов еще тогда предполагали, что его полное осуществление приведет в постсоветских странах к установлению авторитарного режима бонапартского типа. И они оказались более чем правы. Но вернемся к нашим национал-патриотам.

Суверенный манкурт, или Глупость как предмет национальной гордости

Нигилизм национал-патриотов на первый взгляд кажется весьма уникальным, имеющим ряд специфических свойств и в корне отличающимся от классического, т. е. ницшеанского. Так как он направлен на то, чтобы возродить старые ценности, тогда как Ницше их полностью отвергал. Национал-патриоты хотят возродить даже домусульманские традиции и верования кыргызов, но ко всем передовым элементам культуры, особенно европейским политическим, экономическим и гуманитарным концепциям, проявляют большое недоверие, а подчас откровенное презрение. Мы никогда не станем Западом, говорят они обычно в оправдание своего антидемократизма. Все дело в менталитете: у Запада - индивидуализм, а у нас - коллективизм. Видимо, национал-патриоты твердо убеждены, что демократия - не коллективный способ принятия решений. Или вспомним примечательный случай: когда президент решил ввести частную собственность на землю, отдельные философствующие представители научно-творческой интеллигенции национал-патриотического толка посвятили этой проблеме в печати чуть ли ни целые трактаты, пытаясь доказать преимущество азиатского способа производства. Один новоявленный "классик", доктор философии, например, писал, чтобы "успешно противостоять натиску рыночных отношений, которые непременно будут разобщать отца и сына, братьев и сестер, нам необходимо специально и сознательно культивировать кровородственное единство родов и племен". То есть он фактически предлагал нам вернуться к клановой "цивилизации", скороспелыми плодами которой наше общество объелось и так уже досыта: до сих пор ни один коррупционер не получил по заслугам, словно наши чиновники в помине не имели понятия о мздоимстве.

В сфере гуманитарного образования они до сих пор ставят вопрос о замене всех европейских мыслителей своими собственными философами уездного масштаба. Одному нашему ученому-просветителю, например, кажется, что "Гегель не столь уж велик на фоне философских наследий Калыгула" - дореволюционного акына-импровизатора.

Другая трагикомичность ситуации состоит в том, что наши национал-патриоты обычно не приемлют позицию европейских правоэкстремистов, называя их наследниками национал-социалистов, при этом ничуть не подозревая о том, что они сами - национал-патриоты - тоже стоят на платформах, близких к тому же французу Ле Пену, австрийцу Йоргу Хайдеру и им подобным. Помнится, первым боевым кличем наших патриотов был лозунг "Сперва права нации, потом уж права человека!". Теперь они дошли и до геркулесовых столпов: нынче слово "киргиз" - русское название кыргыза - для них звучит как смертельное оскорбление, они готовы судиться со всеми, кто использует это слово в печати, прикрываясь при этом главным законом страны. Если следовать их логике, то получается невиданное юридическое безумие: русский язык в Конституции признается в качестве второго государственного, а его грамматика - неконституционной. Но беда в том, что этим вульгаризаторам-этимологам унизительными кажутся даже некоторые родные слова, скажем, такие, как "саяк", которое означает, во-первых, путника, во-вторых, отшельника-бродягу и, наконец, название одного из племен. И родо-племенные патриоты решительно настаивают, чтобы впредь это слово употреблялось только в одном значении, а на остальное наложить запрет.

Таков главный герой нашего времени - национал-патриот: он готов глотку драть во имя спасения или отстаивания всего кыргызского, но при этом сам не знает кыргызского языка. Так как для большинства нашей политической элиты и научной интеллигенции, рьяно выступающего за развитие национальной культуры, наш язык, и в особенности его письменность, были и остаются изгоями. Ну а для тех, которые все же используют кыргызский язык в печатной деятельности, особенно в СМИ, вопиющая безграмотность, алогизм лексических оборотов, абсурдность и нищета стилистики становятся незыблемой нормой. И итог, соответственно, получается весьма печальным: древний и богатый кыргызский язык, на котором были созданы непревзойденные шедевры устного народного творчества, постепенно превращается в язык… манкурта. Мне кажется, что это вполне закономерно, поскольку с нашим национал-патриотом давно уже произошла поразительная трансформация. Он начал с того, что объявил тотальную войну манкурту и, достигнув своего, достойно занял его место. Ведь манкурт не только тот, кто потерял память, но и тот, кто лишен разума.

Вот почему этот наш ревнитель всего кыргызского ведет себя абсолютно непоследовательно. Когда отнимают у народа, скажем, землю или свободу, он приходит в восторг, называя все это "мудрым решением", "событием исторической важности" и т. д. Но если вдруг кто-нибудь скажет что-нибудь недоброе о некоторых вещах, которые в принципе невозможно отнять у кыргыза, например, о калпаке или тюндуке, национал-патриоты страшно возмущаются, поднимая вселенский ропот. "Особое значение для кыргызов имеет тюндук, - утверждала группа кыргызских ученых в ответ на нашумевшее интервью известного писателя С. Джигитова, - он заключает и несет в себе исторический смысл: это символ устойчивости… и суверенности кыргызов… через его призму микромир сливается с макромиром". Короче, без тюндука, если верить словам ученых, кыргызы потеряют данность бытия, только с ним они могут идентифицировать себя как нацию, объединиться как единый народ, укрепить кыргызскую государственность и сплотить политическое руководство.

Разумеется, в этих выспренних псевдонаучных и полумифических рассуждениях нет ничего предосудительного, сами по себе они даже благородны и, возможно, благотворны. Только вот их суммарный, так сказать, концептуальный итог опять же получается как у национал-социалистов: один народ, одно государство и один вождь. Более того, у нас уже образовались собственные "нордические арийцы", в чем мы воочию убедились в прошлом году. Их "фюрером" оказалась женщина-аким. Под ее руководством "северные арийцы" не пустили своих сородичей южан-"плебеев" в столицу вотчины "великокыргызов". "Южане, убирайтесь к себе домой!"- кричали они на митинге в Бишкеке. В то же время молодые ученые-южане - будущие мозги нации - выдвигают объединительную инициативу: они просят, чтобы первый и пока единственный президент страны еще на один срок остался у власти. Но позволит ли это Конституция? Это решит народ, заявляют они. Ну да, конечно, как говорил лидер национал-социалистов, "согласно фундаментальному тезису демократии, вся власть исходит от народа, конституция же указывает путь, по которому может получить мандат на власть та или иная политическая организация, но, в крайнем случае, народ сам может определить конституции". Более популярно эту мысль объяснял другой идеолог национал-социалистов на Нюрнбергском процессе. С голосованием или без него народ всегда можно заставить делать то, что нужно лидерам, говорил он. Это просто. Все, что нужно сделать, - это… обличить оппонентов в отсутствии патриотизма и в том, что они подвергают страну опасности.

Спустя более полувека, по мнению авторитетнейшей американской организации Freedom House, многие посткоммунистические страны активно практикуют именно эту систему политической манипуляции. Может быть, все это и есть то самое "вечное возвращение всех вещей", о котором говорил Ницше, при этом признавая его роковую загадочность.

Призраки пещеры

Но все же главный свой подвиг национал-патриот любит совершать на поприще истории. На это есть две серьезные причины. Во-первых, само врожденное либидо национал-патриота состоит из одной мысли, что прошлое можно и должно изменить. Во-вторых, история - та самая сфера, где чаще всего происходят "главные ошибки разума", как говорил французский писатель Жак Бенинь Боссюэ, когда человек начинает видеть вещи такими, какими он хочет их видеть, а не такими, какие они есть на самом деле. Современник Боссюэ, английский философ Фрэнсис Бэкон, которого считают соавтором великого Шекспира, подобный тип мышления называл "призраками пещеры".

Весьма примечательно, что первым в постсоветском пространстве на такой подвиг решился тот же "великий сердар" из Ашгабата, хотя он сам более чем уверен, что это ошибка исторического разума, а не его самого. Изучая древнейшие источники, он вдруг обнаружил, что понятие "туркмен" было вытеснено словом "тюрк". И он в своем "Рухнаме" исправил эту "оплошность" истории, возвратив понятие "туркмен" на исконное место, и строго поручил всем своим "геродотам" переписать историю региона согласно именно этой концепции. А его ближайший сосед Ислам Каримов без всякой там ссылки на исторические источники просто и ясно объявил, что "современные узбеки - не тюрки, просто тюркоговорящий народ".

У нас до недавнего времени вообще мало интересовались этим вопросом, но теперь в среде историков все чаще стало звучать: а были ли кыргызы в древности в составе тюркской общности? Видимо, наши ученые твердо решили, что непристойно ходить все время в суррогатах или мимезисах Туркменбаши, и уже почти дышат ему в затылок. Например, родоначальником у туркменов объявлен мифический Огуз-хан, живший пять тысяч лет назад. У него оказалось девять заповедей. У нас же отцом нации считается Манас, у него нашли семь заповедей. Правда, с Манасом вышла маленькая неувязочка: мы успели торжественно отпраздновать его тысячелетие, а потом вдруг выяснилось, что кыргызская государственность существовала еще 1200 лет до него. Но есть идея - отправить научную экспедицию по следам наших древних предков, как это делали в свое время те же национал-социалисты. Их ученые, ощутившие себя потомками затонувших атлантов, искали кости древних ариев в лесах Амазонки.

Короче, народу внушается мысль, что кыргыз благополучным может и не быть, но патриотом быть обязан, и вовсе нет никакой надобности равнять себя с развитым Западом, когда миллионы людей в Африке недоедают и голодают. Даже господин В. Богатырев, помощник президента, заявил о том, что "национальная идентичность подвергается самым серьезным испытаниям за всю историю человеческого рода". Понятие свободы, по его мысли, следовало бы даже исключить из национальных интересов, поскольку оно оказалось не чем иным, как идеологическим соусом неоколониализма. "Следуя "лучшим мировым образцам", мы навсегда потеряем то, что тысячелетиями хранили и передавали наши предки", - предупреждает директор Международного института стратегических исследований. Зато в качестве панацеи от всего этого предлагается другой соус - национальная идеология, которая, по интерпретации многих европейских мыслителей, в частности того же Ницше, как особый тип мифологии способна формировать не только "стадные инстинкты" массового сознания, но и соответствующий им некритический стиль "рабского мышления". Но наши ученые умы об этом либо сознательно предпочитают не говорить, либо ведать не ведают. Как бы то ни было, кыргызская национальная идеология преподносится исключительно в розовом цвете. Академик А. Какеев и профессор политологии А. Дононбаев, к примеру, твердо убеждены, что если во время Советского Союза люди существовали для государства, то теперь у нас - в суверенном Кыргызстане - построено государство, которое работает только для людей. И, надо полагать, именно по этой причине у нас по сравнению с советским периодом бедность существенно возросла, а коррупция стала обычным делом. Но "народ, обретший свое государство, поистине счастлив, несмотря на неисчислимые невзгоды и трудности", не сдаются наши уважаемые ученые. Что можно сказать по этому поводу? "К сожалению, государство - неизбежное зло, которое нельзя упразднить", - писал один из величайших умов ушедшего столетия Карл Поппер. И задача состоит в том, чтобы из этого "неупраздняемого зла" сделать наименьшее зло. Но ему, Попперу, тоже сильно досталось от наших неординарных ученых.

"Агрессивный" Поппер и гуманный Ганди

Известный философ К. Исаев несколько лет тому назад в главной правительственной газете опубликовал статью почти программного характера под названием "Махатма Ганди и открытое общество в Кыргызстане", где он нашел тождественными такие понятия, как "открытое общество" и "толерантность". В итоге у него получилась, говоря словами самого автора, "одна удивительная вещь". "По привычке в качестве основоположника теории открытого общества мы называли К. Поппера, - писал кыргызский философ. - А между тем именно теория ненасилия М. Ганди составляет сущность понятия "открытого общества" в его широком значении". Исходя из этого, он пришел "к научно обоснованному заключению о том, что родоначальником теории открытого общества является… М. Ганди". Поппер же всего лишь представляет его западную модель, которая, по характеристике К. Исаева, зиждется сугубо на человеческих пороках, таких, как крайне развитый индивидуализм, накопительство, ставка на силу и т. д., что, разумеется, никак не подходит национальному менталитету кыргызов.

Запад, конечно, не то место, где обитают одни ангелы, но зачем, как говорится, ломать копья. Идеи ненасилия активно разрабатывались в мире, в том числе и на Западе, еще до Ганди. Вспомним хотя бы протестантских анабаптистов и квакеров и, наконец, Л. Толстого. Известна также и позднейшая концепция Мартина Лютера Кинга, которая предполагает шесть принципов ненасилия. Несмотря на все это, М. Ганди, безусловно, был и остается одним из ярких и выдающихся представителей этой культурно-мировоззренческой этики, что оспаривать пока никто не собирается. Поэтому не стоило натягивать на него еще и кафтан Поппера. Тем более что в теории открытого общества центральное место занимает вопрос не толерантности, как ошибочно полагает наш философ, главное в этой концепции - все же проблема политической власти и связанные с ней ценности демократии. В частности, Поппер убедительно доказал, что классическая теория демократии легко допускает возможность, когда правитель народным же голосованием может быть наделен властью тирана. Чтобы избежать этого, Поппер предлагал определять суть демократии вовсе не как народоправство, а скорее как правление закона. Проще говоря, никакое большинство, как бы велико оно ни было, не может быть достаточно квалифицированным, чтобы уничтожить или изменить принципы и нормы демократии. Однако подобный тип общества предполагает высокий и зрелый критический потенциал человеческого разума, содействие свободе тех, "кто не ищет выгоды", развитие инакомыслия, чтобы результаты публичных обсуждений оказывали реальное влияние на действия и поведение политиков. Таким образом, открытое общество характеризуется К. Поппером как власть разума, справедливости и равенства, ибо вслед за Лейбницем он был глубоко убежден, что "разум умножает свободу, неразум сокращает ее". Поэтому он считал открытое общество и реальностью, и неким идеалом.

А что же у нас? "В Кыргызстане уже построено и реально действует открытое демократическое общество", - утверждал академик А. Какеев в одной из своих публикаций. В качестве доказательства было сказано, что в стране созданы три ветви власти, президент избран всенародно, действует многопартийная система. А это по мировым стандартам и есть высший уровень демократии, убежденно отмечал академик. Но наш уважаемый Кусейн Исаев пошел еще дальше. По его описанию, западное открытое общество, представляемое Поппером, выглядит более "реакционным" перед его "гуманной" восточной моделью.

Да, у Поппера, этого "Коперника мысли" ХХ столетия, была одна "агрессивная" черта: он откровенно ненавидел наукообразную мифологию, чем, собственно говоря, славится наша отечественная гуманитарная мысль, особенно в сфере истории и философии.

Это всего лишь маленькие, незначительные, примеры того, как национал-патриотизм способен не только дезориентировать национальную науку, но фактически превратить ее в антинауку.

Хромоногий патриот и его время

Неужели плохо быть патриотом своей нации? Нет, конечно. Вопрос только в том, что есть подлинный патриотизм. Перефразируя Вильфредо Парето, можно сказать, что сущность национал-патриотизма состоит не в разуме, а в способности использовать разум в корыстных целях. В этом мы убеждаемся ныне даже на примере самой развитой демократии в мире. Следовательно, настоящий патриот только тот, кто использует разум по своему назначению, т. е. на разумные дела. Тогда соответственно будет меньше так называемых "детей безумных семей", как говорил Ортега-и-Гассет, имея в виду больное воображение людей. Подобных людей кыргызы тоже никогда не считали патриотами и называли их "аксаками", т. е. хромоногими. Так что пройдет и время этих "аксаков", но сам кыргыз не останется, как говорит Жумагул Сааданбеков, на задворках истории. Я с ним полностью согласен

1.07.03