Политический кризис в Иране вызвал большой резонанс в мире. Страна, причисленная к так называемой "оси зла", и без того привлекает к себе интерес, а сегодня и вовсе оказалась в центре внимания международной общественности. И это закономерно. Ведь выступления иранских студентов некоторыми были расценены как открытый вызов религиозным лидерам государства и возможность начала гражданской войны

Евгений Пастухов
Алматы

Между тем, судя по всему, руководству Ирана пока беспокоиться особенно не о чем. На протяжении двух последних десятилетий в Исламской Республике был не один подобный кризис. Возможно, и нынешний будет преодолен без особых последствий для общества и государства. Таким образом, "жаркий июнь 2003 года" – скорее всего, не начало антиисламской революции, как это пытаются преподнести некоторые западные наблюдатели, а попытка сторонников реформ иранского общества вернуться в активную политику и продемонстрировать свою позицию в свете изменившихся геополитических реалий. Другой вопрос, что побудило их бросить перчатку властям страны именно сегодня.

Непосредственным поводом к беспорядкам, продолжавшимся более недели, стало заявление министра образования Ирана о планах приватизации части вузов страны. Другими словами, он объявил о том, что в скором времени высшее образование станет частично платным. Логика чиновников от образования вполне понятна. Из более чем 70-миллионного населения Ирана около 40 миллионов составляет молодежь в возрасте до 25 лет, и государство просто не в силах обучать огромное количество студентов в государственных университетах бесплатно. Студентам, как и следовало ожидать, не понравились планы министерства. Они вышли на улицы иранской столицы, но вскоре их лозунги превратились в политические. Участники многотысячных демонстраций потребовали реформировать общество. Они призвали к свержению духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи (среди транспарантов были замечены и "Смерть Хаменеи!") и установлению в стране светского правления.

Выступления молодежи прокатились по многим крупным городам государства. В некоторых из них население примкнуло к студентам, протестуя против изъятия полицией телевизионных спутниковых антенн. Одновременно активизировались и сторонники властей. Повсеместно демонстрации вылились в столкновения с силами правопорядка и военизированными формированиями басиджей, поддержавших религиозных лидеров во главе с Хаменеи.

На стороне студентов выступила интеллигенция. Более 250 университетских преподавателей и писателей обратились к аятолле Али Хаменеи с призывом отказаться от утверждения, что он якобы является наместником Бога на Земле. В своем письме они заявили, что "народ имеет полное право критиковать свое руководство и отстранять его от власти, если оно того заслуживает".

Несмотря на радикальность лозунгов, по большому счету в нынешних волнениях иранских студентов нет ничего экстраординарного. Официальные лица Ирана вообще пытаются представить это как неизбежный процесс демократизации. Народ, мол, может выражать свое мнение различными способами, в том числе и таким. Казалось бы, все так, если не учитывать нескольких нюансов. В сегодняшних столкновениях сторонников реформ и консервативного крыла иранского общества обращает на себя внимание тот факт, что студенты впервые столь открыто, если не сказать дерзко, потребовали свержения и даже смерти духовного лидера страны Хаменеи. И это при том, что за одно только оскорбление верховного аятоллы можно получить тюремный срок. Но самое важное заключается в другом. Сегодня иранские студенты выступили против всех. Под горячую руку попал и президент страны Моххамед Хатами, которого обвинили в предательстве. Именно это обстоятельство дало повод некоторым наблюдателям утверждать о чрезвычайности событий и едва ли не о начале гражданской войны.

Между тем не все так просто. Конечно, основной посыл всех выступлений ясен – это провал реформ. Имидж Хатами как либерала-реформатора окончательно поблек. Например, в 1997 году на президентских выборах, приведших его к власти, за него проголосовало почти 70 процентов населения. А февральские выборы в местные органы власти этого года продемонстрировали крайнюю непопулярность правительства реформаторов. Явка избирателей в общем по стране составила 38 проц., тогда как на предыдущих голосованиях активность электората доходила до 75 проц. В итоге консерваторы в последнее время усилили свои позиции в стране.

Как говорят сами иранцы, причины недовольства правительством Хатами заключаются в том, что за семь лет нахождения у власти он оказался не способен выполнить обещание провести реформы. "В экономике мы наблюдаем безработицу и инфляцию. В политической сфере нам дали иллюзию свободы в виде бума новых СМИ. Но за два последних года около 90 газет были вынуждены прекратить свое существование, а десятки интеллектуалов и студентов попали за решетку". Словом, не хотят молодые иранцы, чтобы Хатами продолжал выполнять роль либерального фасада, за которым реальные власти в стране продолжали бы жесткий курс. Еще весной от "робких реформаторов" отвернулись крупнейшие студенческие группировки, которые призвали начать кампанию гражданского неповиновения.

Весьма любопытно, что и президент Моххамед Хатами в нынешних условиях все чаще подчеркивает свою "вторичность" в принятии важных государственных решений. В конце мая Наблюдательный совет отклонил одобренные парламентом поправки к двум законам, расширяющим полномочия исполнительной власти. В ответ Хатами выступил с резким заявлением в адрес совета. Он заявил, что его решения мешают "работать на благо страны". Более того, президент впервые попросил прощения у народа за свою неспособность выполнить предвыборные обещания. Он сказал, что понимает разочарование своих сторонников, но не может исправить ситуацию. Вся реальная власть по-прежнему находится у религиозных лидеров, не желающих, по его мнению, ничего реформировать. Вполне может статься, что именно речь Хатами вольно или невольно спровоцировала выступления студентов. Ведь, по сути, он указал на тупик общественного развития и необходимость изменения правил политической игры.

Между тем иранские официальные власти (возможно, чтобы сохранить лицо Хатами) в июньском кризисе обвинили исключительно США и иранских диссидентов. По словам официальных лиц, беспорядки "организованы иностранными СМИ и спутниковым телеканалом, созданным в США". К слову, иранские судебные власти вслед за изъятием у населения спутниковых "тарелок" установили новые правила для пользователей Интернета. Новый закон содержит 20 типов нарушений, включая публикацию статей, оскорбляющих исламские ценности, руководство страны, духовенство, революционные идеалы и идеи Хомейни, вождя исламской революции в Иране.

Что касается Соединенных Штатов и оппозиционных иранских партий, находящихся в изгнании, то они выразили полную поддержку студентам. Президент США Джордж Буш назвал их призывы к свержению религиозного руководства страны "началом борьбы за свободу Ирана". Его поддержали конгрессмены-республиканцы и часть демократов. Более того, в ближайшее время на рассмотрение сената США планируется вынести ряд законопроектов, которые предусматривают финансовую поддержку для находящихся в США структур оппозиционного радио- и телевещания на Иран, проведение тайных спецопераций в Иране и полное эмбарго на импорт всех товаров из этой страны. Есть пункты, согласно которым президент США получит право сократить ежегодные американские взносы в бюджет МВФ и Всемирного банка, если они будут предоставлять деньги Ирану.

Впрочем, подобная реакция и неудивительна, особенно на фоне появления информации о планах военной операции против Ирана. Для США режим Тегерана – что-то вроде мигрени, которую хочется любым способом задавить. Возможно, поэтому в американских СМИ все больше сравнивают июньские события с революционной ситуацией 1979 года, когда именно студенты стали движущей силой исламской революции. Однако это называется выдавать желаемое за действительное. Если и проводить какие-то аналогии в современной истории Ирана, то более корректным, пожалуй, будет сравнение июньских волнений 2003 года с выступлениями молодежи в июле 1999-го.

На тот момент поводом к манифестациям стало принятие парламентом ограничительных поправок к закону о печати, согласно которым журналисты могут подвергаться судебной ответственности за свои публикации, а также закрытие либерально настроенной газеты "Салам". Позднее молодежь выступила за реформы, свободу печати, освобождение политических заключенных и либерализацию политической системы.

Но все же главным итогом "жаркого июля 1999 года" стали не маленькие уступки властей, а осознание того, что социальная база реформистов достаточно узка, и объединяет часть студенчества и городской интеллигенции. В то время как сторонников консервативных взглядов на развитие иранского общества было на порядок больше.

Та же тенденция прослеживается и сейчас. Конечно, демонстрации можно рассматривать и как реакцию на изменение геополитической обстановки в регионе, которая складывается угрожающе для консервативной политической элиты Ирана. Студенты тем самым дают понять, что проводить либерализацию внутренней и внешней политики нужно хотя бы ради сохранения самого режима. Но во многом выступление молодежи явилось жестом отчаяния: они теряют веру в саму идею движения реформаторов, олицетворением которой был Хатами.

По словам Хосрова Мансуряна, главы одной из студенческих ассоциаций, мнение которое приводит французская Le Figaro, "молодые иранцы потеряли веру в будущее. Сегодняшняя проблема состоит в том, что в политическом плане иранцы знают, чего они не хотят. Но они точно не знают, чего они хотят".

Поэтому возможно, что падение популярности правительства может скоро приостановиться или уж, во всяком случае, стать менее стремительным. Дело в том, что возможных претендентов на роль иранской оппозиции сегодня нет. А с организациями, которых поддерживают США, вряд ли кто-либо захочет иметь дело. Согласно самым оптимистическим оценкам действия американцев в Ираке и гипотетически против Ирана могут поддержать не более 7 процентов населения страны. А это значит, что революция, которую так ждут в Вашингтоне, при отсутствии лидера становится бессмысленной. Таким образом, выводить общество и государство из тупика все равно придется действующему президенту. В пользу того, что он может это сделать, в отличие от США, говорит позиция невмешательства, стран Евросоюза во внутренние дела Ирана и их желание продолжать развивать отношения с этой страной.