Синдром старшего брата
Что ценнее для геополитики – трубы или люди?

Владимир МИХАЙЛОВ
"Евразия сегодня", июль 2003

Один из наиболее ярких примеров, иллюстрирующих степень влияния трубопроводных систем на геополитические интересы, -это история развития экономических и политических отношений между Россией и Туркмении в постсоветстский период.

В славные советские времена по трубопроводу "Средняя Азия – Центр" из Туркмении в Россию ежегодно поступало более 80 млрд кубометров природного газа. После распада Союза цепочка разорвалась. В Туркмении остались богатейшие запасы природного топлива. Узбекистан и Казахстан получили по куску трубы, Россия – оставшуюся сеть газопроводов.

Привычка Москвы верховодить во всех союзных делах и быть истиной в последней инстанции оказалась удивительно живучей. Предложения ставшей независимой Туркмении пересмотреть союзную систему дележа "вершков" и "корешков" пришлась Москве не по душе. Позицию старшего брата во взаимоотношениях с братом младшим явочным порядком взялся озвучивать монополист "Газпром".

Логика силового давления была предельно проста. Газ – основной экспортный продукт Туркменистана, а единственный реальный путь этого продукта на экспорт – в распоряжении России. Это обстоятельство позволяло Рему Вяхиреву высокомерно заявлять, что "клиент" (Туркменистан) скоро созреет и приползет на коленях просить о снисхождении.

Клиент оказался несговорчивым. В течение нескольких лет газопровод практически бездействовал, но упрямые туркмены, хоть и весьма нуждались в валютных поступлениях, все же никак не хотели демпинговать на газе. На предложение "Газпрома" покупать туркменский газ по 26 долларов за 1000 кубометров Ашхабад упрямо настаивал на цене не менее 32 долларов за единицу объемов продаж.. Сделки не состоялось. После чего российский экономический интерес к Туркмении поостыл. Инвестиционные интересы Москвы на Ашхабад не распространялись. Товарооборот между двумя странами сократился в несколько раз. Ослабло и политическое партнерство. Контакты на высшем уровне свелись к формальным. Единственное, в чем выражалось российское присутствие на туркменской территории – это постоянное проживание в Туркмении десятков тысяч российских граждан. Речь идет не об этнических русских, волею судеб оказавшихся за пределами исторической родины после распада Союза, а именно о гражданах Российской Федерации. Дело в том, что еще в 1993 г. две страны подписали Соглашение об урегулировании вопросов двойного гражданства, которое позволяло жителям Туркмении (не только русским) принимать российское гражданство, не покидая места постоянного жительства. Это было первое такого рода соглашение в рамках СНГ. (Позже аналогичный документ Россия подписала с Таджикистаном). Подписание Соглашения об урегулировании вопросов двойного гражданства, а чуть позже и межгосударственного Соглашения о правах переселенцев - стали эффектными, но и, по сути дела, малоэффективными проявлениями заботы России о соотечественниках в Туркмении.

Исход русских из этой республики был предопределен, несмотря на искреннее дружелюбное расположение к ним представителей титульной национальности. Полный перевод всего государственного устройства на туркменский язык – мера естественная, но русские к ней приспособиться не сумели либо не захотели. Переделанная на специфический лад система туркменского образования исключила, по сути, возможность получения высшего образования для русских. Единственная русская школа, выдающая аттестаты российского образца не могла и не может удовлетворить потребности всего русскоязычного населения страны. Для сравнения можно вспомнить, что только в Ашхабаде есть более десятка турецких учебных заведений, включая высшие.

Полное отсутствие российских экономических интересов к региону исключало как возможность создания рабочих мест для россиян на совместных предприятиях, так и развитие российского мелкого и среднего бизнеса в Туркмении. Забота о выживании россиян в республике долгое время оставалась личной проблемой выживающих, либо находилась в ведении туркменского правительства.

Удивительный эффект действия Соглашения об урегулировании вопросов двойного гражданства заключался в том, что Россия, не делая ничего реального для поддержки соотечественников в Туркмении, сумела избежать массового и единовременного потока беженцев на свою территорию. Наличие российского паспорта у туркменского гражданина давало ему некую психологическую уверенность в перспективе рано или поздно перебраться в Россию и не быть при этом изгоем. Возможно, миграционные процессы могли быть более интенсивными, если бы российские программы для переселенцев предусматривали большую государственную поддержку. Но поскольку этого не происходило, переселенец, как правило, рассчитывал только на собственные силы и средства. Потому-то процесс был не скоротечным, а растянулся на десяток лет.

Так бы и тянулась эта унылая история, если бы к российскому правительству не пришло понимания бесперспективности использования газовой удавки по отношению к Туркмении. Наличие газопровода снова сыграло свою политикообразующую роль. Россия вернулась к необходимости закупок туркменского газа. Правда теперь уже не по ценам, которые предлагала Туркмения шесть лет назад. Минувшей весной в Москве было заключено межгосударственное соглашение, предусматривающее масштабные газовые закупки на десятилетнюю перспективу, но теперь уже по цене 44 доллара за 1000 кубометров. Поздновато и явно с меньшей для себя выгодой вернулась Россия к теме собственного экономического присутствия в Туркмении. Впору тут было бы произнести: "лучше поздно, чем никогда". Но….

Вторым документом, ознаменовавшим апрельскую встречу президентов двух стран, стало соглашение о прекращении действия Договора о двойном гражданстве. Другими словами, возвратившись к восстановлению своих экономических интересов в Туркмении, Россия легко и беззаботно перечеркнула главную политическую составляющую своего влияния на соседа по СНГ. Случившееся тут же дало повод критически настроенным умам заявить, что состоялась сделка по схеме "газ в обмен на людей". Правота такого довода становилась все более очевидной, после того как туркменское правительство в односторонней трактовке начало реализовывать меры по прекращению действия двойного гражданства.

В такой ситуации поздно было уже искать в дебрях аппарата российского МИДа тех, кто готовил рекомендации по прекращению действия Договора о двойном гражданстве, не задумываясь о последствиях такого шага. Надо было срочно спасать имидж российского президента. Массированная PR-атака, закончившаяся слушаниями "туркменского досье" в Госдуме перевела стрелки на "младшего брата". Страсти нагнетались вокруг одностороннего и чересчур поспешного упразднения института двойного гражданства туркменскими властями. Дескать, приступать к упразднению института двойного гражданства надо было не через месяц после подписания Протокола, а через полгода. Подразумевало ли это, что те, кто сегодня возмущался поспешностью туркменских властей, через полгода закроет глаза на невозможность сохранения для россиян своего правового статуса в Туркмении?

Шумная и маловразумительная компания по обвинению туркменских властей не только в притеснении российских граждан, но и на всякий случай во всех смертных грехах, включая пособничество мировому терроризму, лишний раз подтвердила неизживность синдрома "большого брата", когда правота одной стороны подразумевается априори, только на основании имеющейся весовой категории. На этом в истории взаимоотношений больших и малых братьев можно было бы с удрученностью поставить точку и махнуть рукой на любую возможность изменения позиций.

Однако новый поворот теме задал Владимир Путин. На своей ежегодной пресс-конференции он прокомментировал нынешнее состояние российско-туркменских отношений следующим образом: "Не нужно использовать эту тему для популяризации самих себя, для самораскрутки в период политических компаний. Наши действия должны быть конструктивными, направленными на то, чтобы помочь нашим гражданам, проживающим за границей, а не осложнять их положение своими неаккуратными действиями".

Это уже речь не пресловутого "старшего брата"….