КРАСНЫЙ ЖЕЛТЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ СИНИЙ
 Архив | Страны | Персоны | Каталог | Новости | Дискуссии | Анекдоты | Контакты | PDARSS  
 | ЦентрАзия | Афганистан | Казахстан | Кыргызстан | Таджикистан | Туркменистан | Узбекистан |
ЦентрАзия
  Новости и события
| 
Понедельник, 21.07.2003
23:07  "Бирлик" - Остановим провокацию против узбекского демократа
21:03  Иран предлагает техническую формулу раздела Каспия, где его доля составит 1/5
19:05  "Газпром" создаст в Китае газопроводное СП
17:52  А.С.Сагдуллаев - Кто древнее?.. Обращаясь к урокам прошлого
16:29  Тю-тю, господин посол! Или как провожал Царь Великого государства Посла Страны пастухов
15:05  Узбекским судам все равно: что права фермера, что указы президента
14:38  С.Мартиросян - Кто-то разбудил Оджаланов...

13:02  А.Таксанов - Шестерка с шанхайским брендом, или Апчхи на вас!
12:15  З.Мамадалиев - Тайные "игры" в народном образовании Узбекистана
11:39  Иранские специалисты познакомились с российской методикой деления Каспия
10:01  Степная река... ртутные берега. Казахстан и ВБ успешно демеркуризируют Нуру
09:49  Наводнение в степи. Улан-Батор пошел ко дну - 15 погибших
09:05  "Къ" - Аскар Акаев больше не будет баллотироваться в президенты и... уступит кресло жене
09:01  В.Котилко - Волнение Каспия. Геополитические интересы США и России в регионе - схожие, но не общие
08:52  В Алматы сгорело здание национальной телерадиокомпании "Казахстан-1"
08:38  Человек-молоток. Стаханова вернул из карагандинской "ссылки" сам Сталин (страницы истории)
08:28  Как Россия стремится ввести единую валюту ЕврАЗЭС, - рассказывает Д.Сухопаров (минэкономики РФ)
07:46  В Москве тихо и незаметно похоронили главного националиста - Д.Васильева ("Память")
06:58  "Око" - Слабое звено. Коррупция акимов в Кзылординской области Казахстана привела к "кадровой катастрофе"
06:25  В США пересчитают иностранных студентов и решат, давать ли им визы снова
03:24  Бывший зек Гуантанамо подал в суд на США, надеясь получить $10 млн. компенсации
02:04  Чингиз Айтматов - "Путин хорошо вписывается в контекст евразийской идеи"
01:23  "DW": Система отчетности – "хроническая болезнь Узбекистана"
01:19  Израиль напрягся. Иран официально принял на вооружение новые ракеты "Шахаб-3"
01:12  Древний Мерв разрушает современная ирригация. Туркмения может остаться без исторических памятников
01:08  Украина рвется к нефтересурсам Каспия. Трубные амбиции Кучмы грозят России геополитической катастрофой?
01:01  Гей, мустанги! В живую природу Казахстана будут выпущены лошади Пржевальского из Германии
00:59  Столкновение на высоком уровне. В Киеве попала в автоаварию казахстанская правительственная делегация
00:57  Майрам Акаева: Моя надежда - моя семья (глава из книги "У надежды не бывает ночи")
00:47  "НГ" - В Казахстане больше не будет "ничейной земли". Начинается земельная реформа
00:46  В.Овчинников - Китай: эпидемия и экономика. Ничто не может остановить экономическое чудо
00:41  Откуда появляются шатинские балбалы? Загадки киргизских "мыслящих камней"
00:26  Н.Байрамова - Туркменское телевидение: врача вызывали?
00:15  Нам не дают читать намаз! Открытое письмо осужденных женщин-мусульманок И.Каримову
00:11  Произвол властей, продолжается более трех лет! Судьба главы Джизакской ОПЧУ Каримовой
00:06  Выстрел с того берега. Река Шахрихансай на кыргызско–узбекской границе приобретает кровавый цвет
00:01  Награда педагогу. Командующий спецназом Турции Эрджан получил киргизскую грамоту
00:00  Кого теряем. Впал в кому славный людоед Иди Амин - экс-президент Уганды
Воскресенье, 20.07.2003
20:35  На Кайраккумском море в Таджикистане открылся Международный центрально-азиатский лагерь
14:40  "Мемориал" - Российские спецслужбы фабрикуют дело против политэмигранта из Узбекистана
11:16  Акаев пообщался с партиями. В Бишкеке прошел очередной "Круглый стол"-"Партнерский форум"
10:43  Сенсация или провокация? Инспекторы МАГАТЭ утверждают, что обнаружили в Иране обогащенный уран
10:35  Куба отрицает глушение американских трансляций в Иран
02:14  Т.Каротерс - Политика США в ЦентрАзии: содействие демократии и борьба с террором
01:39  "DW" - Немцы в России и Казахстане: раньше и сейчас
01:26  Догнать Чубайса. Казахстан решил продолжить реформы в электроэнергетике
01:22  По космической методе. Москвичи помогают казахстанцам опреснять Каспий
00:52  Юсуф Джума. Школа лизунов
00:45  Из Президентского фонда. Туркменбаши вручил трактора МТЗ-80Х лучшим арендаторам
00:36  Из США высылают мусульман. Рост депортированных - 75%
00:32  Гонимые ураном. Хвостохранилища провоцируют миграцию из киргизского Майли-Суу
Архив
  © CentrAsiaВверх  
    Кыргызстан   | 
Майрам Акаева: Моя надежда - моя семья (глава из книги  У надежды не бывает ночи )Майрам Акаева: Моя надежда - моя семья (глава из книги "У надежды не бывает ночи")
00:57 21.07.2003

Майрам Акаева: Моя надежда - моя семья

(Глава из книги "У надежды не бывает ночи")

Кыргызские семейные традиции. Мое отношение к роли жены как главной опоры мужа. Аскар Акаевич глазами жены и друзей. Увлечение путешествиями по родной стране. Походы в горы с академиком Ю. Н. Денисюком.

Появление детей в семье - общая радость. Воспитание детей. Дети - Бермет, Айдар, Саадат, младший сын Илим: учеба, жизнь, особенности характера, почитание национальных традиций, забота друг о друге. Радостное событие - рождение Айтегина.

В нашей с Аскаром Акаевичем жизни семья стала главной опорой и надеждой, той гранитной скалой, при столкновении с которой, с божьей помощью, как говорила наша мама, разбивались все напасти и трудности, встречавшиеся нам на жизненном пути. А их было немало...

В каждой стране семьи глав государств находятся "под прицелом" Вокруг них всегда снуют журналисты в поисках сенсаций. Недоброжелатели стараются найти "компромат", нередко не гнушаясь самыми низменными методами. Даже в старой респектабельной Англии с многовековыми традициями уважения к монархам в последние годы все чаще случается так, что внутренние "лазутчики", еще недавно служившие при королевском дворе, из корыстных побуждений выносят на публику сведения о частной жизни монаршей семьи, представляя ее далеко не в лучшем свете.

Наша семья тоже не избежала "света прожекторов". Попытки неделикатно вторгнуться в нашу частную жизнь не прекращаются все годы президентства Аскара Акаевича. Порой поражаешься некоторым "разоблачительным" материалам. Когда в одном из интервью на вопрос журналиста: "Какая Ваша главная находка в жизни?" Аскар Акаевич ответил: "Это моя жена - Майрам", на него обрушился шквал критики: "Глава государства выпячивает свою супругу - разве это по-государственному, по-восточному?".

Мы - все вместе, семьей, и каждый в отдельности - по-прежнему придерживаемся принципа открытости. Разумеется, оберегая при этом наше очень личное, частное, от грубого внешнего вторжения.

По любым канонам - мусульманским или православным, коммунистическим или демократическим, восточным или западным - мы всегда жили честно, следуя нормам человеческой порядочности. А они во всем мире одинаковы.

С мужем мы прожили в добром согласии 33 года. Воспитали и вывели в свет четверых детей. Они - продолжатели нашего имени и нашего рода и, надеемся, достойные сыновья и дочери кыргызского народа. Мы всегда работали, преодолевая в молодые годы немалые материальные трудности, наши дети тоже не испытывали особых излишеств. Они всегда относились очень ответственно к учебе и стремились получить качественное образование, поддерживая друг друга.

Из глубины веков у кыргызов идут традиции сильной родственной взаимосвязи, взаимопомощи. Один за всех и все за одного - этот принцип очень точно и ярко характеризует наш древний народ. В кыргызской семье каждый знает свое место и свои обязанности друг перед другом. Существуют также особенная семейная дисциплина и субординация. Глава семьи - отец. Он задает тон, определяет и формулирует семейные правила. Естественно, членам семьи надлежит относиться к отцу с большим почтением. Когда отец говорит, никто не должен перебивать. Он первым начинает трапезу за столом, ведет беседу.

Следующее место в иерархии отводится матери. Мать - главная хранительница семейного очага. Она становится проводником мыслей главы семьи, поскольку отец не должен напрямую заниматься нравоучениями и наведением порядка.

Хороший обычай в кыргызских семьях - подчеркнуто доброе отношение к дочерям. По этому поводу существует много пословиц и поговорок, например: "Дочь - это гость в доме, обижать девочек грешно". Столь же уважительно относятся в семье к снохам и невесткам. Но все должно быть, конечно, взаимно. Ну а у сыновей - особое место. С ними связываются все надежды семьи. Они - продолжатели рода.

У кыргызов принято обращаться к родителям, к старшим только на "Вы", хотя во многих современных городских семьях эта традиция, к сожалению, утрачена. Я отношусь к этому с пониманием, но все равно не могу привыкнуть, что дети говорят своему отцу или маме - ты. Это режет мой слух. В семье, в которой я выросла, младшие дети всегда обращались на "Вы" даже к старшим братьям и сестрам. Такой у нас обычай.

Точно так же и наши дети обращаются ко мне и к Аскару Акаевичу - только на "Вы". Причем они называют отца "атаке" - "папочка" - именно такое исконное обращение принято у кыргызов. Меня радует, что наши дети умеют по-настоящему почитать родителей и уважать народные традиции.

Наши с Аскаром Акаевичем судьбы соединились в Ленинграде, там мы были совсем одни: без родителей, без родственников. Думаю, именно поэтому столь прочны наши семейные узы. Иногда в силу жизненных обстоятельств мы разъезжались, но все равно расстояния не мешали нам оставаться близкими друг другу.

С первых дней я старалась, чтобы в центре нашей семьи был муж. Его интересы, его дела для меня важнее всего. Я старалась, как могла, сделать все для того, чтобы муж мог нормально заниматься и работать, чтобы как-то способствовать его успехам. Моя мама постоянно твердила: "Если у мужчины будут воля, ум и внутренний стержень, то все твои усилия окупятся сторицей. А если нет, это твоя судьба. Но все равно ты должна служить своему мужу".

В аспирантуре Аскар занимался проблемами теплопроводности ЭВМ применительно к космическим летательным приборам и аппаратам. Разработки теоретических основ и экспериментальные научные исследования проводились в закрытом НИИ. Это была секретная работа государственной важности. Исследования увенчались успехом. Вместе со своим учителем профессором Г. Дульневым Аскар изобрел новый приближенный метод решения задач теплопроводности, который так и остался в теплофизике под названием "метод Акаева - Дульнева".

В 1972 году Аскар защитил диссертацию на тему "Новый приближенный аналитический метод для разрешения многомерных краевых задач теплопроводности". Это важное для нас обоих событие произошло через две недели после рождения Бермет. Я присутствовала на защите кандидатской диссертации и удивлялась: в огромном лекционном зале не осталось ни одного свободного места, были заняты даже проходы.

Оппоненты очень высоко оценили диссертацию. Ученый совет вынес решение: кандидатская диссертация аспиранта Акаева соответствует уровню докторской диссертации и после некоторой доработки может быть засчитана как докторская. Это был настоящий успех. Многие ленинградские СМИ писали об этом как о важном событии в научной жизни города.

Еще не выходя из зала, я дала себе клятву приложить все усилия для того, чтобы мой муж сделал большие открытия в науке. Но внезапно он заявил, что оставляет теплофизику и хочет заняться голографией. Я была в недоумении. Все сначала? Все заново? И тут же со свойственной мне горячностью начала выпытывать, расспрашивать, интересоваться, что же такое голография, - в то время я услышала это слово впервые, и само это понятие еще оставалось загадкой. Когда же муж сообщил, что будет заниматься когерентными вычислительными машинами, в основе которых лежат голографические методы, то совсем приуныла. Я считала, что ЭВМ нового поколения могут создавать только в Японии. Но, помня советы мамы, что муж всегда прав, оставила свое мнение при себе.

В свои 27 лет Аскар, можно сказать, был уже без пяти минут доктором технических наук, но он выбрал иной путь. Такой уж у него характер - твердый и волевой, такая у него способность - идти непроторенным путем. Я это понимала прекрасно и, хотя переживала, даже и не пыталась его переубедить, спокойно принимала все как есть.

После аспирантуры муж уехал по распределению в Кыргызстан. Я осталась с ребенком в Ленинграде. И в какой бы книжный магазин ни заглядывала, искала книги по голографии. Попались мне тогда два-три популярных издания. Тема была сложной, и, несмотря на мое техническое образование, я воспринимала ее с трудом и старалась понять, чем именно занимается муж.

Через год Аскар поступил в докторантуру именно на специальность голография. Это действительно было совершенно новое направление в науке. В ЛИТМО тогда даже не существовало базы, подготовленной для новых исследований. И энтузиасты взялись создавать лабораторию голографии с нуля. Их конечной целью являлась разработка когерентных оптических вычислительных машин, то есть оптического компьютера. Под руководством Сергея Александровича Майорова ценой неимоверных трудностей - финансовых и материальных - в ЛИТМО была открыта первая голографическая лаборатория.

Когда муж работал дома, я всегда наблюдала за ним с повышенным интересом: какое уравнение он решил, сколько страниц написал. Порой я даже позволяла себе выразить недовольство, что он сделал несколько меньше, чем я ожидала, - я хорошо понимала: это его стимулирует. Даже маленькая Бермет задавала ему каждый день свой традиционный вопрос: "Атаке, сколько интегналов (интегралов) Вы решили?".

В лаборатории голографии быстро были получены первые результаты, и Аскар вместе со своим учителем Майоровым сумел на основе последних данных написать сразу несколько книг. Первая из них называлась "Когерентные оптические вычислительные машины". Она и по сей день служит учебным пособием в технических вузах. Подлинная ценность этой монографии начала выявляться спустя двадцать с лишним лет, когда создание оптического компьютера стало одним из ведущих направлений в прикладной науке.

Это было непростое время для нашей семьи - мы ожидали рождения Айдара. О себе я не думала. Я чувствовала, какую непомерную ношу несет мой муж. Он трудился без отдыха, без праздников, без выходных три года подряд - напряжение было велико. Даже в тот день, когда нас с новорожденным Айдаром выписывали из роддома, он сдавал книгу в издательство "Машиностроение" и немного опоздал. После такой тяжелой работы муж несколько месяцев приходил в себя: хватало сил только на то, чтобы погулять в парке со спящим в коляске ребенком.

Я часто размышляю о том времени. Наше поколение занималось наукой самоотверженно, с полной отдачей сил, бескорыстно и вдохновенно. Именно так работал и мой муж. Он был настоящим ученым, который не стремился к регалиям и званиям, для которого единственной целью был только научный результат.

Аскар Акаевич отдает свой интеллектуальный потенциал, душу и сердце родному народу. Он великодушен по своей человеческой сути. Свобода и достоинство для него не пустые понятия, а важные принципы, которые он всегда старался воплотить в жизнь. Этому он посвятил свои лучшие годы.

Об особенностях его характера хорошо написал в книге "Человек без середины" Юрий Николаевич Денисюк, лауреат Ленинской премии, человек, которого по праву считают "отцом голографии": "Миролюбие и доброта Аскара Акаевича превосходят все известные пределы. Я полностью согласен с тысячелетним религиозным опытом человечества, который утверждает, что главным мерилом достоинств человека является его доброта. Нам не очень часто приходится встречать поистине добрых людей, поэтому мало кто знает, что доброта - это не только красота перед Господом, но и реальная, очень большая сила в общении с людьми. Эта сила несколько загадочна. Известно только, что иногда простой, фактически бессодержательный разговор с поистине миролюбивым человеком способен оказать сильнейшее воздействие на последующее поведение собеседника. Воздействие в этом случае идет помимо слов.

Аскар Акаевич, несомненно, обладает всеми высоко ценимыми цивилизованным обществом качествами. Он высокообразован, очень умен как в науке, так и в общении с людьми, и невероятно работоспособен. Однако у него есть еще одно чрезвычайно редкое качество - он удивительно миролюбив и всячески старается избежать любых конфликтов".

Первые годы после замужества меня порой удивляло в Аскаре такое, казалось бы, неестественное для молодого человека миролюбие. Он умел сохранять его даже в острые и спорные моменты жизни, не поддаваясь эмоциям и горячности. По достоинству я оценила это редкое качество мужа позднее, в непростые времена его президентства. Не ошибусь, если скажу, что за все эти годы у него не было ни одного спокойного дня. Более того, при решении труднейших, судьбоносных для страны вопросов, непременно проявляли себя политические "шакалы". Так назвала однажды Даниэль Миттеран противников своего мужа - президента.

Многие, наблюдая в такие моменты за Аскаром Акаевичем, поражались: как может человек, будучи на вершине власти, не впасть в ярость, не начать непримиримую борьбу со своими политическими недругами. Но вскоре все приходили к выводу: такая безграничная терпимость Аскара Акаевича является выражением его силы и великодушия и, конечно, истинного благородства, которое у человека в крови.

На это обратил также внимание Юрий Николаевич: "Касаясь особенностей общения с Аскаром Акаевичем, нельзя не отметить еще одну его черту, характерную для людей, получивших по-настоящему хорошее воспитание. Аскар Акаевич неукоснительно соблюдает заповедь: "Не судите, да не судимы будете". Поэтому понять, что Аскар Акаевич придерживается не очень лестного мнения о каком-либо человеке, можно, только уловив, что он избегает говорить о нем. В нашем обществе я встречал таких людей только среди выходцев из семей потомственных интеллигентов и дворян".

Я полностью согласна с ним. В каждом человеке мой муж видит и ценит прежде всего Личность.

"Прекрасным, сугубо восточным элементом культуры Аскара Акаевича являются глубокое уважение и любовь к учителю, - пишет академик Денисюк далее. - Аскар Акаевич всегда с крайним почтением вспоминает покойного профессора С. А. Майорова и, несмотря на свою постоянную занятость, как правило, приезжает в годовщину его смерти в Санкт-Петербург для того, чтобы вместе с вдовой С. А. Майорова посетить его могилу".

Юрий Николаевич, кстати сказать, довольно точно подметил и недостатки Аскара Акаевича: "Профессиональный теоретик в области кибернетики и оптики, Аскар Акаевич не обучил технике голографического эксперимента своих сотрудников. Впрочем, они с легкостью преодолели эту трудность, практикуясь в других лабораториях, в частности, в моей". Здесь все так и есть: мой муж, действительно, всегда был мало приспособлен к материальной стороне жизни. В этом он часто склонен к болезненному самоограничению. Главное, чем дорожит Аскар Акаевич, это интеллектуальное и духовное богатство. Превыше всего для него Знание - как основа независимости и свободы выбора.

В период президентства у Аскара Акаевича возникло множество проблем не только в области политики, экономики и управления государством. Самое трудное было принимать решения тогда, когда то или иное дело переходило в сферу этики.

Сколько проблем и переживаний доставляло ему поведение тех соратников, для которых превыше всего оказалась собственная выгода, а порядочность и нравственность были малозначимыми переменными величинами. И настоящую боль приносило предательство тех, кому доверял, на кого возлагал надежды.

Эрнест Резерфорд - великий физик. Но Нобелевскую премию ему присудили за работы в области химии. По этому поводу он однажды сострил: "Самое удивительное превращение в моей жизни было тогда, когда я из физика вмиг превратился в химика". Мне теперь понятен юмор великого физика. Порой превращение становится явлением не только физическим, но и нравственным. В то время как физическое превращение происходит по определенным законам, нравственное - многолико и непредсказуемо. В жизни мужа встречались такие "профессиональные интриганы и превращенцы", как говорил Михаил Задорнов, которые в поисках выгоды вмиг могли изменить форму и перекраситься в другой цвет - в зависимости от ситуации.

В подобной неприглядной роли оказался один из наших бывших друзей. Он быстро попадал под влияние, менялся в зависимости от того, кто на него больше надавит. Мы с ним вместе учились в Ленинграде. Дружили семьями. Муж его опекал, во всем поддерживал. Однако, зная податливость этого человека, оппоненты мужа использовали его в своих целях: настраивали против, стараясь внести разлад в ряды президентских единомышленников. И он дрогнул...

Да, терпимость Аскара Акаевича, помноженная на колоссальную выдержку, его способность переносить с достоинством неудачи всегда меня удивляли. И я усвоила главный урок: человек, который служит своему народу, вынужден принимать на себя удары и отвечать за грехи своих соратников во имя великой цели - благополучия Отечества.

В каждой семье есть общие интересы. Одним из увлечений нашей семьи в какой-то момент стали путешествия. С удовольствием вспоминаю время, когда муж занимался научной работой. Мы были молоды и именно в те годы много путешествовали. Брали с собой детей в Москву, Санкт-Петербург, Эстонию, Крым. Но самыми увлекательными были поездки по родным краям.

Всем известно, что Кыргызстан отличается уникальной природой. Когда изумительные по красоте пейзажи Кыргызстана сравнивают с ландшафтами Швейцарии, Аскар Акаевич добавляет, что между ними все-таки есть существенная разница: золото Швейцарии лежит в банках, а кыргызское золото - пока еще в горах.

В Кыргызстане сохранилось множество уголков нетронутой природы. Мощные ледники, горные реки с чистой, как хрусталь, водой, водопады, реликтовые ореховые леса на юге республики, красивейшие высокогорные ущелья, изумрудные горные озера. Жемчужиной из жемчужин называют озеро Иссык-Куль.

Иссык-Куль - поразительная чистота гор и вод! А какие здесь чудесные ночи! Звезды большие, как яблоки... Млечный путь краем уходит в озеро... При полной луне - фантастическое зрелище...

Возраст Иссык-Куля, по гипотезам ученых, достигает ста тысяч лет. У кыргызов есть множество преданий о его происхождении. И мне очень нравятся эти легенды.

"...Высоко в горах лежала цветущая долина, где правил могущественный хан, деспотичный и свирепый. Странный обычай был у этого хана: он выбирал себе брадобрея только на один раз, после чего цирюльника казнили". В других легендах упоминаются мулла и девушка. Дальше идут многообразные сюжетные линии: кто и как пытался обхитрить хана, узнать его секрет. Но конец всех преданий на удивление похож. "Юноша, узнавший тайну правителя, наклонился над колодцем, увидел свое отражение в воде, и ему нестерпимо захотелось шепнуть хотя бы зеркальной глади то самое, запретное: "А у нашего хана ослиные уши!". Услышала это вода, заволновалась, стала прибывать в колодце. Затопила и юношу, и дворец, и хана, и цветущую долину..."

Вот до чего доводит отсутствие свободы слова, сказал бы Виктор Шендерович...

Многие годы нашим спутником в поездках по республике был Юрий Николаевич Денисюк. Схема путешествий была примерно одинакова. Мы приезжали в облюбованный уголок Кыргызстана, забирались в горы, разбивали лагерь. А дальше совершали пешие походы. Так очень интересно мы провели лето 1984 года. Талас. Джайлоо Кумбель. Благодаря моим родственникам, прекрасному человеку - Ысыкжан-байке - на этот раз мы обосновались в красивых добротных юртах. Мы задумали несколько восхождений в горы, каждое все сложнее. Иногда на лошадях отправлялись в самые труднодоступные места - через горные реки, ущелья. Устраивали скачки.

Помню, нас пригласил к себе в гости чабан. Как назло, в тот день разразился ливень, лило как из ведра, так что все собрались в юрте, вокруг очага. В большом казане варилось мясо. Половину жилища заняли дети - их в семье восемь: кто в люльке, кто на руках у матери и сестер. Кто-то плачет. Дождь просачивался через тюндук, иногда капли попадали прямо в казан. Я чувствовала себя неловко: что подумает гость - всемирно известный ученый. Как поведет себя? Когда Юрий Николаевич, стоя, произнес изысканный тост в честь хозяев дома, у меня отлегло от сердца. Интеллигентный человек всегда остается самим собой, ведет себя просто и непринужденно в любой обстановке - будь то чабанская юрта или королевский дворец.

Юрий Николаевич - очень интересная, самобытная личность с непростым характером. Рос он без отца, всего добивался сам. Хорошо известна его непримиримость к лжеученым. Получить положительный отзыв на свою работу, пройти защиту через его отделы Ленинградского института точной механики и оптики и Физико-технического института имени Иоффе всегда считалось признанием высокого научного уровня соискателя, а также его порядочности. И мы особенно гордимся тем, что от Юрия Николаевича наша семья имеет положительный "отзыв": "Семья Аскара Акаевича (не сглазить бы!) совершенно безукоризненна. Во всяком случае, я ни разу не был свидетелем каких-либо семейных конфликтов или даже какого-то неприятного поведения одного из членов семьи. Все Акаевы очень деликатны и воспитанны".

В наших походах Аскар Акаевич, как всегда, шел впереди, а мы с Юрием Николаевичем, поддерживая друг друга, следовали за ним и говорили обо всем на свете. Он рассказывал о жизни, о своей необыкновенной любви. Настоящая любовь пришла к нему в 55 лет - и к женщине одного с ним возраста. Но, к сожалению, эта любовь оставалась безответной. Потом его возлюбленная тяжело заболела. Юрий Николаевич признался, что находился в подавленном состоянии и молил Всевышнего, чтобы тот забрал его самого, лишь бы поправилась она. И случилось чудо: здоровье вернулось к ней.

Юрий Николаевич все делает с душой и показывает своим примером, что истинное богатство - это прежде всего богатство души. Эти вопросы мы постоянно обсуждаем с детьми.

С волнением перехожу к детям. В нашей семье рождение и воспитание детей никогда не были в тягость. Это приносило нам ощущение особой полноты жизни и желание еще упорней трудиться, чтобы достойно вывести их в большой мир. Мы стремились к тому, чтобы у наших детей было прежде всего развито чувство собственного достоинства, чтобы они верили в свои силы, ощущали независимость, могли реализоваться как личности.

Сегодня я с удовлетворением могу сказать: все наши дети учатся, много трудятся, интересуются обстановкой в мире, искусством и культурой. Они близки родителям по взглядам, не страдают конформизмом, в том смысле, что не подвержены слепому копированию или увлечению новомодными тенденциями, что бывает часто в жизни молодых людей. Мы старались воспитать в детях порядочность, доброту и честность. Табель о рангах ничего для них не значила и не значит. В основе взаимоотношений лежат дружба и уважение.

Замечательный человек Галина Ивановна, медсестра, которая верой и правдой опекает нашу семью уже более 10 лет, как-то сказала: "Все мы, кто связан с вашей семьей, едины во мнении: ваши дети прекрасно воспитаны. Никто из них ни разу не дал нам повода почувствовать себя неудобно. Они с большим уважением относятся ко всем окружающим людям, и мы чувствуем себя комфортно". Я очень дорожу мнением Галины Ивановны. Но на это у меня всегда готов ответ: "Судят по результатам, а не по процессу".

Когда я думаю, что же в жизни я сделала полезного, то уверена в одном: мы с Аскаром Акаевичем вырастили добрых и дружных детей.

И первое мое слово - о нашем первенце - старшей дочери Бермет.

В 1971 году, отработав после института год во Фрунзе, я возвратилась в Ленинград и поступила в аспирантуру. Муж тоже продолжал учебу в городе на Неве. Я рвалась к нему - и вот мы снова вместе. К этой радости вскоре добавилась замечательная новость: у нас будет ребенок.

Заведующий аспирантурой, полковник в отставке, узнав об этом, посоветовал мне по-отечески: "Деточка, возьми академический отпуск - ребенок важнее всего". Я не могла себе позволить этого - лишилась бы стипендии, а это для нас стало бы значительной финансовой потерей. И я начала по-научному готовиться к тому, чтобы стать матерью. Наряду с аспирантскими исследованиями по механике углубилась в изучение литературы по воспитанию детей, завела общую тетрадь, где делала записи. Потихоньку приобретала все необходимое для новорожденного.

В солнечный июньский день 1972 года родилась Бермет.

"Доченька! Ты родилась в ясный, солнечный и теплый июньский день в прекрасном городе на берегу Невы - пусть свет, увиденный тобой, откроет людям наше счастье и всегда несет в себе тепло, много солнца и большого человеческого счастья! Любящий и счастливый атаке". Такое письмо

3 июня 1972 года написал тогда дочери Аскар. Другая ценная реликвия - это медаль розового цвета "Рожденной в Ленинграде".

...Хотя я росла в многодетной семье, навыков обращаться с малышами не имела. Папа мечтал, чтобы я училась, и меня старались не обременять домашними заботами. Так что науку растить ребенка мне пришлось постигать по книгам. И если, к примеру, в них было написано, что надо взвешивать ребенка до и после кормления, то я так и делала.

Гораздо уверенней я почувствовала себя, когда мне подарили книжку американского доктора Бенджамина Спока. Она стала для меня настольной, а главным в ней - раздел: что делать, когда ребенок плачет. Я открываю книгу и читаю. Есть 14 причин, по которым может плакать ребенок. Во-первых, он хотел бы с вами поговорить, но еще не знает слов и потому плачет. Во-вторых, он хотел бы подвигаться - это пока единственная возможность гимнастики. А может, у него просто мокрые пеленки? Он продолжает плакать? Ничего страшного, считает Спок, это не конец света. Минут двадцать пусть поплачет. На следующий день это время уменьшится. Особенно меня веселил последний совет доктора Спока: если ваш ребенок не успокоился, возьмите его в машину и покатайте.

И все же я безмерно благодарна Бенджамину Споку за полезные советы, которым неукоснительно следовала. Неудивительно, что моя комната превратилась в маленькую научную лабораторию: весы, мензурки, термометры и многие другие детские штучки. Книги, записи, памятки. Кривые роста и веса. Надо 5 капель сока - и я отмеряю ровно пять капель сока. Бермет я кормила строго по расписанию, стараясь быть правильной мамой. Мне доставалось гладить полсотни пеленок каждый день - по Споку, с двух сторон, пока ребенку не исполнится шесть месяцев. О памперсах тогда никто еще понятия не имел, их в СССР просто не было. Может, это и к лучшему: не зря сегодня экологи в Англии протестуют против памперсов и советуют вновь пользоваться пеленками.

Через месяц мы решили отметить рождение Бермет. Устроили жентек-той (угощение по случаю рождения ребенка), пригласили друзей и нашу хорошую знакомую Антонину Викторовну, которая работала в учебной части ЛИТМО и все время помогала нам. Пока гости праздновали, я нянчила Бермет в нашей восьмиметровой комнатке. И вдруг зашла Антонина Викторовна, такая изящная, с немыслимой прической, в голубом воздушном платье. В 60 лет супруга генерала очень следила за собой, оставалась красавицей и говорила мне: "Милая, ты будешь жить в хрустальном дворце!". Так странно звучали эти слова в той крохотной убогой комнате, где стояла узкая железная кровать, вдоль стен высились книги, а маленький стол служил и письменным, и кухонным, и пеленальным для Бермет.

То, что мы жили довольно бедно, меня не смущало и не волновало, но вот однажды мой профессор пригласил меня к себе домой, провел в кабинет - и я ахнула. Огромный овальный рабочий стол, вращающееся кресло, книжные шкафы по всему периметру комнаты, ковер и - как венец всему! - белая пушистая шкура неизвестного мне зверя. Сердце защемило - вот бы такой кабинет моему мужу! Да если бы у него были такие условия, он давно бы перещеголял самого Эйнштейна. Но нашим "рабочим кабинетом" была кухня. Обычная ежедневная картина перед глазами до сих пор: Аскар, корпящий над своими интегралами за узким пластиковым столом, рядом я за детским столиком и включенный для обогрева газ. Именно тогда у меня появилась мечта - купить мужу письменный стол и книжные шкафы. В те годы это был невиданный дефицит, но я проявила настойчивость и достала желанную мебель с помощью нашего друга Мурата Калиева, который недоумевал: зачем, ведь некуда ставить! "Это моя заветная мечта", - ответила я ему. Уезжая из Ленинграда, мы взяли с собой на Родину только этот стол и книжные шкафы. И, конечно, книги.

А сейЧас у меня есть другая мечта. Наш близкий друг из России невероятно удивился, узнав, что за годы президентства мы не обзавелись приличной квартирой, своим домом. Аскару Акаевичу в эти судьбоносные напряженные годы было не до личных материальных благ и не до домашних хлопот. И хотя некоторые СМИ приписывали нам роскошные особняки и виллы, у нас вообще не было собственного дома.

И вот, наконец, мы решили осуществить мою мечту - построить большой дом. Как говорится, лед тронулся. Архитектор показал нам несколько проектов, но они показались мне слишком вычурными. Потом он принес американский каталог, предложив современную архитектуру. Зная, что у Аскара Акаевича консервативные вкусы, я не одобрила. Архитектор же, листая страницы, пытался нас убедить: "Смотрите, мировая знаменитость N имеет такой дом, а вы не хотите!". Я ответила: "Извините, у знаменитости это, может быть, уже пятый или десятый. А мы собираемся строить первый". - "Неужели?" - удивился он. "Ничего страшного, - улыбнулась я, - теперь мы, буйруса ("если Бог даст", дословно "если суждено"), построим свое настоящее семейное гнездо, где будут, радуя нас, играть наши внуки, где мы с Аскаром Акаевичем сможем спокойно заниматься творчеством..."

Когда Бермет исполнилось три месяца, муж уехал по распределению во Фрунзе, и мы остались с дочуркой одни-одинешеньки. Мы жили на втором этаже старого обветшалого дома, а общая кухня располагалась на первом, и там бегали крысы. Было страшно. Рядом с кухней в этом нашем общежитии жила другая аспирантка. Смотреть на нее было тяжело: крикливый маленький ребенок, она сама - вечно усталая и издерганная, темные круги под глазами. И муж - барин. Еле-еле двигался. Слава Богу, что еще двигался.

В связи с этим я вспоминаю, как в 1995 году мы были в Монголии с официальным визитом. Супруга президента поделилась со мной радостью, что дочь родила сына. На следующий день я поинтересовалась: "Как ваш внук? Уже дома?" - "Дочь не захотела выписываться, - ответила она, - будет ждать, когда я освобожусь". И первая леди Монголии рассказала, как растила своих дочерей в Ленинграде, где они с мужем учились почти в одно с нами время: "И так им помогаешь, и так помогаешь - очень живо показывала она руками то влево, то вправо, - а все равно еле-еле стоят". И после паузы, глубоко вздохнув, сказала: "И спасибо, что хоть еще стоят".

Глядя на свою соседку на первом этаже, я, можно сказать, крепилась. Мне наши друзья хоть немного помогали: приходили, грели воду на первом этаже и огромную пластмассовую ванну тащили на второй... Улица Красная, 34. Там сейчас роскошный особняк. Это самый центр Петербурга - рядом с Медным всадником, Исаакиевским собором и Александровским садом. Этот сад мы называли "нашей дачей". Так и говорили: "Поехали на дачу!".

В этом прекрасном историческом местечке мы с дочуркой стойко переносили духоту и жару горячего лета 1972 года. Вот я качу коляску по тротуару. Асфальт плавится, и за нами остается след от колес. Дочурка спала в коляске под окном, во внутреннем дворике общежития, закрытом и тихом, а я занималась в нашей комнате наукой: решала дифференциальные и интегральные уравнения, делала расчеты и чертежи. Писала диссертацию.

Однажды ко мне заглянул мой руководитель и пришел в ужас: в общаге холодно, высокая влажность, а ребенок вообще спит на улице - и это в январе. У него самого родилась дочка, и бабушки с дедушками не спускали с нее глаз. Но Бема росла крепенькой, ни росинки в носу - спокойный, нетепличный и неизбалованный ребенок. Ее, пожалуй, можно назвать главным соавтором моей диссертации. Если бы она доставляла мне беспокойство, то я, конечно, не смогла бы столь плодотворно заниматься наукой.

24 июня 1974 года, когда я успешно защитила диссертацию по проблемам динамики машин, Беме было уже два года, тогда уложиться с защитой в срок мало кому удавалось. А я защитилась на полгода раньше срока.

Бермет, похоже, еще с пеленок каким-то невероятным образом поняла свою ответственность за происходящее в семье. Висящий над нами дамоклов меч - вовремя написать, сдать, выжить, выдюжить - почувствовал и ребенок. С рождения у дочери развито чувство ответственности.

Защита диссертации проходила с колоссальным напряжением. Я настолько устала, что еле-еле ходила. Моя институтская подруга Валя, которая работала с мужем в Латвии, пригласила меня к себе в Резекне, чтобы я могла отдохнуть на природе. Мы с Бермет отправились туда поездом. О приезде я сообщить друзьям не успела, и пришлось добираться самим. До самой дачи на берегу озера предстояло, сойдя на трассе с автобуса, шагать еще пешком через лес. Ураганный ветер буквально сбивал с ног. Мы оказались в турбулентной зоне. Я падаю, плачу, прижимаю к себе Бермет. А малышка потрясающе спокойна. Другой ребенок зашелся бы в крике, но только не она. Эта крошка подбадривала меня, успокаивала. Так еще с младенчества дочь стала моей опорой.

Дача действительно располагалась в живописном месте. Нас заботливо опекали, и я постепенно начала оживать. Всегда с удовольствием вспоминаю наше братство - братство народов СССР. Узнав, что мы находимся в Резекне, знакомая студентка-заочница - тоже Валя - пригласила нас потом в Даугавпилс. Нам показывали красоты города - я впервые видела такие прекрасные дома, возили по друзьям, устраивали в нашу честь обеды, всячески потчевали. Провожая, собирали нам подарки, какие-то немыслимые дефициты.

Запомнился темперамент Вали, которая, только переступив порог дома, бросалась к телефону и моментально решала все организационные вопросы. Я удивлялась: "Как она жила бы без телефона". Теперь, когда появились сотовые телефоны, я понимаю, что уже тогда Валя внутренне жила в XXI века.

После аспирантуры мне снова предстояло уехать в Кыргызстан, хотя Аскар, наоборот, вернувшись в Ленинград, стал докторантом Ленинградского института точной механики и оптики. Но советская система совсем не учитывала интересы семьи и ребенка. Даже в песне пели: "Прежде думай о Родине, а потом о себе". Но мне уже тогда казалось: кто не умеет заботиться о себе, тот не сможет хорошо служить Родине.

Так что я до сих пор испытываю благодарность к ленинградцам: это они помогли тогда нам, оставили меня всеми правдами и неправдами на стажировке.

Но тут произошел новый поворот. Окончив докторантуру ко времени рождения Айдара, муж в очередной раз столкнулся с необходимостью возвращаться в республику. Я сначала хотела ехать с ним, но мы знали: во Фрунзе возникнет множество проблем, прежде всего с жильем. С двумя детьми трудно будет снять даже лачугу. Не было ясности и с перспективами в научной работе.

И опять я осталась с детьми одна. Бермет уже исполнилось четыре с небольшим годика, но Айдару - только 6 месяцев. Утром, когда я отводила дочку в садик, Айдара приходилось оставлять одного, в кроватке. И бежала обратно изо всех сил, отгоняя прочь ужасные мысли. Открывала дверь, дрожа и плача. Обнимала и прижимала к себе ребенка - тоже плачущего. Это были счастливые мгновения, когда мы с сыном как нельзя лучше понимали друг друга. Может быть, с тех времен у нас так и сохранилась особая ниточка близости.

Позднее в Ленинград приехала племянница мужа. Считалось, что на помощь мне, но она оказалась, мягко говоря, не совсем приспособленной к жизни в большом городе, так что мне самой пришлось ее опекать: языка не знает, города не знает. Правда, когда я уходила в институт, то была спокойна: Бермет и Айдар под присмотром.

Стажировку после защиты диссертации я проходила на кафедре "Теория механизмов, деталей и приборов" в ЛИТМО. Возглавлял ее, как уже писала, известный ученый, профессор Федор Львович Литвин, который запомнился мне своими блестящими лекциями. Он оказался не менее виртуозным организатором. На его кафедре уже тогда успешно применяли ЭВМ, новые технологии и методы обучения. Особенно поражали прозрачные модели механизмов и машин, изготовленные из разноцветного оргстекла. Это были работающие модели - все крутилось и двигалось. Одно дело, когда на доске делаются выкладки и рисунки, другое - когда видишь все это в движении, в работе.

Мне нравилось бывать в Доме ученых на набережной Невы на семинарах, конференциях, лекциях, которые читали светила в области механики. И когда я думаю о Ленинграде, в числе любимых мест всегда вспоминаю Дом ученых.

А дети росли и радовали. Я записывала забавные детские высказывания Бермет. Эту тетрадь подарила ей, когда моя дочурка вышла замуж. Мы и сегодня вместе с удовольствием читаем эти записи. Есть, скажем, такая: "По радио льется волшебный чарующий голос, Бема хватается за сердце и говорит: "О, сердце болит! Как поет Пушкин, мой миленький!". В тетради собраны ее собственные сочинения, например, о кыргызском народе, которому она воспевала хвалу в трехлетнем возрасте. Вообще же Бема любила говорить о себе в третьем лице. Никогда от нее нельзя было услышать: "То хочу! Это хочу!". Обычно она очень тонко и дипломатично намекала: "Видимо, скоро у меня закончатся тетради" или "Говорят, вон то мороженое - очень вкусное".

С улыбкой вспоминаю, как Бермет очень рано начала нам помогать "своим авторитетом" среди друзей. Бермет ходила в садик и всегда дружила с мальчиками. Ее ровесник Саша Добровольский каждое утро радостно бросался к ней: "Бемочка! Моя золотая". Он с родителями только что вернулся из Японии, и, наверное, мальчик неосознанно искал и любил все то, что напоминало ему о Стране восходящего солнца. Восточные глаза Бемы - добрые и ласковые - словно бы говорили ему о Японии.

Помню брежневские времена. Дочке исполнилось всего пять лет. В Ленинграде становилось тяжело с продуктами, без очереди их порой невозможно было купить. Доставать приходилось все с трудом. И тут как раз мне неожиданно помогла Бема. Вторым верным другом моей маленькой дочери был Дима. Папа его, кстати, неродной мальчику, работал в гастрономе. Он был удивительно заботливым отцом: не только тянул свою семью, взяв женщину с двумя детьми, но умудрялся еще помогать и нам с дочерью, доставая всякий дефицит - зеленый горошек, колбасу или мясо. Надо знать, как кыргызы любят мясо!.. Хорошие продукты в нашем доме появились благодаря папе Димы Журавлева. Это была весьма существенная помощь, так как у меня совсем не было времени стоять в очередях.

Бему в садике обожали все. Но она, как взрослый человек, дружила очень серьезно. Я до сих пор помню имена ее друзей из детского садика, так она ими дорожила.

Бермет рано потянулась к книгам. Бегло читать она научилась уже в пять лет. Наш хороший знакомый - профессор Исак Бекбоев - однажды, приехав в Ленинград, остановился у нас. Воспользовавшись случаем, я отлучилась по делам, оставив Бермет с ним. Профессор принялся читать Беме ее книжки. Но она осталась недовольна: "Вы не так читаете!". Откуда Исак-агаю было знать: Бермет привыкла, что папа всегда читает ей сказки в лицах, перевоплощаясь поочередно во всех персонажей. Впоследствии Исак Бекбоевич стал известным ученым и возглавил институт педагогики.

В мае 1977 года мы приняли окончательное решение покинуть Ленинград и переехать во Фрунзе. Семья наконец воссоединилась. Но... проблемы посыпались одна за другой - начиная с того, что у нас не было квартиры. Потом стали болеть дети: сказалась перемена климата. Во Фрунзе невозможно было достать молоко, яйца. А у нас не было "папы Журавлева", не было влиятельных знакомых, которые могли бы по блату доставать продукты.

Мы жили тогда очень тяжело. Наверное, поэтому мне сегодня вспоминаются все, кто помогал нам в то трудное время. Леонид Иванович Марченко так и остался с тех пор дорогим для нас человеком. Он работал радистом в горах, а нам разрешил пожить какое-то время в его однокомнатной квартирке - на первом этаже старого и холодного дома.

И вот однажды раздался звонок из Ленинграда от Сергея Александровича Майорова: учитель Аскара Акаевича интересовался, как мы обустроились. Обычно Аскар спокойно отвечал на распросы: "Все прекрасно". Кыргызам это свойственно: не надо жаловаться, жизнь всегда прекрасна! Но дома в тот момент оказалась только я. А Сергей Александрович так искренне и участливо расспрашивал о нашей жизни, что я не удержалась и заплакала. Безысходность от кочевой жизни с детьми по чужим углам без всякой перспективы получить свое жилье надломила меня.

Я и не предполагала, что Майоров напишет первому секретарю ЦК Компартии Киргизии Турдакуну Усубалиеву. Однако такое письмо человеку, возглавлявшему нашу республику 24 года, пришло. Майоров довольно эмоционально писал, что Аскар Акаев - очень талантливый ученый, что его очень хотели оставить в Ленинграде, поручить ему лабораторию и кафедру. Но Акаев поехал на Родину в уверенности, что его талант и силы ей пригодятся, а выходит так, что во Фрунзе он никому не нужен.

И тогда произошло невероятное - нам дали хорошую квартиру в новом доме. Как раз накануне мы гуляли по городу, я засмотрелась на только что отстроенный дом и мечтательно сказала Аскару: "Получить бы в нем жилье! С раздельными ванной и санузлом". И вот мы вселяемся в трехкомнатную квартиру на втором этаже того самого дома! Это был 1978 год. Мы наконец обрели свой собственный столь долгожданный угол.

Дом назывался "1000 мелочей". В нем мы прожили десять лет - счастливые, интересные годы, насыщенные многими незабываемыми событиями. Там родились Саадат и Илим.

В одной из комнат квартиры не работало отопление. За годы, что мы там жили, его так и не починили. Но именно эта маленькая комнатка служила одновременно и спальней Бермет, и кабинетом Аскара Акаевича, и нашей библиотекой. Туда мы втолкнули пианино, тахту, множество книжных полок и письменный стол, за которым поочередно готовила уроки дочь и работал отец. В этой тесной и холодной комнате Бермет читала "великое множество книг". Так пишет Юрий Николаевич Денисюк: "Мою постоянную симпатию вызывает старшая дочь Акаевых Бермет. Рационалистка, в отличие от эмоциональной младшей дочери Саадат, она прочитала великое множество книг, и с ней в ее десятилетнем возрасте было очень интересно обсуждать, например, тонкости религии Древней Греции, подробности рассказов Сеттона-Томпсона о животных и многое другое".

Бермет училась в знаменитой математической школе N 61. Окончила ее с золотой медалью и вполне могла попасть в так называемый целевой набор от республики в центральные вузы. Но она сама поехала в Москву сдавать экзамены в МГУ на общих основаниях. Конкурс на факультет вычислительной математики и кибернетики оказался хоть и не очень большим - три-четыре человека на место, - но это все-таки был конкурс без скидок. Аскар Акаевич тогда уже был избран президентом Академии наук республики, поэтому дочь нам решительно заявила: "Если я буду поступать во Фрунзе, то никто не поверит, что я сама прошла по конкурсу, скажут, что с помощью папы".

Маленький Илюша, как потом он мне рассказал, запомнил такую сцену. Первый экзамен Бермет сдала на "четверку", и вот я сижу и плачу - ведь неизвестно, поступит ли теперь дочь в МГУ. Ей пришлось сдавать все экзамены на общих основаниях. И Бема достойно сдала их и прошла по конкурсу.

Мы были горды, что дочка поступила в МГУ - один из лучших университетов мира. Стать его студенткой и тем более учиться на факультете вычислительной математики и кибернетики было престижно, трудно. Как жила студенческая молодежь во времена перестройки, Бермет вспоминала потом в одном из своих интервью: "Мама приехала в 1992 году. В магазинах - шаром покати. Возле общежития начались грабежи. В крохотной комнате, до потолка покрашенной грязно-зеленой краской, мы жили вчетвером. Мама приехала в воскресенье под вечер - угораздило же ее! Пик содома: три дня общежитие никто не убирал. Кухня - как Хиросима в сентябре 45-го: раковина затоплена, вода через край, горы мусора по углам, плита коптит, грязь, духотища. Состояние туалета комментировать не возьмусь... И тут моя трепетная мама, изысканно-строгая: "Ну как ты здесь устроилась, доченька?".

У нее был шок. Я боялась: вот-вот расплачется, я тоже не удержусь, что тогда? Надо же знать, как растили меня. Всегда, даже когда жили в однокомнатной квартире, - эта комната была моя. Научные работы родители по ночам писали на кухне. Всегда и везде идеальная чистота, тепло, уют. Как с писаной торбой носилась моя мама сначала со мной, а потом и с остальными детьми. Три раза в день покормит непременно горячей пищей. На обед обязательно несколько блюд: салат, наваристый суп, второе, третье. Вспоминаю, и слюнки текут. До сих пор непонятно одно: как она успевала при этом еще преподавать в институте, вести аспирантов...

Каждый день проверяла и наши уроки. Налаженный быт для моей мамы - это раз и навсегда установленная норма, которую никто не смеет нарушить. И неважно, куда забросит судьба - в крохотную комнатку общежития или, как сегодня, в президентскую резиденцию, - это для мамы принципиального значения не имеет. А тут такая картина в общежитии МГУ! Мама опустилась на стул и онемела".

После третьего курса Бермет получила возможность продолжить учебу в Швейцарии. А получив международный диплом, прошла очень строгий конкурс и была принята на работу в ООН.

Позже Бермет забрала в Швейцарию Саадат. И практически взвалила на себя заботы по воспитанию сестры. В Женеве девочки сняли квартиру и, чтобы разместить в ней все свои книги, из досок сколотили полки и этажерки. Это только называется Швейцария, на самом-то деле жизнь там далеко не курорт.

По большому счету Бермет много сделала для всей нашей семьи, а для Саадат и Илике она стала второй мамой.

Сегодня муж Бермет называет ее "динозавриком". "Почему?" - обязательно интересуются малознакомые люди, услышав столь необычное определение. "Потому, что таких людей в природе больше нет, - охотно поясняет Адиль. - Она честная, порой даже слишком. А человек, который не приемлет фальши, очень надежный. Мне с ней несказанно повезло!". Что ж, точнее о нашей дочери и не скажешь.

Когда мы с Аскаром узнали, что Бермет дружит с парнем-казахом, не особенно удивились: у нее всегда было много друзей и подруг в соседней республике. Кстати, студент-математик из МГУ, который много лет безнадежно, но преданно ухаживал за Бемой, тоже был из Казахстана.

С Адилем дочь познакомилась на конференции в Кранс-Монтане, куда он прибыл в составе делегации президента Нурсултана Назарбаева. Бермет сопровождала отца. Молодые люди встретились и сразу понравились друг другу.

И вот наша первая встреча с Адилем. Мы были взволнованы: Аскар Акаевич - просто растерян, а я хоть и крепилась, но если бы не наш друг Мисир Аширкулович, который сумел разрядить обстановку, нам пришлось бы еще труднее.

Адиль окончил МВТУ имени Баумана. На меня это произвело впечатление, я подумала: "Значит, у парня сильный ум". Мы приняли нового члена семьи радушно: он муж нашей старшей любимой дочери - и этим все сказано.

А потом произошло самое главное счастливое событие в их совместной жизни - и нашей, конечно, тоже - родился Айтегин.

Когда Аскар Акаевич по телефону впервые назвал имя нашего внука - Айтегин, оно меня тронуло невероятно. Я почувствовала в нем особенный смысл, глубокий. Слово "тегин" означает "основа", "корни", "истоки", а "ай" - "луна" - присутствует в именах предков четырех колен Аскара Акаевича: Рай, Тагай, Токой, Акай. А дедушку Адиля звали Айткеш. Следовательно, можно сказать, что Айтегин - потомок Айев.

Рождение ребенка - это чудо, которое невозможно сравнить ни с чем другим. Мы с Аскаром Акаевичем этого долго ждали: первый наш внук - первенец нашего первенца.

Сказать, что мы были рады, - это значит не сказать ничего, не выразить и десятой доли наших чувств. Мы были просто потрясены: ведь Айтегин к тому же родился 10 ноября - в день рождения Аскара Акаевича, своего деда! Мудрые люди сказали мне позже: скорее всего, это предопределено свыше. Такие совпадения случайными не бывают.

Когда на шестой день мы выписывали Бермет и Айтегина из больницы, я предложила немного погулять с ребенком на улице. Молодые родители колебались: все-таки поздняя осень - 16 ноября. Но я положила малыша в коляску и передала ее Адилю. Он постоял немного и заволновался: "Мама, надо ребенка занести назад, очень холодно". Я только улыбнулась: "Адиль, а я вашу жену воспитывала так же!".

С первых дней я посоветовала родителям: пусть Айтегин спит на улице. И можно сказать, что к одному из своих методов я внука приучила. Я рада, что наш Айе растет любознательным, ласковым и веселым...

Айдар - наш старший сын. У каждого ребенка в семье, как я уже говорила, свое место. Как и положено, мы возлагаем на него большие надежды. В кыргызских семьях всегда ждут рождения сына - наследника, продолжателя рода. Старший сын после отца - главный в семье.

Родился Айдар в 1976 году 10 февраля. Стоял мороз, снег валил хлопьями. В тот день открылся XXV съезд КПСС, и по радио с утра до вечера передавали материалы и репортажи со съезда, звучала бравурная музыка. А роддом закрывался на ремонт. Меня приняли одной из последних, в жутко холодной палате я мерзла под тонким одеялом.

К тому времени в Ленинграде мы снимали частную комнату, уже не было того закрытого дворика, где я могла бы спокойно оставить ребенка на свежем воздухе. Я старалась и за вторым ребенком ухаживать по науке - взвешивала его до и после кормления, чертила кривые роста. Приехала родственница Окул-апа. Посмотрев, как я обращаюсь с малышом, она пришла в ужас и начала меня учить: мол, нельзя так мучить ребенка. А я стою на своем - все по капельке, все по часам, все по градусам.

Рассказывая о детстве Айдара, я почему-то невольно вспоминаю непростую историю нашей домашней библиотеки. К книгам у всех нас всегда было особое отношение. Когда я еще только познакомилась с будущим мужем и он впервые пригласил меня в гости в свое общежитие, меня потрясли две вещи: идеальная чистота в его комнате - до блеска - и огромное количество книг на самодельных этажерках. Я подумала: "Какой богатый!". Действительно, ведь в то время книги были дефицитом и в какой-то мере роскошью. Позже я узнала, что Аскар Акаев - Ленинский стипендиат, получает 90 рублей - немалую по тем нашим понятиям сумму, и ему, правда, есть на что покупать книги. Кстати, и старое здание ЛИТМО находилось как раз рядом со знаменитым Домом книги на Мойке. Так что в личной библиотеке Аскара можно было обнаружить редкостные книги о жизни ученых, великих людей. Брал он литературу по истории и, конечно, по спецпредметам.

Книги на протяжении всей жизни остаются его страстью. Выйдя замуж, я наслаждалась возможностью перечитывать богатую библиотеку мужа.

У нас в жизни было все - и радости, и трудности. Длительное время мы испытывали материальные проблемы. Приходилось решать их самостоятельно, надеяться только на себя: у Аскара - пожилая мама, у меня - пожилые родители, при всем желании они были не в состоянии нам помочь. Кстати, когда родилась Бермет, муж для поддержания семейного бюджета был вынужден заниматься репетиторством. Перед отъездом по распределению во Фрунзе он старался заработать, чтобы оставить нам с Бермет побольше денег. В невыносимую жару он ездил из одного конца Ленинграда в другой и давал уроки по математике и физике, пребывая в вечном цейтноте.

К деньгам наша семья, впрочем, всегда относилась без жадности и без жалости. Скорее, философски. Я как-то рано поняла, что есть в этом особенная мудрость. Однажды мы с дочуркой стояли в сберкассе, чтобы снять последние десять рублей и на них продержаться до стипендии. Пожилой мужчина перед нами, как оказалось, выиграл крупную сумму. Кассирша принялась его поздравлять, но, к ее удивлению, он был асболютно не рад своей удаче. Этот человек объяснил свое настроение так: "Когда мне очень нужны были деньги, их не было. А сейчас я болен и скоро меня не станет, так зачем мне теперь эти деньги?". Анна Андреевна Ахматова как-то сказала то же самое, но сильнее: "Было нечего надеть, стало некуда носить".

Когда в нашей семье стало двое детей, снова возникали такие моменты, когда мы еле-еле сводили концы с концами. И вот тогда нас очень выручали книги. Хотя мы и не очень были этому рады, но оставался один выход: сдавать книги в букинистический магазин и тут же получать деньги на руки. Знаменитый букинистический магазин находился на Литейном проспекте. Там всегда выстраивалась большая очередь: увы, нуждающихся в средствах в Ленинграде было немало. Перед тем как ехать в институт, Аскар с утра пораньше собирал книги в большие сумки. С Айдаром и Бермет на руках я оставалась в "Букинисте". В том самом книжном магазине, где бывали Блок, Ахматова, Достоевский, Гумилев и другие выдающиеся люди, мы с горечью расставались с книгами.

Позже многие годы Бермет и Айдар сами собирали макулатуру, чтобы сдать ее и купить по талонам дефицитные книги. С тех пор нам жалко выбрасывать бумагу. А еще у нас появилась семейная традиция: в приданое обязательно собираем библиотеку, куда входят любимые книги детей.

Но это было позже. А тогда... До сих пор осталось в памяти: дождь, туман - и вот это прощание с единственным нашим богатством. С огромной завистью смотрела я на людей, которые в этом же знаменитом магазине покупали книги и, особенно, получали новые издания по подписке. "Вот это счастье!" - думала я. Годовалый Айдар, видимо, чувствовал мое отчаянно-горькое настроение и непрерывно плакал, пока мы стояли в очереди...

Наш старший сын с детства обладал прекрасным чувством юмора и великолепными мимическими способностями. Он по-доброму изображал голоса близких, друзей и даже учителей. Любил имитировать персонажей из спектакля "Необыкновенный концерт" Академического театра кукол Образцова: "Шехерезада Степановна, вы готовы?" - "Я готова!".

Он рос живым, бойким и непоседливым. С улыбкой вспоминаю, как Айдар воспитывал малышей в патриотическом духе. Перед началом международных спортивных соревнований он выстраивал Лячу и Илима около телевизора, заставлял их держать флаг и с чувством петь Гимн Советского Союза.

Между прочим, ласковое домашнее прозвище наша младшая дочь тоже получила благодаря Айдару. Саадат родилась во Фрунзе, уже после того как мы обустроились в новой квартире. Айдара появление малышки просто потрясло. Как зачарованный, он наблюдал за крошкой, пытался дотянуться и заглянуть в ее кроватку: "Ля-чи-ка! Ля-чи-ка!" вместо "Лялечка" радостно повторял он. Для всех близких наша Саадат - сегодня уже взрослая, самодостаточная умница и красавица - так и осталась Лячей.

В школьные годы Айдар увлекался спортом, имел разряд по плаванию, играл в составе молодежной баскетбольной сборной. И, само собой, всегда хорошо учился - как все Акаевы. После школы сын поступил в МГИМО. Начало 90-х годов было тяжелым временем. Каждый день по телевидению и в газетах сообщали какие-нибудь ужасные новости, кричали, что Москва становится криминогенной столицей. Я понимала, что есть две разные Москвы и не всегда образ, созданный СМИ, соответствует действительности. Но материнское сердце не всегда прислушивается к голосу разума. И мы посоветовали Айдару поехать учиться в США.

Америка тогда была для нас еще чем-то новым, необычным. И в новой обстановке сыну приходилось трудновато. Он самостоятельно занимался английским, устроился волонтером в нашем посольстве в Вашингтоне, да еще подрабатывал на автозаправочной станции. Все вместе, однако, стало для него неплохой жизненной школой. Не беспокоить родителей, не загружать их своими проблемами - это Айдар взял для себя с детства за правило. Об этом тоже упомянуто в воспоминаниях нашего друга Ю. Н. Денисюка: "Со старшим сыном Айдаром мы с Аскаром Акаевичем попали однажды в ситуацию, когда оказалось, что нам негде ночевать. Занятые сначала решением этой проблемы, мы затем хватились искать пятилетнего Айдара. В конце концов оказалось, что, не желая обременять родителя, он самостоятельно нашел удобный пенек, свернулся на нем калачиком и уснул". Совершенно незаметно для нас это редкое качество - держать свои проблемы при себе - сформировалось в сыне едва ли не с детского возраста. В Америке Айдар успешно сдал вступительные экзамены сразу в несколько университетов. Он выбрал Мэрилендский - и блестяще его окончил. "Мама, не знаю, что сейчас с вами будет, - заявляет мне чуть лукаво наш выпускник, едва приехав домой. И вручает вместе со своим университетским дипломом... два "диплома" для родителей: благодарственное письмо ректора Мэрилендского университета - "за хорошую успеваемость и благовоспитанность сына", а второе - аналогичное - от группы профессоров. Для нас это была настоящая радость.

Я гордилась уже тем, что мой сын получил диплом по специальности "Международные финансы и менеджмент" - сложной, редкой в нашей стране и престижной во всем мире, но не думала и не гадала, что мы, родители, получим еще и благодарственные послания из американского университета. Среди семейных реликвий они занимают особое место.

Как важны моральные стимулы в нашей жизни! Одобрение родных и близких, друзей и учителей дает каждому человеку уверенность в том, что он поступает правильно. Мне кажется, что наши средняя и высшая школы не должны скупиться на благодарности подобного рода.

Мои друзья-ленинградцы рассказывали об одной учительнице начальных классов, которая проводила родительское собрание по итогам первого года учебы. Она начала разговор с Маши, которая принесла больше всех макулатуры, когда был объявлен школьный сбор. Потом перешла к Саше, который всегда помогал ей справиться с электронным пультом. Присутствующие знали, что речь идет о проблемных детях. И когда она в конце концов дошла до круглых отличников, все уже были одинаково горды своими детьми. Она нашла добрые слова для каждого ребенка, каждому вручила грамоту за какой-нибудь успех. Представляю, как дети ждали осени, чтобы опять пойти в класс к той же учительнице...

Наш Айдар недолго был женат на Алие - младшей дочери президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Узнав, что наши дети встречаются, и Назарбаевы, и мы поддержали их решение пожениться. Испокон веков казахи и кыргызы были близки друг другу. Между ними заключалось много браков, и это всегда приветствовалось. К сожалению, семья у Айдара и Алии не получилась. Возникали споры, главным и неразрешимым вопросом всегда оставался один: где жить? Каждый из молодых супругов, конечно, хотел жить в своей стране. Поначалу они еще шутили: надо бы построить дом на границе двух соседних государств. Но Айдар, как мужчина, всерьез считал, что жена призвана следовать за мужем, - так что они с Алией все-таки должны жить в Кыргызстане. Его аргумент звучал очень убедительно: "Я мужчина, я старший сын в семье. Мой атаке не для того строил независимое государство, чтобы я жил в другой стране - пусть даже и братском, родственном Казахстане". Наш старший сын всегда понимал и понимает, что на нем лежит огромная ответственность за всю семью Акаевых - за родителей, двух сестер, за младшего Илике. И пренебречь ею даже для своего согласия с женой он не мог.

У молодых обнаружились разные взгляды на жизнь, разное воспитание. Это несходство оказалось непреодолимым. Мы за них переживали, но своей воли не навязывали. Часто нам задают вопрос: как складываются отношения двух наших семей теперь? Могу сказать главное: президенты двух братских республик должны сохранять дружбу во благо своих народов. К счастью, так оно и есть...

Мы рады, что сейчас Айдар дружит с очень хорошей девушкой: доброй, умной и воспитанной. Надеемся, они будут счастливы. Как матери, мне очень нравится, что мой сын наделен добротой, обходительностью и исключительным уважением к людям. У Айдара широкая натура, он любит помогать людям, так что его добротой некоторые даже злоупотребляют. Думаю, эти качества у него от отца. Аскар, особенно в молодости, отличался тем же. Мурат Калиев в книге "Первый" рассказывает: "Аскар не умел сказать "нет". Как Ленинский стипендиат, он жил в отдельной комнате, но у него постоянно толклись, жили какие-то люди: то ли фрунзенские проездом, то ли отчисленные. Аскар их содержал, кормил. Зная, что ему долг не вернут, многих ссужал деньгами. "Раз просят, значит, им очень надо", - говорил он спокойно и просто. Что касается занятий, все знали, что ему приходилось подтягивать не только литмовцев, но и земляков, которые учились в других вузах. Об этом Мурат пишет: "В общежитии на дверях у Аскара висел график консультаций. Для него немыслимо было кого-нибудь обидеть".

И друзья нашей юности, и мы сами с Аскаром Акаевичем часто вспоминаем Ленинград, к которому при Анатолии Собчаке вернулось его старое звучное название Санкт-Петербург. Да и как же иначе? В этом великом городе на Неве по существу начался отсчет нашей самостоятельной жизни, нашей семьи. Здесь родились наши старшие дочь и сын.

Санкт-Петербург раскинулся на 19 островах. Они соединены между собой мостами, но, кажется, наоборот, будто город прорезан сетью каналов. Нева связывает Ладожское озеро с Финским заливом. Гранитные берега. Величественные дворцы. Золотые шпили и башни, словно парящие в воздухе. Памятники истории. Санкт-Петербург - это российская Венеция, Северная Пальмира. По своему облику он самый европейский город.

Летом, во время белых ночей, можно наблюдать неописуемую игру красок. Днем - солнце, яркие тона. К вечеру эти дневные насыщенные цвета начинают приобретать акварельные оттенки. Ночью город становится задумчивым, погружается в серебряный туман, пронизанный жемчужным светом. Мне особенно нравились эти тихие часы, я всегда невольно воспоминала поэтическое - "изумруд в серебряной оправе". Так говорил знаменитый путешественник Пржевальский о нашем Иссык-Куле. А уже после полуночи на востоке намечается нежно-розовая заря - едва заметные штрихи нового дня. Потрясающий город!

Мы часто вспоминаем питерцев. Это особый народ. Они умеют ценить человеческие отношения. Коренные жители города на Неве для меня узнаваемы всегда и везде. На первый взгляд они кажутся суховатыми, но когда узнаешь этих людей поближе, понимаешь, как они благородны. С удовольствием вспоминаю наших соседей Галину и Виктора Розовых - питерцев до мозга костей.

Об Антонине Викторовне я упоминала выше. Для нее мой муж был просто кумиром. Все слышали ее постоянный рефрен: "Аскар будет великим ученым!", она постоянно окружала нас вниманием, поддерживала. В тогдашнем моем понимании Антонина Викторовна была не типичной советской женщиной. Ее интересовали красивые наряды, она жаждала блистать в свете. Побывав на вечере во Дворце офицеров, она с упоением рассказывала, какой там произвела фурор."Весь генералитет влюбился в меня!". А ее муж - летчик и, кстати, тоже генерал - только улыбался. Когда она демонстрировала мне каракулевое манто, как у Чапаева, либо норковую шубу - в то время они были огромной редкостью, то казалась мне представительницей буржуазии. Она же уверяла, что многие знаменитости - ее друзья, и даже обещала познакомить Аскара с вице-президентом Академии наук СССР. Меня удивляло, с какой легкостью произносила она известные фамилии. Однажды Антонина Викторовна пригласила нас в гости и сообщила: сейчас будет говорить как раз с ним - с одним из вице-президентов Академии наук СССР. Набирает номер телефона, общается с невидимым собеседником и вдруг спрашивает его: "А помните, я вам рассказывала о молодом талантливом ученом? Хочу вас познакомить!". И передает трубку Аскару.

Она просила не забыть о ней и пригласить на защиту докторской диссертации Аскара. И вот мы с ней едем на поезде из Ленинграда в Москву. Антонина Викторовна облачилась в шикарное норковое манто, соболиную шапку, взяла два объемных чемодана. Я была удивлена: зачем она надела в дорогу дорогие вещи? Для чего ей на несколько дней такой огромный багаж? До Москвы мы ехали без всяких неожиданностей, но дальше нам нужно было еще добираться в Мытищи на электричке - к ее родственникам. Две женщины среди ночи, одна - с ног до головы в дорогих мехах и с большим чемоданами... Тут уж избежать приключений было трудно, но мы все же доехали без них.

Докторскую диссертацию Аскар защищал в Московском инженерно-физическом институте. МИФИ всегда считался кузницей кадров для ядерной физики, электронно-вычислительной техники и приборостроения. Среди российских вузов он славился, да и ныне славится новаторскими идеями, разработками и блестящей профессурой. Тема докторской диссертации звучала так: "Теоретические основы и методы расчета топографических систем хранения и преобразования информации". Как я уже говорила, Аскар Акаевич со своим учителем Майоровым стали пионерами в этой области. Тем радостней и весомей воспринималась высокая оценка его работы оппонентами, членами ученого совета, физиками с мировыми именами. Кстати, из Ленинграда приехал целый десант ученых, чтобы поддержать Аскара.

Успешную защиту докторской диссертации мы праздновали вечером в Зеленом зале ресторана "Прага". Антонина Викторовна оказалась в центре внимания седовласых академиков. Тогда-то я и поняла смысл ее слов: "Весь генералитет влюблен в меня!". Это был ее мир, ее жизнь. Мне же светская жизнь была знакома только по романам. Но хорошо обеспеченная, даже богатая, Антонина Викторовна оставалась удивительно человечной. Ценила дружбу и добрые, сердечные отношения и очень верила в нас - простых аспирантов...

Мои ленинградские подруги - Светлана, Батыйгуль, Айым - любят вспоминать то время, когда я ожидала рождения Саадат. Мое какое-то особое, возвышенное настроение, мои широкополые шляпы, белые батистовые в мелкий цветочек платья и вуалевые блузки с тонким кружевом. Говорят, что эта одежда в романтичном стиле уж очень соответствовала моему словно окрыленному состоянию. А еще в ней угадывалось влияние все того же Ленинграда - батист, муслин, вуали, качественные, тонкие, изысканно-красивые. Как же стало им весело, когда я раскрыла секрет этих платьев. Однажды я напала на редкостную распродажу ночных рубашек и пеньюаров, которые были предназначены на экспорт. Закупив это "богатство", я и сконструировала потом из него те летние воздушные, изящные платья, которые вызывали восторг у моих близких подруг.

Все было в дефиците, и нам, советским женщинам-доцентам, чтобы хорошо выглядеть, приходилось проявлять чудеса изобретательности и помогать друг другу.

Рождение каждого ребенка было для нас с мужем большой радостью. Саадат родилась жизнерадостной и улыбчивой. К тому времени, как я уже говорила, мы обустроились во Фрунзе, у нас появились нормальные бытовые условия, своя квартира. Растить третьего ребенка помогали уже мои сестры, родственники. Но по ленинградской традиции Саадат я тоже старалась закаливать, побольше держать на улице, а дома оставляла только под легкой пеленочкой. Впрочем, в мое отсутствие сестры делали так, как считали нужным. Моя сестра Укен признавалась мне годы спустя с веселой улыбкой: однажды, едва за мной закрылась дверь, Аязгуль завернула малышку в теплый пуховой платок и надела на нее теплую шапочку. Опешившей Укен Аязгуль пояснила: "Как мне нравится, так и буду нянчить Лячу до прихода ее мамы. А потом пусть все опять будет, как она скажет".

По закону мне полагалось два месяца отпуска - до и после родов. И ровно через два месяца после рождения Лячи я вышла на работу. Читала лекции, вела курсовые проекты. Все-таки мы были типичной семьей советской научной интеллигенции, у которой работа занимала все основное время.

Саадат - душа нашей семьи. В ней с детства живут какая-то теплая акварельность, нежность и мягкость. Ее жизнерадостный смех заполняет все пространство, где бы она ни находилась. И где бы она ни была, дочь непременно становится центром внимания. Окружающих мгновенно привлекает ее особенная доброта... Я благодарна Ю. Н. Денисюку, который заметил эту ее замечательную черту: "Младшая дочь Акаевых Саадат проявилась однажды вечером, когда мы жили в юрте на джайлоо около родины Майрам Дуйшеновны - села Каракол. Вечером всем было скучно, и у всех на уме была одна невысказанная мысль. Наконец-то кто-то решился и сказал: "Надо разбудить Саадатик". Проснувшись, она не стала хныкать и принялась за работу. В течение двух часов шестилетняя малышка пела, танцевала и, обнимая того или иного чабана, говорила ему: "Ты мой самый любимый". Блаженство, появившееся после этого на лицах мужчин, не поддается описанию".

Саадат было всего лишь семь лет, а она стала главной няней годовалого Илима. А потом - и первой учительницей младшего брата. Она легко учила его писать и считать. У детей были своя доска и письменный стол, и они играли в школу. "Ученик Акаев! Идите к доске!" - строго призывала Ляча, нарядившись в мамины туфли на шпильках и надев очки, и брат подчинялся, старательно выводил мелком буквы - ему было интересно.

Сама тоненькая, крошечная Саадат, держа за руку карапуза Илике, с очень серьезным лицом вела его каждое утро в детский сад. А когда возвращалась, соседка просила отвести в садик и ее дочь. И Саадат снова шла в детский сад. Отказать кому-то в помощи для нее казалось немыслимым. Эта ее неожиданная, почти взрослая ответственность обнаружилась совсем рано. Малышка поднималась едва ли не затемно, и если видела в окнах своего детского сада, что находился как раз напротив дома, свет, то ужасно переживала: "Опоздала, опоздала!".

В те годы я возглавляла кафедру в университете. Времени на то, чтобы вести домашнее хозяйство, не хватало совершенно. Саадат охотно приняла на себя роль семейной "кормилицы". В десять-одиннадцать лет она проходила в школе домоводство (я вообще уважаю этот урок) и по книжным рецептам старательно готовила нам прозрачные бульоны, протертые супы и свое фирменное блюдо "Неделька". Вот Бема - другая - она не слишком требовательна к еде. Сервировка стола и кулинарные тонкости для нее - условности и не имеют особого значения: может, так сложилось потому, что наш первый ребенок родился и провел раннее детство в суровых условиях - в ленинградском студенческом общежитии. Саадат же старалась сделать так, чтобы блюда были не просто вкусны, но и радовали глаз.

- Готовить мне просто очень нравилось, - призналась в своем интервью позже младшая дочь. - Готовила я не просто без труда, а с удовольствием. А вот на уборку меня не всегда хватало, и мы с Айдаром и Илимом бросали жребий: кому достанется сегодня мыть полы? Но кто бы его ни вытягивал, все равно почему-то убирала всегда я: Айдар умел меня уговорить, хорошо, ласково попросить, а Илюка умел просто отвертеться. Я не обижалась.

Через год после того как Аскар Акаевич стал Президентом и наша жизнь совершенно изменилась, Бермет стала убеждать нас, что Саадат лучше уехать. Лучше, если девочка будет учиться там, где никто не знает, кто ее отец, где никто, с одной стороны, не сделает поблажек, но и не обидит.

Лишь значительно позже я узнала, почему Бема так настаивала на этом. В бишкекской школе у Саадат, оказывается, были проблемы. Учитель истории, молодой "демократ" - из тех, кто упивался вседозволенностью начала 90-х, - приходил на урок, раскрывал оппозиционную газету и принимался желчно читать вслух какую-нибудь огульную критику на Президента от первой до последней строчки, не находя для действующей власти ни одного доброго слова. Можно представить, каково было выслушивать все это маленькой девочке. Ведь речь шла о ее папе...

Однако об этой очень обидной для нее ситуации Саадат нам не рассказывала, чтобы не расстраивать. Она стойко держала все удары. Но вот с Бемой своими переживаниями делилась. Так постепенно сестры и решили: Ляче лучше продолжить учебу в другом месте, вдали о повышенного и не всегда доброго внимания. Бермет к тому моменту получила работу в ООН и, поговорив с нами серьезно, забрала сестру в Швейцарию. Так наша старшая дочь приняла на себя заботы по воспитанию младшей.

В Лозанне наши девочки жили в спартанском режиме. Бема поднимала младшую сестру каждое утро в половине пятого, чтобы уже в половине шестого быть на вокзале и добраться до Женевы, где Саадат училась в международной школе. И училась она хорошо. Бермет с гордостью сообщала нам о результатах ее экзаменов в швейцарской школе: "Ляча получила 1300 баллов, а здесь 600 считается большим достижением!". Потом Саадат сдавала экзамены в Гарвард, но не прошла по конкурсу. Баллов у нее хватило, но для иностранцев существуют квоты, которые, как назло, оказались заполненными. Как же по-разному отреагировали на неудачу дочери! Звонят, одна плачет: "Не прошла в Гарвард!", другая меня успокаивает: "Гарвард еще пожалеет, что Саадат в нем не училась!".

Так наша Ляча стала студенткой Тафтского университета в Бостоне - одного из самых престижных университетов США. Основанный еще в XIX веке, он имеет замечательные традиции и прекрасный имидж. Кстати, этим обстоятельством любит пользоваться Айдар, когда предпочитает не заострять внимание на свой персоне. Стоит только кому-то завести хвалебный разговор о том, что его альма-матер - Мэрилендский университет - замечательный вуз, что у нашего парня элитное образование, как он сразу отводит разговор от себя: "Да что я? Ничего особенного. А вот моя сестра окончила Тафтский университет!". И как успешно окончила! - добавила бы я. В этом старинном учебном заведении Саадат получила диплом сразу по двум специальностям: международная экономика и финансы; международные отношения.

Я была на выпускных торжествах у Саадат. Церемония продолжалась три дня. Действительно, замечательные традиции. Со всех концов Америки съехались родственники выпускников. Ректор вручал диплом каждому лично. Университетская учеба - тяжелый многолетний труд, и он по праву должен быть отмечен праздником для студентов, их родителей и, конечно же, профессуры.

На торжественном собрании с приветственным словом к трибуне по очереди выходили знаменитые профессора, видные общественные деятели США. В эти дни никто не был забыт. Меня поразила вереница выпускников, которые окончили Тафтский университет 50 лет назад. Здесь же прошла церемония проводов на заслуженный отдых старейших преподавателей и профессоров университета. Море цветов. И везде флаги. Мы нашли наш кыргызский флаг и сфотографировались на его фоне. Какое счастье, что наша страна обрела независимость и свободу!

У нас с младшей дочерью общие увлечения - классическая музыка и живопись. Мы часто вместе посещаем выставки и концерты. Ее любимые композиторы - Рахманинов, Малер, любимые дирижеры - Озава, Гергиев. Однажды мы слушали Симфонию N 9 Малера в исполнении Вашингтонского симфонического оркестра. Дирижировал Валерий Гергиев. Ляча была настолько потрясена, что и через несколько дней после концерта повторяла: "Мама, какая музыка! Как дирижировал Валерий Абисалович! Какие у него магические руки - он напомнил мне орла, парящего высоко над вершинами гор".

С Айдаром и Бермет у нашей Саадат особенная дружба. Брат всегда нежно опекает свою Лячу, они отлично понимают друг друга и ладят между собой. Бермет же для нее - вторая мама, которая вложила много души и сил в воспитание сестры.

- Я плакала, когда в Америку уезжала... Плакала, когда Бема выходила замуж, - как-то однажды призналась Саадат. - Мне казалось, она уже не просто моя сестра, теперь у нее будет своя жизнь, другая. Но нет: мы все так же близки с Бемой... Но все равно, я скучаю по дому. Меня спрашивают иногда знакомые: "Ты отвыкла, наверное, от Бишкека? Наверное, после заграницы он кажется сереньким?". Ничего подобного. Здесь все такое родное и любимое. Здесь я испытываю сладко-обостренное ощущение дома и, значит, счастья, уюта, душевного покоя. Ведь не в том же счастье, что везде небоскребы и богатые магазины. Важно, какие люди и какие между ними отношения.

Сейчас Саадат работает во Всемирном банке в Вашингтоне. К Америке она вполне привыкла.

Во время официального визита нашей делегации в США в сентябре 2002 года Саадат присоединилась к нам и сопровождала меня. Ее присутствие на встрече с Лорой Буш внесло в нашу беседу с первой леди США особую доверительную нотку. Хозяйка Белого дома с интересом расспрашивала Саадат о работе в Вашингтоне, и моя дочь достойно вела беседу. Она хорошо владеет английским языком и выручает меня, как это было, например, в Египте на церемонии открытия Александрийской библиотеки. Гостей собралось множество - вся мировая интеллектуальная элита, королевы, президенты, главы правительств. Рядом с Саадат на этих встречах мне было спокойно и комфортно. Мне вообще везде и всегда с ней тепло и уютно...

Когда в нашей счастливой семье появился маленький Илим, вокруг него, кажется, стала вращаться земная ось. Ласковый и любимый, малыш просто украсил нашу жизнь.

Айдар однажды сформулировал так: "Если бы не Илюша, нас ожидало бы серое существование". Может, несколько жестко и сурово, но все равно довольно точно. Заразительный смех младшего сына, его любовь к юмору и шуткам вносят в нашу большую дружную семью веселье и тепло. У Илима - острый склад ума, способность все быстро схватывать. Он рос потрясающе любознательным ребенком. В шесть лет увлекся компьютером, так что вскоре в своих познаниях виртуального мира обогнал всех нас. Наш младший - увлекающаяся натура. В том, что ему интересно, он обязательно разберется, всему научится... Старшие дети, конечно, его обожают. Будучи студенткой, Бермет заплакала, приехав на каникулы и увидев упитанного ребенка: "Да что вы делаете, у него же переходный возраст! Ему нельзя поправляться! Как можно на сердце такие нагрузки давать?".

Все наши дети росли неизбалованными, но Илюше, как младшему, было позволено гораздо больше. Впрочем, ребенок почти не пользовался этой своей домашней исключительностью. А уж исключительности вне дома не признавал вообще. Кажется, он порой просто стеснялся того, что он - сын Президента страны. Мы живем за городом, и все время он настаивал, чтобы служебная машина не подвозила его к школе. Уговаривал шофера остановиться хотя бы за углом. Ему было очень неловко перед одноклассниками. Еще больше Илим смущался, когда его сопровождала охрана. Тут уж он старался вести себя так, чтобы не доставлять ребятам никаких хлопот, и всегда переживал: не устали ли они, пообедали ли? Они отвечали ему искренней привязанностью: играли с нашим сыном, пока он был еще мал, рассказывали ему интересные истории. Подрастая, Илике стремился даже походить на спортивных и сильных наших ребят из службы безопасности, в какой-то момент они казались ему, подростку, настоящими кумирами - мужественными и героическими.

Даже будучи маленьким, Илим уже умел дружить и хранить уважение к старшим. Как-то раз кто-то из офицеров СБ угостил Илюшу мороженым. Поблагодарив за эскимо, сын, однако, решительно протянул деньги. "Нет, сейчас не возьму, - улыбнулся тот, - вот через несколько лет выйду на пенсию, и тогда ты мне их вернешь!", - "Ой! - растерялся сын. - А как же я вас тогда найду?".

"Не избалован ли Илим?" - однажды спросили Бермет журналисты. "Чуть-чуть, но не как сын Президента, а как самый младшенький ребенок в семье", - нашла она очень точную формулировку. На самом деле мы немного опасались: не повлияет ли в какой-то момент на Илима положение отца. Одно дело - избалованный сын чабана, но совсем другое - избалованный отпрыск Президента: это может стать для человека личной драмой в будущем. Так что скромность и сдержанность, совсем взрослая ответственность Илике нас откровенно радовали.

Прекрасно видя, что младшего брата мало в чем можно упрекнуть, Бермет, Айдар и Саадат все равно считают своим долгом принимать горячее участие в его воспитании. Однажды трое старших с разных сторон начали на него наступать: не так встал, не так поздоровался, много ешь сладостей, не сказал волшебное слово "спасибо...". Аскар Акаевич слушал, слушал и встал на его сторону: "Дорогие мои дети, пожалуйста, дайте свободу свободному ребенку свободного Кыргызстана!" Кстати сказать, наш младший сын - истинный патриот, и "Родина" для него не пустое слово. Например, он очень трепетно относится к государственной символике. А когда звучит гимн Кыргызстана, всегда поет, даже если никто его не поддерживает. И удивляется: почему мало кто знает слова нашего гимна? "Когда я пою гимн, мне хочется сделать что-нибудь хорошее", - как-то признался нам сын.

Илике - источник радости для всей семьи. В самые трудные моменты Аскар Акаевич непременно искал общества Илике - с сыном ему становилось легче, он помогал отцу избавиться от тяжелых мыслей и невеселого настроения. Аскар Акаевич заходил домой - и сразу: "Илике, жарыгым (от "жарык" - свет, уменьшительно-ласкательное обращение к сыну или дочери), где ты?".

Однако наступил момент, когда Бермет, как в свое время и младшую сестру, забрала Илюшу в Швейцарию. Мы очень не хотели его отдавать, расставаться с нашим любимцем. Но прекрасно понимали, что старшие дети, дружно уговаривая нас отпустить младшего, правы: так будет лучше прежде всего для Илима.

Бема - человек строгих правил. Себе, да и другим, она не позволяет ничего лишнего. Но на Илюшу эти строгости не распространялись: старшая сестра, приезжая, всегда забрасывала его подарками не хуже Деда Мороза.

Именно Бермет решила изменить его жизнь. У нее раньше и острее, чем у нас, появилось опасение: все, что легко дается юному, не окрепшему еще духом человеку, не имеет для него большой цены. И она решила сознательно создать Илюше трудности, суровые рахметовские условия и восполнить пробелы нашей школы и семейного воспитания.

Бема настояла, и Илюша уехал с ней. Два года Илике жил у Бермет, а затем она определила его в школу в Лизане - маленькой деревне высоко в Альпийских горах, где он вел действительно спартанскую жизнь. Трудная школьная программа, высокие, жесткие требования к языку. В комнате - четверо мальчиков, двухъярусные кровати. Каждый день спорт - лыжи, сноуборд, теннис. Сын все делал сам: стирал свои вещи, гладил. Праздношатание исключено. В этой школе воспитанников учили и самому главному - честности и порядочности. Когда я бывала там, всегда отмечала то радушие, с которым встречали и учителя, и ученики любого посетителя. Однажды мы с Илике и его другом сидели в кафе, и туда зашла группа детей - мальчики и девочки, человек десять. Увидев нас, они первым делом по очереди подошли, поздоровались, пожелали нам приятного аппетита и только после этого заняли свои места за столом.

Мы с Бемой не раз обсуждали особенности бывшего советского образования и сравнивали его с европейским. Например, советский учитель истории спросит так: "Когда произошла Французская революция? Назовите ее основные движущие силы". В лучшем случае, если попадется эрудит, он, отвечая, вспомнит про доктора Гильотена, который изобрел способ казни революционеров. В Европе учитель истории поставит вопрос по-иному: "Что было бы, если бы не было Французской революции? Что стало бы с миром?". Можно не зубрить, но надо обязательно думать и предлагать варианты. Вот и мне очень хотелось, чтобы наш сын научился думать, а не просто получать готовые знания и запоминать, что сможет.

И еще - чтобы ему было не чуждо искусство, чтобы разбирался в нем так же хорошо, как и старшие дети. Однажды я прочитала в газете, что в Женеву приехал Бостонский симфонический оркестр. Тут же позвонила дочери: "Сходите на концерт!". Она мне в ответ: "Мама, о чем вы говорите? Какие могут быть концерты с сыном-подростком? У нас сейчас трудная неделя начинается".

Илике учился в музыкальной школе игре на фортепиано. Музыкантом, увы, не стал, но любовь и интерес к музыке сохранил. Хотя сейчас, когда Илим живет и учится в Америке, уже Саадат приходится иногда прикладывать немало усилий, чтобы он посещал концерты классической музыки. Но не потому, что он этого не хочет, просто парню некогда, мало свободного времени. Своими кумирами сын называет первые скрипки - Вадима Репина, Максима Венгерова и кыргызского эстрадного певца Асылбека Озубекова.

Илим оправдал надежды и труды Бемы. Прекрасно окончив школу в Лизане и сдав экзамены, как некогда и старший брат Айдар, в несколько американских университетов, он выбрал для дальнейшей учебы престижный университет Джорджа Вашингтона. А вот при выборе специальности преподнес нам сюрприз - остановился на математике. Для нас с Аскаром Акаевичем, посвятившим большую часть своей жизни точным наукам, это стало настоящим подарком.

Говоря о семье, не могу обойти вниманием свою младшую сестру Санат. Она для меня всегда была ребенком, словно моя старшая дочь. Я называю ее Алчаш - это значит что-то вроде Сливочка. В детстве у сестренки были поразительные глаза - как две бархатные сливы продолговатой формы. И слова Всеволода Вишневского: "Слива, упрямо зацветающая, даже если вокруг лежит снег, символизирует жизнерадостность среди невзгод", - сказаны как будто о Санат.

Несмотря на большую разницу в возрасте, между нами всегда существовала особая душевная связь и большая привязанность. После окончания вуза моя младшая сестра жила вместе с нами и принимала участие в воспитании наших детей. Алчаш всегда делила с нами и радости, и трудности, переболела всеми нашими драмами и непростыми жизненными поворотами - в том числе и связанными с президентством моего мужа. Порой она страдала даже сильнее, чем я. Зная о каких-то неприятных околополитических вещах, не всегда выкладывала мне их откровенно, жалея меня, оберегая.

Санат - мой идеал женщины. Глубоко порядочна и надежна, мудра. Это тот случай, когда женская доброта не имеет границ. Она - центр моей родительской семьи Дуйшеновых, нашей семьи Акаевых и семьи Конуровых. Уму непостижимо, как ее хватает на всех. Мама, муж, дочь Асель, братья, сестры... Вопросы учебы, воспитания детей, заботы о многочисленных родственниках даже из "пятого колеса в телеге" - она все с готовностью берет на себя. Родственники женятся, выходят замуж, страдают недугами, переживают неприятности или радости. И везде наша Санат. Можно смело сказать, что она совершает подвиг по отношению к родственникам. Иногда это происходит у нее даже за счет интересов собственной семьи, на которую не остается достаточно времени.

Моя сестра - единственная, кто знает доподлинно, что на душе у каждого из близких и кто умеет бережно относиться к самому сокровенному. Думаю, что это идет от ее прирожденной внутренней культуры и такта. И порой мне кажется, что раньше каждый кыргыз в своей ответственности и заботе о ближнем был таким, как Санат...

Теперь уже наши дети выросли. Старшие прочно встали на ноги. Успешно учится Илике. Каждый из них хорошо знает, что мы постоянно думаем и заботимся о них. Но все же собственную судьбу они стремятся выстраивать сами, ни в чем не давая себе поблажек, подобно тому как это делали в своей жизни их родители.

Да, мы с мужем старались дать нашим детям хорошее воспитание и образование. Но воспитывали, не ограничивая их свободу. Не заставляли, а старались научить быть добрыми, скромными и порядочными. У нас большая надежда на них. А надежда - это очень светлое чувство, оно всегда несет в себе радость и ожидание близкого счастья. Так говорят у нас в народе: "У надежды не бывает ночи".
18/07/2003

Источник - Слово Кыргызстана
Постоянный адрес статьи - https://centrasia.org/newsA.php?st=1058734620


Новости Казахстана
- Мажилис принял закон "О производстве и обороте органической продукции" во втором чтении
- Олжас Бектенов обсудил с представителями банка Société Générale вопросы привлечения частного капитала в страну
- Олжас Бектенов заслушал информацию о проводимых противопаводковых работах
- Олжас Бектенов обсудил с директором по разведке и добыче ENI Лукой Виньяти реализацию совместных проектов и наращивание казсодержания на Карачаганаке и Кашагане
- Кадровые перестановки
- Казахстан примет участие в III форуме межрегионального сотрудничества в СУАР
- Министр иностранных дел Казахстана встретился с Государственным секретарем США
- Сенаторы: Реализуемые инновационные проекты оторваны от потребностей предприятий и реального сектора экономики
- О комиссии по выборам ректоров
- Кто наживается на деле Стати и вернутся ли потраченные сотни миллионов долларов?
 Перейти на версию с фреймами
  © CentrAsiaВверх