В Москве, однако, считают, что американская политика лучше европейской отвечает на вызовы времени
Даниэль Вернэ / Daniel Vernet, 30 июля 2003
("Le Monde", Франция)

На словах Россия соглашается с концепцией Франции о многополярном мире. В ходе недавнего визита в Москву министров иностранных дел и обороны Франции их российские собеседники вежливо слушали и соглашались с таким видением нового мирового порядка. Тем не менее, было бы ошибочным принимать эти заявления за чистую монету.

Конечно, поддержка России важна в момент, когда европейские партнеры Франции проявляют, по меньшей мере, сдержанность. Без наличия различных полюсов власти многополярность невозможна. Это очевидность, о которой французская дипломатия иногда забывает. Россияне же имеют тенденцию рассуждать как китайцы и признавать американскую гегемонию как реальность, к которой необходимо приспособиться, пытаясь из этого извлечь как можно больше выгод для защиты своих национальных интересов.

Недавно в Риме проходил семинар, в котором приняли участие представители Института Европы Российской Академии Наук, ряд советников президента Владимира Путина, а также эксперты итальянского Института международных отношений и немецкого Общества по внешней политики. О чем говорила на семинаре российская сторона? Она сетовала вначале на созданные Евросоюзом препятствия в виде визового режима, который ограничивает свободное передвижение российских граждан, буть то для поездки между анклавом Калининград и остальной Россией, или же путешествия по Европе в целом. Расширение Евросоюза лишь осложняет проблему. Когда европейцы отвечают, что это необходимо для борьбы против организованной преступности, российская сторона возражает: мафия - миф, используемый для оправдания визового режима.

Эти претензии нацелены на то, чтобы заставить европейцев обороняться, так как россияне признают, что они не решили принципиального вопроса, касающегося их будущих отношений с Евросоюзом. Они пока не готовы выбирать между четырьмя возможными решениями: интеграция, установление особых отношений, ассоциативные отношения или создание независимого конкурирующего полюса. Кроме того, они часто спрашивают о будущем этого Союза.

Они имеют тенденцию рассматривать его под тем же углом зрения, что и американцы. По их мнению, попытка европейцев создать собственную оборонную структуру ослабляет ЕС, и дискуссии вокруг принятия Конституции, в рамках Конвента, а затем на Межправительственной конференции, ничего не изменят. По словам одного из советников Владимира Путина, как и после Маастрихтского соглашения, Евросоюз сейчас будет концентрироваться на своих внутренних проблемах и не сыграет существенной роли в мировых делах. Тем более, в момент, когда американцы больше не являются сторонниками европейской интеграции. Характерная для европейцев мягкость в международной политике отныне недостаточна во все более опасном мире.

Хотя политические деятели, которые сегодня находятся у власти в Москве, больше не настроены так проамерикански, как это было после падения коммунизма, тем не менее, создается впечатление, что они разделяют многие из идей администрации Буша, даже если считают, что "некоторые аспекты американской политики кажутся опасными". По словам одного из российских экспертов, "после 11 сентября 2001года не Россия присоединилась к антитеррористической коалиции, а именно коалиция присоединилась к России в ее борьбе против терроризма". Здесь слышен намек на войну в Чечне и на поддержание стабильности в Таджикистане, которой угрожают исламисты, поддерживаемые талибами.

Эти предпосылки позволяют россиянам лучше европейцев понять политическую философию команды Буша. Напомнив о концепции неоконсерватора Роберта Кагане о Европе, пришедшей из Венеры и об Америке, пришедшей из Марса, советник Путина заявляет: "Мы хотели бы быть также из Венеры не только потому, что мы слабы и, таким образом, теоретически привержены идее примата права над силой, но и потому, что в прошлом наша страна была полем ужасных войн. Но вместе с тем мы не можем закрыть глаза на опасности, угрожающие сегодня миру: оружие массового уничтожения, страны-изгои и терроризм".

И американцы на эти опасности дают ответ, который лучше соответствует интересам россиян, чем ответ - или отсутствие ответа - европейцев. Несомненно, Россия в принципе враждебно относится к любой форме американской концепции однополярного мира, и она предпочитает разыгрывать карту многополярности. Однако эксперты Кремля поддерживают американцев, когда речь идет об инструментах многополярности. Например, об ООН. "Эта организация ослабла не из-за отношения к ней со стороны США, - отмечает российский эксперт, - а по той причине, что она нуждается в реформировании".

Нельзя заявлять, что опасность для международной системы исходит от стран-банкротов, и в то же время соглашаться со статусом-кво этой организации, где эти страны составляют большинство в Генассамблее. Таким образом, ООН должна быть реформирована. Россияне не предлагают конкретных проектов, но они не относятся враждебно к обсуждаемым в Вашингтоне идеям реформы СБ ООН, которая бы сохранила за Россией ее нынешнюю роль, даже в ущерб интересам европейцев.

Ясно одно: нынешняя американская политика лучше европейской отвечает на вызовы времени, и эта политика, направленная на изменение расстановки сил в мире, не будет пересмотрена в краткосрочной перспективе. При этом американцы не будут испытывать смущения по поводу душевных переживаний некоторых европейских стран. Это реальность, с которой Россия не может не считаться. И Россия не хочет, чтобы ее просили сделать выбор между США и Европой, даже если иногда консолидация с позицией европейцев усиливает позиции России в диалоге с американцами.