Пространственные игры на обломках СССР

Андрей МИЛОВЗОРОВ

Так уж сложилось, что все мы живем в мире, где господствуют законы пространства и времени. Как заманчиво было бы подчинить их себе! Со временем, конечно, не поспоришь – оно летит себе и летит. А вот с пространством уже можно вытворять разные фокусы. Например, искривлять имеющееся или даже изобретать свое собственное. Какое? Конечно же, свободное. Причем, свободное для всего того, что мило сердцу человека, – для товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Такое пространство есть в Европе – это ЕС; существовало оно и между государствами СНГ – под названием СССР.

В последнее время изобретать новые "пространства" стало особенно модным занятием. Так, пару лет назад председатель Европейской комиссии Романо Проди предложил создать Общеевропейское экономическое пространство, в которое вошла бы и Россия. А в феврале этого года Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан договорились, что создадут свое Единое экономическое пространство (ЕЭП) – чтоб и у нас все было как в европах. В конце июля в Москве состоялось заседание "Группы высокого уровня" четырех стран, на котором окончательно решили: у нас будет свой ЕС, только без единой валюты...

Складывается такое впечатление, что "пространствомания" превратилась в перманентный процесс. Одно пространство не удалось – начинают изобретать новое, хотя и от старого не отказываются. В итоге на обломках СССР создано столько "пространств", что они уже накладываются друг на друга и порой конфликтуют между собой. СНГ, ЕврАзЭС, ГУУАМ, ОЭС, ДКБ, Союз России и Белоруссии и, наконец, ЕЭП – все они ставят целью так или иначе интегрировать своих участников, причем зачастую – одних и тех же. Еще большую конфликтность в эту интеграцию вносят европейские устремления ряда ее участников: Украины и Молдовы – в ЕС, России – в Общеевропейское экономическое пространство. Ведь если Евросоюз согласится сблизиться с "избранными" из СНГ, тем придется отдалиться от остальных. Остроты добавляет и процесс вступления в ВТО, который протекает у всех по-разному (Киргизия, к примеру, уже там, Украина может подоспеть через год, Россия – через год, или два, или... а про Белоруссию пока и говорить нечего), поскольку странам, вступающим в ВТО и одновременно интегрирующимся, нужно подстраиваться под того компаньона, который связал свои тарифы на самом низком уровне, а это, разумеется, мало кому покажется выгодным.

Впрочем, чрезмерное количество создаваемых "пространств" – это только одна часть проблемы. Другая заключается в их крайне низком качестве. Собственно, именно это побуждает страны СНГ вырабатывать все новые форматы взаимодействия. Низкое качество квартета под названием ЕЭП, как и предшествующих ему объединений, обусловлено тем, что у его участников различные взгляды на интеграцию. Скажем, Украина, косящаяся на Европу, придерживается на постсоветском пространстве позиции "моя хата с краю", Белоруссия льнет к России, но при этом стремится сохранить свой (точнее, "батькин") суверенитет. Сама Россия, хочет того или нет, все время оказывается в роли курицы, собирающей под свои крылья разбегающихся во все стороны цыплят. В такой обстановке свой ЕС, даже без единой валюты, не построишь.

И поэтому создатели ЕЭП упирают на то, что у них, как и в Европе, интеграция будет "разноуровневой и разноскоростной". Это значит, что никто никого не будет ждать или, наоборот, напрягать своим энтузиазмом. Просто все, дескать, будут идти по одной дороге, но с разной скоростью. И в этом видится залог успеха. Участники квартета предполагают построить свое пространство за 5-7 лет – то есть ликвидировать к этому времени все внутренние препятствия для перемещения товаров, услуг, капитала и рабочей силы.

Европейский союз с недавних пор ввел в обиход принцип "гибкости", которая как раз и подразумевает разные уровни и скорости интеграции. За него-то и ухватились создатели ЕЭП. "Это позволит не создавать противоречий с отдельными элементами внутренней политики четырех государств", – объясняет российский вице-премьер Христенко. Группой высокого уровня была разработана целая "интеграционная карта" создания ЕЭП, которая, по словам российского вице-премьера, "не предусматривает разных маршрутов движения, но допускает, что кто-то в этом движении может отставать". Имеется в виду, конечно же, Украина.

Все бы ничего, и европейский опыт хорош, однако почему-то никто не вспоминает, что ЕС/ЕЭС существует уже без малого полвека. Когда в Европейское сообщество входили 6 и даже 12 государств, ни о каких "разных скоростях" речь не шла (точнее, шла, но только на условно-теоретическом уровне). Таким образом, основы интеграции ЕС закладывались при безусловном и синхронном участии ведущих европейских держав – может быть, в этом и заключается залог успеха Общего рынка. А принцип "гибкости" был введен только на "продвинутом" этапе интеграции, когда число участников уже составляло 15, уровни их развития весьма сильно различались, внутри Союза существовала "зона евро", а на пороге уже стояла десятка восточноевропейских кандидатов. Двигать такой балаган синхронно было бы практически невозможно, и поэтому постановили: разные скорости – разрешить. Хотя некоторые эксперты все равно утверждают, что это было пагубное для ЕС решение: разбредутся все, дескать, кто в лес, кто по дрова.

Но как бы то ни было, в Европе уже заложен основательный фундамент интеграции: создана наднациональная организация и правовая система, страны ЕС экономически "срослись" в единое целое. СНГ, увы, не может похвастаться настолько надежной основой. Багаж, оставшийся со времен СССР, на который ссылаются отцы-основатели ЕЭП, практически не в счет: связи нарушены, административно-командная система взаимодействия забыта как страшный сон. Возникает вопрос: если в этих условиях квартет основателей ЕЭП с самого начала решает двигаться с разными скоростями, то смогут ли его участники прийти к общей цели?

У нас давно стало модным говорить о наднациональности – в ЕЭП тоже предполагается создать наднациональный орган. Только сначала хотят разработать правовую базу – заключить порядка полусотни соглашений. Вот тогда, дескать, и заработает наднациональность. В Европе наднациональность началась с политического программного документа – Декларации Шумана – и с одного-единственного договора – о создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Потом возникли еще два сообщества – ЕЭС и Евратом; потом все они организационно объединились... Суть в том, что наднациональность работает не от изобилия правовых норм, а оттого, что государства реально отдают организации часть своего драгоценного суверенитета. И организация начинает ими в чем-то руководить, даже принуждать и – если что не так – наказывать "рублем". Только тогда пространство интеграции становится реальностью.

07.08.2003