Через призму совести

Бывает, что политические идеи, едва зародившись, оказываются в центре внимания общественности. Так происходит, наверное, тогда, когда новая инициатива касается интересов всех и каждого: хватает в таких случаях и горячих сторонников, и ярых противников идеи. Равнодушных среди граждански активной части населения, кажется, не оставил и образованный президентским Указом Общественный совет демократической безопасности (ОСДБ). Он еще по существу не начал полнокровную деятельность, впереди масса неизбежных в период становления любой структуры организационных дел, но уже вызвал в печати множество комментариев. Комментариев различных - как доброжелательных по тону, конструктивных по содержанию, так и выдержанных в традиционной уничижительной, неаргументированной критике. Широкий разброс мнений в данной ситуации, повторимся, неудивителен: полное единодушие граждан характерно лишь для тоталитарных режимов. Однако, как показывает редакционная почта, определенные сомнения возникают и у кыргызстанцев, в принципе поддерживающих идею создания ОСДБ.

Восполнить информационный пробел мы попросили человека, который в специальном представлении читателям не нуждается: на вопросы "СК" сегодня отвечает председатель Общественного совета демократической безопасности академик Мирсаид МИРРАХИМОВ.

Корр. - Мирсаид Мирхамидович, Указом главы государства утверждено положение об Общественном совете демократической безопасности. И уже определены состав, структура и порядок работы организации. Вопрос: как вы теперь делите власть со своими заместителями?

М.М. - Положением предусмотрены должности только сопредседателей. Они имеют такие же права, что и я, могут вести заседания ОСДБ в мое отсутствие, инициировать проведение внеочередного заседания... Совет - организация демократическая, и его решения принимаются открытым голосованием на основе консенсуса. Задача, скажу прямо, отнюдь не простая, если учесть, что в состав ОСДБ введены 29 человек, представляющих государственную власть, политические партии и оппозицию. Персональный состав, считаю, достаточно интеллектуален. Есть значительное количество очень уважаемых людей, вышедших на пенсию и выросших не только в наше время. Многих из них знаю давно. Все они высокопорядочные люди, имеющие свои суждения, личную позицию по важным вопросам. Членами совета стала группа ученых: Тогусаков, я, еще несколько человек. Родился, словом, своеобразный "оркестр".

Мне кажется, члены ОСДБ прежде всего должны найти общий язык, что, впрочем, необходимо сделать и в обществе в целом. Вот тогда, убежден, сможем претворять в жизнь не только те задачи, которые перечисляются в утвержденном Президентом Аскаром Акаевым положении о совете. Что имею в виду? Любая общественная организация, вы знаете, обладает совещательным голосом, а ОСДБ наделен еще и полномочием давать рекомендации лично главе государства.

Корр. - А есть разница между советами и рекомендациями?

М.М. - В данном случае разница в уровне адресата, куда ОСДБ станет направлять свои решения. Еще в том, что наши выводы будут основываться не на слухах, предположениях и не просто, наконец, на заявлениях и обращениях граждан. По положению ОСДБ вправе заслушивать руководителей государственных органов, органов местного самоуправления, других организаций и учреждений по вопросам защиты прав и свобод человека. Допустим, мы видим, что вы, журналисты "СК", не всегда честно ругаете, порой за деньги неправду пишете...

Корр. - И что сделает совет?

М.М. - ОСДБ, в принципе, может вашу редакцию - не с позиции наказания - на своем заседании заслушать, вынести решение, дать соответствующие рекомендации Президенту, правительству... ОСДБ может, в частности, требовать защитить права как отдельных журналистов, так и журналистского сообщества в целом. В этой связи хотел бы обратить внимание на два момента.

Первое. Мы не преследуем политические цели, не намерены выдвигать свои кандидатуры в депутаты, занимать должности в исполнительной власти. Думаю, главная функция совета все-таки заключается в защите прав человека, прав гражданина Кыргызской Республики.

Второе. Мы должны создать своеобразный кодекс нравственности. Такой, который бы впитал в себя все то замечательное, которое кыргызстанцы имеют исторически. C другой стороны, в документе необходимо учесть достижения современной демократии, в том числе, конечно, опыт мирового сообщества.

Вообще-то Демократический кодекс хотели сделать, условно говоря, для внутреннего потребления. Но в процессе работы я и мои коллеги увидели, что отдельные положения документа выходят за рамки одного государства. Например, оценка или анализ международной политики с позиции нравственности.

Корр. - Эти понятия, полагаете, совместимы?

М.М. - Вы вправе не соглашаться со мной: я говорю о том, что лично думаю.

Корр. - Нельзя ли пояснить мысль на конкретных примерах?

М.М. - Пожалуйста. Сегодня неоспоримо величие Америки, эту страну я уважаю, люблю. В США защита прав человека, гражданина поставлена действительно очень хорошо, внутреннее управление у них, судя по всему, блистательное. Только допустимо ли стрелять в чужую страну, не имея на то серьезных оснований? Можно ли понять и простить, когда гибнут дети, старики, невинные люди? Хочу еще раз оговориться: такого рода факты расцениваю не с позиции госуправления, не с позиции большой политики и больших политиков, а через призму нравственности.

Корр. - Иными словами, государственными интересами не могут быть оправданы нарушения прав человека?

М.М. - На мой взгляд, в своей основе политика должна содержать систему защиты прав граждан. Есть и вторая часть вопроса: нравственность - проблема не только верхов. Нравственность не обязательно начинается сверху, ее носителем - в идеале, разумеется, - призван быть каждый человек. Каждый гражданин обязан знать табу, которые нельзя нарушать. Понятно, в реальной жизни многие нередко оказываются перед выбором: пойти на сделку с совестью и заработать дивиденды, решить в свою пользу какой-нибудь вопрос или остановиться перед невидимой гранью допустимого и пожертвовать чем-то дорогим.

Корр. - Вы сказали, что ОСДБ не преследует политические цели. Но, согласитесь, какие бы задачи совет ни решал, он все-таки несет политические функции хотя бы в силу того, что обречен стать своеобразным индикатором состояния демократии в стране. Я к тому, что выбирать между, скажем так, совестью и интересами большой политики наверняка придется и лично вам как председателю совета?

М.М. - От сложных ситуаций никто не застрахован. Важнее другое, а именно моральная готовность человека принять единственно правильное в подобных случаях решение. Предложат мне, допустим, 10 тысяч долларов, чтобы подписал Кодекс, который не отвечает моим убеждениям, - поверьте мне, не подпишу. Не подпишу, если даже будут просить очень влиятельные люди. В конце концов, Миррахимов не в таком возрасте, чтобы думать о сиюминутных интересах и выгодах. Я и самому Президенту говорил: "Аскар Акаевич, мы целиком и полностью поддерживаем вашу идеологию по защите прав человека. Но если повернете политику не в ту сторону, свое объективное мнение Совет скажет обязательно".

Корр. - Мирсаид Мирхамидович, опыт стран с развитой демократией перенять и изложить в разрабатываемом кодексе, других законодательных актах, думается, нетрудно. А как точно и понятно сформулировать то, что вы называете "истоками"?

М.М. - Это действительно непросто - уложить в рамки строгих терминов и фраз. Как я понимаю нравственный кодекс? В моей жизни огромную роль сыграли моя семья, мои учителя в вузе, потом еще партия. В ряды КПСС, к слову сказать, пришлось вступить, когда мне было уже 47 лет, имел все звания, регалии. То есть на служебную и научную карьеру членство никак не могло влиять, но мою должность ввели в номенклатуру ЦК и вопрос о беспартийном Миррахимове обсуждался даже на бюро ЦК. Добили же меня тем, что пустили слух: мол, он такой жадный, членские взносы не хочет платить, потому и не вступает в партию... В общем (смеется академик), пришлось обзавестись партбилетом, чтобы заткнуть рот "доброжелателям".

А отец у меня был музыкально образованным человеком. У нас дома часто собирались люди искусства, люди абсолютно нравственные - тот же Малдыбаев, Турусбеков... Мальчишкой слушал беседы взрослых: они обсуждали музыку, музыкантов, рассказывали о молодых растущих писателях, художниках. О чем сейчас говорим? Сейчас только и слышны разговоры о политике, о том, кого куда назначают, кого откуда увольняют.

О чем сейчас думаю? Сделали бы великое дело, если бы смогли истинно народное нравственное начало вдохнуть в разрабатываемый кодекс да повернуть в его сторону прежде всего школьников, студентов... Далее необходимо издать популярные книги (одну-то брошюру в каждую семью государство, полагаю, сможет дать), наладить обратную связь, постоянно проводить мониторинг: все ли правильно воспринимается, все ли доходит до граждан?

Корр. - Заниматься ликбезом?

М.М. - А как иначе? Должен быть организован всеобщий процесс обучения, притом с учетом новейших достижений науки. И еще. Очень важно исключить всякую зубрежку. Результаты, уверен, будут, если изучением кодекса займутся на уровне семьи, школы, вуза. Плюс мы бы вытаскивали на заседания ОСДБ управленцев, часть которых, поверьте мне, не знают даже Конституцию и сплошь и рядом нарушают права граждан.

Корр. - Не кажется ли вам, что вы хотите отобрать хлеб у омбудсмена?

М.М. - Когда к акыйкатчы идут люди с челобитной? В тех случаях, если их кто-то обидел, если они обратились в суд, а решение суда их не удовлетворило. Наша организация призвана заняться профилактикой, вмешаться не тогда, когда уже болезнь возникла, а стараться ее предупредить. Допустим, у вас произошел конфликт с начальником. Вы обращаетесь к нам, а не в суд, где процесс может длиться месяцами. Получив ваше заявление, ОСДБ приглашает вашего руководителя на заседание, и не исключено, что он скажет: простите, я был в нервном состоянии, поддался эмоциям, конфликт уладим (смеется).

Корр. - Ну, наверное, еще надо заслужить доверие граждан, чтобы они в первую очередь шли к вам.

М.М. - Я настроен оптимистично. Совет обладает достаточными правами и может привести в чувство любого зарвавшегося чиновника или даже целое ведомство. Возьмем для примера Министерство здравоохранения. Принимает оно коллективное постановление, которое, как выясняется потом, оказывается ошибочным. С кого-нибудь спросят за просчет? Нет, все прикрываются коллегиальностью. А вот мы решили добиваться, чтобы власть всегда отвечала за управленческое решение.

Посредством мониторинга, который станем вести постоянно и с помощью добровольных помощников в центре и регионах, мы постараемся быть в курсе того, что происходит в конкретном селе и городе: чем люди недовольны, почему они хотят выйти на улицу? Уверен, наконец, в том, что у ОСДБ достаточно воли, чтобы предоставлять тому же Президенту объективную, достоверную информацию. Понимаю, на первых порах будет трудно, обрушится потоком масса жалоб, просьб, писем... Возможно, не всегда сможем реагировать оперативно, но надеемся на чуть-чуть снисходительное к нам отношение на ранних этапах становления организации.

Беседу вел К. Мамбетов.

8 августа 2003 года